Джеральд Уорден мрачно наблюдал за происходящим. Его и без того плохое настроение окончательно испортилось после этого происшествия. Черт побери, Киворд-Стейшн должен быть домом настоящих дворян! Но разве в лондонских особняках случалось такое, чтобы служанка падала на пол, после чего хозяйка и хозяин дома вместе с половиной прислуги пытались привести ее в чувство?

При этом все было не так уж и плохо. Кири пришла в себя и испуганно посмотрела на беспорядок вокруг.

– Извините меня, мистер Джеральд! Больше такое не повторится! – Со страхом в глазах она взглянула на хозяина, который злобно уставился на нее.

Вити пытался вытереть запачканный соусом костюм Джеральда.

– В этом не было твоей вины, Кири, – ласково сказала Гвинейра. – В такую погоду легко можно потерять сознание.

– Это не погода, мисс Гвин. Это ребенок, – объяснила Моана. – У Кири зимой родится ребенок. Поэтому она себя плохо чувствовать весь день и не переносить запах мяса. Я ей сказать, чтобы не накрывать на стол, но…

– Мне так жаль, мисс Гвин, – всхлипнула Кири.

Гвинейра подумала, что это была настоящая кульминация по-настоящему ужасного вечера. Неужели этому несчастному созданию надо было выкладывать историю служанки в присутствии Джеральда? С другой стороны, Кири действительно не была виновата в том, что ей стало плохо. Гвинейра заставила себя спокойно улыбнуться.

– Но это ведь не причина извиняться, Кири! – мягко произнесла она. – Наоборот, это повод порадоваться. Но с сегодняшнего дня ты должна беречь себя. Ступай домой и приляг. Вити и Моана помогут прибрать здесь.

Кири ушла, предварительно извинившись еще тысячу раз, и поклонилась Джеральду как минимум три раза. Гвинейра надеялась, что это утихомирит его, но выражение лица старика не изменилось, и он даже не захотел успокоить девушку. Моана попыталась спасти хотя бы часть блюда, но Джеральд прогнал ее:

– Оставь все как есть! У меня пропал аппетит. Исчезни, пойди к своей подружке… или тоже забеременей. Но только оставь меня в покое!

Старик встал, подошел к бару и налил себе очередную порцию двойного виски. Гвинейра представила, что еще придется пережить ей и ее супругу. Но слуги не должны были об этом знать.

– Ты слышала, Моана… ты тоже, Вити. Вы свободны на сегодня. Не беспокойтесь о кухне. Если нам понадобится еда, я сама принесу десерт. А ковер вы сможете почистить завтра. Наслаждайтесь свободным вечером.

– В деревне танцуют, призывают дождь, мисс Гвин, – объяснил Вити, как бы извиняясь. – Это полезно. – Чтобы доказать полезность ритуального танца, он раскрыл дверь на террасу.

Гвинейра надеялась, что подует хотя бы небольшой ветерок, но на улице по-прежнему стояла невыносимая жара. Из деревни маори доносились пение и звуки барабана.

– Вот видишь, – приветливо обратилась Гвинейра к своему слуге. – В деревне от тебя все равно больше пользы, чем здесь. Иди. Мистер Джеральд плохо себя чувствует…

Когда дверь за Вити закрылась, она наконец-то вздохнула с облегчением. Моана и Вити не стали бы терять время, максимум, что они могли попытаться сделать, так это убрать в кухне. Они быстро собрали вещи и через несколько минут покинули дом.

– Тебе налить шерри, дорогая? – спросил Лукас.

Гвин кивнула. Ей уже не впервые хотелось напиться так же безудержно, как это обычно делали мужчины. Но Джеральд не дал ей насладиться шерри. Он быстро опрокинул свой виски и теперь смотрел на обоих красными глазами.

– Значит, эта маорийская потаскушка забеременела! У старого О’Кифа тоже есть наследник. Все вокруг плодятся, только и слышно мычание, крики и завывания. Только с вами двоими ничего не происходит. В чем же дело, мисс Чопорность и мистер Тряпка? В чем ваша проблема?

Гвин со стыдом посмотрела в бокал. Лучший выход из ситуации – просто не слушать старика. С улицы по-прежнему доносились звуки барабана. Гвин попробовала сконцентрироваться на них и забыть о Джеральде. Лукас всеми силами пытался успокоить отца.

– Мы не знаем, в чем дело, отец. Возможно, на то воля Божья. Ты же знаешь, что не всякий брак благословлен несколькими детьми. У мамы и тебя тоже был только я…

– Твоя мать… – Джеральд снова ухватился за бутылку. Теперь он даже не пытался налить виски в бокал и начал пить прямо из горлышка. – Твоя распрекрасная мать думала только о нем, об этом… Каждую ночь она трещала только о нем, так что и при самом лучшем настроении пропадет охота. – Джеральд кинул исполненный ненависти взгляд на портрет покойной жены.

Гвинейра наблюдала за происходящим с возрастающим ужасом. Так далеко старик еще никогда не заходил. До сих пор о матери Лукаса говорили только с почтением. Гвин знала, что Лукас чтил ее память.

Если до этого момента Гвинейра просто была недовольна происходящим, то теперь в ней начало расти настолько сильное чувство страха, что ей захотелось убежать. Она искала подходящий повод, но от Джеральда нельзя было укрыться. Он просто не слушал ее и, снова повернувшись к Лукасу, произнес заплетающимся от выпивки языком:

– Но я все равно не отказывался… Ты же мужчина… или, по крайней мере, одеваешься по-мужски! Но мужчина ли ты по-настоящему, Лукас Уорден? Мужчина ли ты? Обращаешься ли ты со своей женой, как положено мужчине? – Джеральд встал и, приняв угрожающую позу, приблизился к Лукасу.

Гвинейра увидела, как в глазах старика полыхнула ярость.

– Отец…

– Отвечай, тряпка! Ты знаешь, как это делается? Или ты педик, как все перешептываются в хлеву? О да, Лукас, все говорят о тебе так! Джонни Оутс считает, что ты втайне посматриваешь на него. Он еще маленький, поэтому не может от тебя защититься… Это правда?

Глаза Джеральда злобно сверкали.

Лицо Лукаса залилось румянцем.

– Я ни на кого не смотрю, – прошептал он. По крайней мере он не делал этого сознательно. Могли ли работники угадать его самые тайные, самые греховные мысли?

Джеральд плюнул под ноги Лукасу в знак презрения, прежде чем его внимание снова переключилось на Гвинейру.

– А ты, маленькая чопорная принцесса? Не знаешь, что делать? При этом ты прекрасно умеешь соблазнять мужчин. Я часто вспоминаю об Уэльсе, о том, как ты на меня смотрела… Маленькая шлюшка, думал я, такую жалко отдавать какому-то старому английскому лорду… Тебе нужен был настоящий мужик. В хлеву все тоже постоянно засматриваются на тебя, принцесса! Ты возбуждаешь их, не так ли? Но со своим благородным супругом ты превращаешься в холодную рыбу!

Гвинейра плотнее вжалась в кресло. Пронзительные взгляды старика вызывали у нее чувство стыда. Она уже жалела, что надела более свободное платье с вырезом. Взгляд Джеральда опустился с ее бледного лица к груди. Когда он смотрел так пристально, он не мог не заметить…

– А сегодня? – произнес он с издевкой. – На тебе нет корсета, принцесса? Ты надеешься, что к тебе пожалует настоящий мужчина, в то время как твой жалкий муж будет лежать в своей кровати?

Гвинейра вскочила на ноги, когда Джеральд попытался схватить ее. Инстинктивно она отпрянула назад. Джеральд побежал за ней.

– Ага, значит, когда ты видишь настоящего мужика, ты пускаешься наутек. Я так и думал… Мисс Гвин! Ты хочешь, чтобы я тебя упрашивал? Но настоящий мужчина так легко не сдается…

Джеральд схватил ее за платье, Гвинейра споткнулась. Лукас попытался разнять их.

– Отец, ты забываешься!

– Значит, я забываюсь? Нет, мой любимый сынок! – Старик с силой ударил Лукаса в грудь кулаком. Лукас не решался дать сдачи. – Разум оставил меня еще тогда, когда я купил тебе эту породистую лошадку. Мне жаль тебя, правда жаль… Надо было сразу брать ее для себя. Тогда у меня уже была бы полная конюшня наследников.

Джеральд наклонился над Гвинейрой, упавшей в кресло. Она попыталась встать и убежать, но он толкнул ее, и Гвинейра упала на пол. А затем старик навалился на нее сверху прежде, чем она могла что-либо сделать.

– Сейчас я вам покажу… – прокашлялся Джеральд. Он окончательно опьянел, и его голос совсем сел, но сил у старика было хоть отбавляй.