После обмена формальными приветствиями вождь еще раз выразил Гвин сожаление в связи со смертью ее сына – подобающими словами и на идеальном английском. Гвинейра узнала школу Хелен. Тонга был странной помесью дикаря и джентльмена.

– Губернатор решил, – твердым голосом сказала Гвинейра, – что продажа земли, называемой сегодня Киворд-Стейшн, не во всех отношениях соответствовала правовым нормам договора Вайтанги…

Тонга язвительно рассмеялся.

– Не во всех отношениях? Продажа была незаконной!

Гвинейра покачала головой.

– Нет, она не была таковой. Она была произведена перед заключением договора, который гарантировал маори минимальную цену их земли. Нельзя пойти против договора, который еще не был действительным – и который Каи Таху никогда не подписывали. Тем не менее губернатор счел, что Джеральд Уорден при покупке обделил вас. – Она глубоко вздохнула. – И после подробной проверки документов я должна признать его правоту. Джеральд Уорден скормил вам деньги на карманные расходы. Вы получили всего лишь две трети минимальной суммы, которая вам полагалась. Губернатор теперь постановил, что мы должны выплатить эту сумму или отдать вам соответствующий участок земли. Последнее кажется мне более справедливым, потому что земля сейчас стоит дороже.

Тонга изучал ее с язвительной ухмылкой.

– Какая нам выпала честь, мисс Гвин! – заметил он и собрался сделать поклон. – Значит, вы действительно хотите поделиться с нами вашей бесценной Киворд-Стейшн?

Гвинейра с удовольствием указала бы этому молодому надменному наглецу на его место, но время для этого было неподходящее. Выдержав паузу, женщина взяла себя в руки и продолжила переговоры с таким же достоинством, как и начала.

– В качестве компенсации я хочу предложить вам ферму О’Кифов. Я знаю, что вы часто ходите туда, а горная местность богаче рыбой и дичью, чем Киворд-Стейшн. Но зато она менее подходит для разведения овец. Нам всем бы это подошло. По площади ферма О’Кифов вполовину меньше Киворд-Стейшн. Значит, вы получите больше земли, чем вам предписано губернатором.

Гвинейра обдумала этот план, не узнав даже еще решения губернатора. Хелен хотела продать ферму и остаться в Квинстауне, так что Гвинейра могла бы выплачивать ей деньги частями. Это не обременило бы Киворд-Стейшн и, конечно же, с точки зрения покойного Говарда О’Кифа, было бы лучше, поскольку его земля досталась бы маори, а не Уорденам, которых он ненавидел.

Мужчины за спиной Тонги начали перешептываться. Очевидно, предложение вызвало у них большой интерес. Тем не менее Тонга покачал головой.

– Какая щедрость, мисс Гвин! Участок менее ценной земли, захудалая ферма – и глупые маори уже счастливы, да? – Он снова рассмеялся. – Нет, я себе все это представлял немного иначе.

Гвинейра вздохнула.

– Чего ты хочешь? – спросила она.

– Чего я хочу… чего мне, собственно, хотелось… так это земли, на которой мы стоим. От дороги, ведущей в Холдон, до танцующих камней… – Так маори называли каменный круг на пути между фермой и горной местностью.

Гвинейра наморщила лоб.

– На этой земле стоит наш дом! Это невозможно!

Тонга ухмыльнулся.

– Я же сказал, что хотел этого… Но мы перед вами в долгу за пролитие крови, мисс Гвин. По моей вине погиб ваш сын, даже если это сделал не я лично. Мне этого не хотелось, мисс Гвин. Я хотел видеть, как он прольет кровь, а не умрет. Я хотел, чтобы он смотрел, как я сровняю с землей его дом – или вообще там поселюсь! С Марамой, моей женой. Это причинило бы ему больше страданий, чем любое копье. Но это уже позади. Я решил пожалеть вас. Оставьте себе свой дом, мисс Гвин. Но я хочу всю землю от танцующих камней до ручья, отделяющего Киворд-Стейшн от фермы О’Кифов. – Он вызывающе посмотрел на нее.

Гвинейре показалось, будто земля уходит у нее из-под ног. Она отвела взгляд от Тонги и посмотрела на Джеймса. В ее глазах отражались замешательство и отчаяние.

– Это наши лучшие пастбища, – сказала она. – Кроме того, два из трех сараев для стрижки овец! Почти все огорожено!

Джеймс обнял ее и строго посмотрел на Тонгу.

– Возможно, вам двоим стоит это обдумать… – спокойно произнес он.

Гвинейра выпрямилась. Ее глаза сверкали.

– Если мы дадим вам то, чего вы требуете, – гневно выпалила она, – тогда мы можем передать вам сразу всю Киворд-Стейшн! Может, нам и правда стоит это сделать! Наследников-то у нас уже не будет! А мы с тобой, Джеймс, могли бы обосноваться на ферме Хелен…

Гвинейра глубоко вдохнула и окинула взглядом землю, которую берегла и возделывала двадцать лет.

– Все будет разрушено, – продолжала она, – разведение скота, овцеводческая ферма, а теперь и лонгхорны… А ведь в это вложено столько труда! У нас были лучшие животные в Кентербери, если не на всем острове. Черт побери, Джеральд Уорден совершал ошибки, но такого он не заслужил! – Она прикусила губу, чтобы не заплакать. В первый раз она пребывала в состоянии, которое вызвало у нее желание оплакивать Джеральда. Джеральда, Лукаса и Пола.

– Нет! – Голос прозвучал тихо, но пронзительно. Поющий голос, голос прирожденной рассказчицы и певицы.

Воины за спиной Тонги расступились, чтобы пропустить Мараму. Девушка спокойно пробиралась между ними.

У Марамы не было татуировок, но сегодня она нарисовала на коже знаки своего племени: они украшали ее подбородок и место между ртом и носом, делая ее узкое лицо похожим на одну из масок богов, которые Гвин видела в доме Матахоруа. Волосы Марамы были собраны кверху, как это делали взрослые женщины племени, когда наряжались к празднику. Верхняя часть ее тела была обнажена, но прикрыта платком; кроме того, на ней была белая широкая юбка, подаренная когда-то Гвин.

– Не смей называть меня своей женой, Тонга! Я никогда с тобой не сочеталась браком и никогда этого не сделаю! Я – жена Пола Уордена. А эта земля была и остается землей Пола Уордена! – До этого момента Марама говорила по-английски; теперь она перешла на свой родной язык: соплеменники должны были понять ее правильно. Но в то же время она говорила достаточно медленно, чтобы Гвинейра и Джеймс по возможности не упустили ни одного слова. Каждый в Киворд-Стейшн должен был знать, что хотела сказать Марама Уорден.

– Это земля Уорденов, но также и Каи Таху. А теперь родится ребенок от матери из племени тех, которые прибыли в Аотеароа на каноэ uruao. И от отца семейства Уорденов. Пол мне никогда не говорил, на каком каноэ прибыли предки его отца, но наш союз благословлен предками Каи Таху. Матери и отцы из uruao будут приветствовать ребенка. И это будет его земля.

Молодая женщина положила руки на свой живот, а потом подняла руки во всеохватывающем жесте, как будто ей хотелось обнять землю и горы.

В рядах воинов Тонги послышались голоса. Никто не хотел оспаривать права ребенка Марамы на ферму, тем более если вся земля фермы О’Кифов переходила во владение племени маори.

Гвинейра улыбнулась и собралась с духом, чтобы дать ответ. У нее немного кружилась голова, но она чувствовала явное облегчение; теперь ей нужно подобрать правильные слова и убедительно произнести их. Это была ее первая речь на языке маори, выходящая за пределы повседневных проблем, и ей хотелось, чтобы каждый ее понял:

– Твой ребенок из рода тех, кто прибыл на Аотеароа на «Дублине». Семья его отца также примет этого ребенка. Как наследника этой фермы, называемой Киворд-Стейшн и находящейся на земле Каи Таху.

Гвинейра попыталась повторить недавний жест Марамы, но теперь уже Марама и ее неродившийся внук заключили ее в объятия.

Большое спасибо моему редактору Мелани Бланк-Шрёдер, которая с самого начала верила в успех этого романа, а также моему гениальному агенту Бастиану Шлюку.

Спасибо Хайке, которая обеспечила мне контакт с Павгири, и Павгири с Зигридом, которые ответили на невероятно огромное количество вопросов о культуре маори. Если в мои описания тем не менее вкрались ошибки, их стоит записывать только на мой счет.