Переговоры между советской и британской сторонами прошли в деловой обстановке, и увенчались подписанием Соглашения о долгосрочном сотрудничестве. Его, как и дюжину секретных, не предназначавшихся для публикации протоколов, от Советской стороны подписал нарком Ананас Мухлиян. Еще толком не высохли чернила автографов, как был дан торжественный банкет по такому случаю. Среди приглашенных оказались как высокопоставленные чиновники правительства, так и их спонсоры из Лондонского Сити. Пресса широко освещала это громкое светское мероприятие, много писалось, например, что Ананас Мухлиян был одет как франт, а вел себя, точно прирожденный джентльмен. Трудно вообразить себе этого утонченного ценителя искусств, поразившего высшее общество аристократическими манерами, в хрустящей чекистской кожанке с дымящимся револьвером в руке, отмечалось в таблоидах. Пожалуй, настало время пересмотреть сложившиеся в отношении мраксистов стереотипы, захлебывалась они. Мраксисты вовсе не такие бяки, какими мы приучились представлять их со слов белоэмигрантских злопыхателей.
Приуроченные к подписанию договоренностей торжества были несколько омрачены известием о скоропостижной кончине советского полпреда товарища Леонида Мануальского. Г-н Мануальский, чье здоровье давно дышло на ладан, подорванное на подпольной работе, скончался от приступа грудной жабы прямо в рабочем кабинете, где отдал последние силы своей стране и, в особенности, ее имиджу на международной арене. Британская пресса выразила соболезнование по этому поводу, о Мануальском отзывались тепло и трогательно, впрочем, и лишнего шума никто поднимать не стал. Умер так умер. Что поделать, бывает.
Скрепив документы, нарком Внешней торговли СССР товарищ Ананас Мухлиян отбыл восвояси. С ним отправился цинковый гроб с телом товарища Мануальского, для последующего погребения у Кремлевской стены со всеми полагающимися деятелям такого ранга почестями. Первый заместитель полпреда товарищ Скрытный также был отозван на родину. По счастливому стечению обстоятельств, сменщик товарища Мануальского на посту посла прибыл в Лондон в составе правительственной делегации Мухлияна, поэтому никаких проволочек с вручением британской стороне Credentials не возникло. Похоже, верительные грамоты были приготовлены загодя. Рокировка в полпредстве не слишком-то привлекла внимание газетчиков, в конце концов, это было внутреннее дело русских, один полпред скончался, другого назначили - рутинный бюрократический процесс. Лишь одна крошечная ярко желтая газетенка с репутацией неисправимой сплетницы тиснула пару строчек о том, что заместитель товарища Мануальского товарищ Скрытный поднимался на борт советского парохода "Бел-Мэл-Кэнал" под конвоем. Его, дескать, держали под руки двое в штатском, а на запястьях дипломата болтался плащ. Надо полагать, то была обыкновенная для бульварной прессы утка. Позже где-то упоминалось, что товарища Скрытного направили работать в Казахстан, на усиление местных партийных организаций. И, опять же, это было внутреннее дело Советской России, заштатный кадровый вопрос, один из многих, которым уделяет столь пристальное внимание новый советский лидер товарищ Иосиф Стылый.
К лету уже никто не вспоминал громких перипетий, связанных с неожиданным возвращением в Британию скандального полковника Перси Офсета. Его визит оказался непродолжительным, а люди склонны забывать обо всем, о чем им не напоминают изо дня в день специально приспособленные для этих целей радиостанции и газеты. К осени упали индексы бирж, и на фондовых рынках разразилась паника. Вкладчики ринулись сбывать акции пошатнувшихся предприятий в полцены, загремели первые раскаты надвигающегося на мир финансового кризиса. Той самой Великой депрессии, что поразила его с неумолимостью новой Чумы ХХ столетия, кошмарной "Испанки", начавшейся под занавес Мировой войны и превзошедшей ее по количеству жертв. Депрессия, явившаяся миру, имела пугающе много общего с пандемией. Миллионы людей, оставленные ею без работы и, тем самым, обреченные на голодную смерть, не могли увидеть своего врага и понятия не имели, как с ним бороться, и он разил их направо и налево совершенно безнаказанно. Жертвам депрессии даже пенять было не на кого. Ну не станете же вы судиться с экономикой, это так же глупо, как обижаться на дождь, промочивший платье за неимением зонта. И кто виноват, что финансовые кризисы лечатся войнами, иного рецепта нет. Впрочем, осенью 1927-го до очередной Мировой войны было еще далеко, предпосылки к ней только вызревали.
А что же сэр Перси, спросите вы? Он просто не вернулся из джунглей. Ни он, ни его сын, за которого он так радовался накануне отъезда в Бразилию. Кипучая жизнь устремилась дальше бурным потоком, но в нем больше не было места исчезнувшим путешественникам, они остались в 1927-м году, последнем, когда подали весточку о себе, и потихоньку сделались прошлым. Словно пассажиры, имевшие неосторожность сойти со скоростного экспресса, когда он сделал короткую остановку в глуши. Состав укатил под перестук колесных пар, и попутчики, немного повздыхав, поневоле забыли о них, ибо именно так устроена жизнь, вагоны исправно заполняются новыми пассажирами взамен выбывших. Дыхание Времени переворачивает страницу за страницей, иначе не бывает, ему же нельзя не дышать. В итоге, как ни печально сие прозвучит, забвение уготовано всем, и даже самые яркие, наполненные красками истории, что ежеминутно пишутся людьми, неизбежно блекнут и немеют, угасая на запыленных полках архивов, куда редко кто удосуживается заглянуть. И, все же, они не умирают насовсем, скорее, дремлют в томительном ожидании, когда сделавшихся хрупкими страниц коснется рука пытливого исследователя.
Возможно, Реальность лучше всего определить, как разумный диалог с Вселенной,
который будет продолжаться до тех пор, пока мы будем задавать вопросы.
Доктор Эдвард Виттен, физик-теоретик
Людям необходимо нечто большее набитых холодильников и расчетливой логики...
Рюдигер Зюннер. Черное Солнце
IV. Рита Адамова
Долбанное болото в среднем течении реки Маморе. Бразилия, штат Родония, кажется. Или хер поймешь какой еще. Мать его, кстати.
01 июля 2012 г.
Дорогая Диночка! Прости, пожалуйста, что пишу после такого долгого перерыва, и ты, наверное, уже успела вообразить себе, будто все мы накрылись медным чайником. Это не так, и не дуйся на меня. Ты же всегда звала меня Пропажей, а я никогда не возражала против этого прозвища, поскольку оно справедливое. Так и есть. Поверь, накропать письмо раньше у меня не было ни малейшей возможности. Во-первых, мне пришлось экономить заряд своего iPad. Мы, конечно, прихватили с собой запасные батареи, но берегли их на черный день. Для экстренных случаев, которые в дебрях Амазонки, куда мы задрались из-за Мишеля, могут наступить в любой момент. Хочешь зачерпнуть из реки воды для кофе, опачки, и тобою уже лакомится крокодил. Или тебя смывает поророка. И вот он, твой черный день, нежданно-негаданно. Словом, мне пришлось несладко, даже с учетом школы выживания, которую мы с тобой прошли в тренировочном лагере бригады "Бисламах", до сих пор вспоминаю о нем с содроганием. Хотя, не могу не признать, справедливости ради, что полученные в армии навыки, пригодились мне, когда я очутилась в Амазонии. Но, даже учитывая их, чертовые джунгли почти доконали меня. О гаджетах, которое мы тащили на своих двоих, и говорить нечего. Дождевые леса прикончили их. Тут такая сырость, она гробит технику на раз. Пух, и нету аккумулятора, отдал концы прямо в герметичной упаковке.
Впрочем, есть еще одна причина тому, что я так долго не выходила на связь. Папочка как свихнулся на своей долбанной конспирации, не позволяя нам с Жориком подключиться к сети. Сначала настоял, чтобы мы выключили мобильные телефоны, планшеты и всю прочую электронную фигню. А затем, не удовлетворившись этими мерами, заставил нас сдать ему гаджеты на хранение, представь себе! Чтобы нас не выследили АНБ, ФСБ или Men in Black, причем, без шуток! Вообразил, что мы под колпаком у спецслужб, а то и вообще - пришельцев, вот и принимал адекватные меры предосторожности, как он сказал. Дядя Жорик, кстати, был с ним в солидарен, что неопровержимо доказывает: паранойя заразна. Шпиономания - так уж точно. Именно из-за моих, возомнивших себя великими конспираторами мужчин, мы, вместо того, чтобы лететь, как белые люди, из Хайфы, со всеми удобствами и по кратчайшему маршруту, сначала перлись партизанскими тропами в иерусалимский аэропорт Атарот, откуда изрядно потасканный чартер дурацкой турецкой авиакомпании Fly Mustafa, доставил нас в Стамбул, лишь по счастливой случайности, не развалившись в воздухе. С роду не видывала такого убогого сарая с крылышками! Но и это - еще не все. С горем пополам приземлившись в аэропорту Сабихи Гёкчен, он, если ты не в курсе, находится в азиатской части Турции, мы перлись сорок километров по солнцепеку в под завязку набитом галдящими пассажирами автобусе без мазгана, а потом переплывали Босфор на пароме, где у меня, между прочим, свистнули косметичку, видимо, приняв ее за кошелек. Наши мучения на этом не кончились. Мы долго мариновались в аэропорту Ататюрка, дожидаясь рейса до Цюриха, и только оттуда, с пересадкой, отправились в Сан-Паулу, истратив, на все, про все, почти сорок часов. Без малого, двое суток! Моей несчастной костлявой заднице, между нами девочками по секрету говоря, хватило примерно половины этого срока, чтобы она перестала подавать признаки жизни. Потому что я отсидела ее! Короче, я, Дина, жертва мании преследования, охватившей Мишеля с Жориком. Странно, как это я сама ей не поддалась, слушая, как им повсюду мерещились агенты ШТАЗИ. В стюарде, подававшем им в самолете зеленый чай. В таксисте, что вез нас через пробки по Сан-Паулу из международного аэропорта Кумбика, где мы приземлились, в аэропорт Конгоньяс, откуда осуществляются местные авиарейсы. Там мы заказали билеты до Манауса.
