— Да… все это очень интересно… очень интересно… очень интересно… — пробормотала она слабым голосом. — Так что же… что же вы предлагаете, Куприян Семенович?
— Мой план очень прост. Да! Видите ли, у меня плохой сон, я просыпаюсь от малейшего шороха, поэтому мой зять привез мне из заграничной командировки новейшее патентованное средство. Оно называется «Слип камли», что в переводе с английского означает «Спите спокойно». Это такие комочки ваты, пропитанные воскообразным веществом, состав которого засекречен фирмой. Вещество это резко снижает чувствительность слухового нерва. Практически человек становится совсем глухим, пока «Слип камли» находится у него в ушах.
Купрум Эс передохнул, а Клавдия Мироновна вынула из стакана шариковую ручку и стала делать вид, что машинально разглядывает ее.
— Я вас слушаю, Куприян Семенович… я слушаю вас, — промямлила она.
— Итак, воспользовавшись «Слип камли», можно безопасно подойти к девочке и изолировать ее от окружающих. Разумеется, это должны будут сделать ее родители.
Клавдия Мироновна судорожно глотнула слюну.
— Так, может быть… может быть… вам лучше обратиться к ее родителям… Непосредственно, так сказать…
— Я бы так и сделал, да, — ответил Купрум Эс. — Но здесь такое осложнение: Зоя приказала мне не показываться ей сегодня на глаза, так что сегодня я не могу появиться в доме Ладошиных. Вот именно! А дело, Клавдия Мироновна, срочное. Девочка и за сегодняшний день может что-нибудь натворить.
— Так-так… Вы, значит, хотите… хотите, чтобы я…
— Да. Вот именно. — Куприян Семенович достал из кармана пластмассовую коробочку с яркой этикеткой. — Вот тут «Слип камли». Вы объясните Ладошиным, что употребление очень простое: надо помять комочек в руке до размягчения и плотно вставить в ухо. Вот так! Да!
Клавдия Мироновна взяла коробочку и сунула ее в ящик стола. Она заставила себя наконец поднять голову, но так и не осмелилась посмотреть на учителя: взгляд ее блуждал по стене за спиной Купрума Эса.
— Хорошо, дорогой… Вы… вы не волнуйтесь, все-все будет сделано… Все-все будет, как вы сказали, все-все будет…
И тут Купрум Эс увидел потное, в красных пятнах лицо директора, увидел ее затравленный, бегающий взгляд. Он поднялся.
— Мне все понятно, Клавдия Мироновна: мои опасения сбылись, вы меня принимаете за помешанного.
— Ну что вы, что вы, дорогой! — прошептала Клавдия Мироновна.
— Я достаточно наблюдателен, да! Ну что ж!.. Придется действовать иными путями. — Купрум Эс подошел к двери и взялся за ручку. — «Слип камли» я оставляю у вас. У меня есть еще. Возможно, вы им воспользуетесь, когда сами убедитесь, что девочка опасна. Вот так! Всего доброго!
Примерно через час Купрум Эс нанес еще один визит: начальнику четвертого отделения милиции, майору Вартаняну. Прождав минут сорок своей очереди в приемной, он вошел в кабинет.
— Здравствуйте, товарищ майор! Я к вам по срочному и весьма необычному делу.
— Так! Прошу садиться! — сказал плечистый брюнет за большим столом.
— Позвольте сначала представиться, да: Дрогин Куприян Семенович, преподаватель химии в двадцать восьмой школе и руководитель лаборатории биохимии во Дворце пионеров.
Майор поднялся, пожал учителю руку над столом.
— Очень приятно! Прошу! — И он снова указал на кресло.
Куприян Семенович сел.
— Разговор наш покажется вам довольно странным, товарищ майор. Я полагаю, что вы сначала сочтете меня за помешанного, но все же прошу выслушать меня до конца.
— Так! Слушаю вас…
Минут через десять майор Вартанян сидел весь красный, но не испуганный, как Клавдия Мироновна, а сердитый. Куприян Семенович, следивший за выражением его лица, грустно улыбнулся.
— Как видите, я был прав, и вы приняли меня за психически больного, да. Но дело в том, что один из ваших сотрудников тоже подвергся воздействию этой девочки, и он, надеюсь, это подтвердит. Вот так!
— Кто именно? — сурово спросил майор.
— Сейчас я вам объясню. Вчера поздно вечером, когда я вышел с девочкой из Дворца пионеров, ко мне подошел милиционер, если не ошибаюсь, сержант, и спросил у меня документы. Таковых при мне не оказалось, и сержант потребовал, чтобы я отправился вместе с ним. Но тут девочка приказала ему немедленно удалиться, и он удалился. Вот именно: немедленно! Да! Я полагаю, что он сотрудник вашего отделения и его нетрудно будет найти.
Несколько секунд майор исподлобья смотрел на Купрума Эса, потом взял телефонную трубку и набрал номер.
— Алло! Пахомов? Кто этой ночью патрулировал в районе Дворца пионеров?.. Старшина Крутилин и сержант Сивков? А где сейчас Сивков?.. Так. А дома телефон у него есть?.. Ну-ка найдите! — Майор подождал немного и записал на календаре номер.
В это время сержант Сивков лежал на кровати под одеялом и смотрел в потолок. Как всегда, вернувшись утром с дежурства, он позавтракал, разделся и лег, но спал он плохо и мало. Задремлет, но тут же очнется, и перед глазами встанет освещенная редкими фонарями аллея, идущая от подъезда Дворца пионеров к воротам. И сразу вспомнится сержанту, как он шел по этой аллее: шел, сознавая, что надо вернуться и забрать с собой этого подозрительного старика, и вместе с тем чувствуя, что он вернуться не может, не может даже остановиться, а может только уйти… Шел, оглядывался через плечо, покрикивал старику: «Гражданин, пройдемте!», а в ушах его продолжал звенеть голос черноглазой девчонки: «Уходите отсюда немедленно! Немедленно уходите! Слышите? Ну!»
На улице Сивкова ждал мотоцикл со старшиной Крутилиным за рулем.
«Ну, что там?» — спросил старшина.
«Да ничего», — негромко, сдавленным голосом ответил Сивков. Он сел позади старшины и стал думать, что с ним произошло.
«А кому ты говорил „пройдемте“?» — спросил через плечо Крутилин.
«Да… там пьяненький один…» — пробормотал Сивков. Не мог же он сказать, что хотел проверить документы у подозрительного старика, но послушался приказания маленькой девчонки и ушел.
«Задержать не нужно было?» — спросил Крутилин, запуская мотор.
«Да он не шибко… И смирный такой… пенсионер. Я ему сказал „пройдите“, и он ушел в те ворота».
А потом старшина всю ночь удивлялся, почему сержант так молчалив и так ко всему равнодушен.
И вот теперь Сивков лежал, смотрел в потолок и тихонько бормотал:
— Нет, товарищ Сивков: тебе из милиции уходить! Такая работенка не по твоим нервам. Ночью, можно сказать, было первое предупреждение, а если дальше останешься, совсем с катушек сойдешь.
Зазвонил телефон.
Сивков медленно выполз из-под одеяла, подошел к телефону, неохотно сказал:
— Да-да!
— Сержант Сивков? Майор Вартанян говорит.
Сержант сразу подтянулся:
— Слушаю, товарищ майор!
— Извините, что беспокою в неслужебное время.
— Ничего, товарищ майор… Слушаю вас.
— Вы ночью ко Дворцу пионеров подъезжали?
— Подъезжал, товарищ майор, — быстро ответил Сивков и очень встревожился.
— А к подъезду подходили?
Сердце у сержанта упало. Неужели во дворце что-нибудь произошло? И неужели в этом замешан старик, которого он упустил? И Сивков решил говорить только то, что сказал старшине.
— Так точно, подходил, товарищ майор, — ответил он как можно бодрей.
— Вы кого-нибудь видели там?
«Так и есть! Старик!» — с ужасом подумал сержант, а сам ответил беспечным тоном:
— Да был там старичок один… чуть-чуть выпимши.
— Какой он из себя?
— Высокий такой… худощавый. Я его не стал задерживать, товарищ капитан, потому что он… чуть-чуть, говорю.
— С ним был кто-нибудь еще?
— Никого, товарищ майор.
— Точно помните?
— Совершенно точно, товарищ майор.
— О чем вы с ним говорили?
