Гвинейра кивнула.

– По крайней мере мы отложим на время неразберихи с маори еще один скандал. Для Тонги все это было бы желанным зрелищем… налейте мне еще бренди, Джордж. Я не могу поверить собственным ушам. Мы сидим здесь и рассуждаем о том, какая стратегия поведения более выгодна, в то время как где-то лежат два трупа!

Пока Джордж повторно наполнял бокал, Пятница снова залаяла.

– Шериф! – Пол схватился за револьвер, но Джордж придержал его за руку. – Ради Бога, не создавай себе лишних проблем! Если ты еще кого-нибудь застрелишь – или хотя бы будешь угрожать Хенсону, – тебя повесят, Пол Уорден! И никакие деньги, даже твое имя не спасут тебя!

– Вряд ли это шериф, – сказала Гвинейра и поднялась на ноги, слегка покачиваясь. Даже если бы жители Холдона еще ночью послали гонца в Литтелтон, Хенсон смог бы приехать в Киворд-Стейшн лишь на следующий день после обеда.

Вместо этого она увидела дрожащую и промокшую от дождя Хелен О’Киф, которая стояла в дверном проеме. Не веря собственным глазам, она посмотрела на Гвинейру и Джорджа Гринвуда.

– Джордж… Что ты тут делаешь?.. Впрочем, неважно, Гвин, ты должна сегодня приютить меня где-нибудь. Я с удовольствием переночую и в конюшне, только дай мне пару сухих вещей. Я насквозь промокла. Непумук двигается не очень быстро.

– Но почему ты здесь? – Гвинейра положила руку на плечо подруги. Хелен еще никогда не приезжала в Киворд-Стейшн.

– Я… Говард нашел письма Рубена… Он разбросал их по всему дому и побил всю посуду… Гвин, если он сегодня вернется домой пьяным, то мне не жить!

Когда Гвин сообщила подруге о смерти Говарда, та отреагировала очень сдержанно. Слезы, которые текли по лицу Хелен, свидетельствовали скорее о всех страданиях, боли и несправедливости, которые ей пришлось пережить и увидеть. Ее любовь к мужу давно угасла. Гораздо больше ее беспокоило то, что Пола могли привлечь к суду из-за убийства.

Гвинейра собрала все деньги, которые только отыскались в доме, и приказала Полу пойти наверх и сложить свои вещи. Она знала, что он нуждается в помощи; юноша был не в себе и совершенно обессилел. Он точно не мог трезво мыслить. Но когда Пол поднялся по ступенькам, за ним с сумкой через плечо последовала Марама.

– Мне нужна твоя дорожная сумка, Пол, – тихо произнесла она, – чтобы захватить для нас немного еды в кухне.

– Для нас? – нерешительно спросил Пол.

Марама кивнула.

– Конечно. Я поеду с тобой. Я и ты.

Офицер Хенсон был немало удивлен, застав в Киворд-Стейшн на следующий день не Пола Уордена, а Хелен О’Киф. Естественно, подобная ситуация не вызвала у него восторга.

– Мисс Гвин, в Холдоне есть люди, которые обвиняют вашего сына в убийстве. А теперь он еще и скрылся от расследования. Я не знаю, что и думать, учитывая сложившиеся обстоятельства.

– Я уверена, что он вернется, – сказала Гвин. – Поймите… смерть его деда, а потом еще и внезапное появление Хелен… Ему было ужасно стыдно перед ней. Все это слишком для юноши…

– Ну, будем надеяться на лучшее. Но не стоит относиться к ситуации легкомысленно, мисс Гвин. По всей видимости, он выстрелил мужчине в грудь. А О’Киф, как показывают свидетели, был практически безоружным.

– Но он сам его спровоцировал, – вставила Хелен. – Шериф, вы ведь знаете, мой муж иногда вел себя довольно вызывающе. К тому же юноша был уже не совсем трезвым.

– Возможно, Пол просто не смог оценить ситуацию, – добавил Джордж Гринвуд. – Смерть дедушки совершенно выбила его из колеи. А когда он, потрясенный смертью мистера Джеральда, еще и увидел, что Говард О’Киф схватился за ружье…

– Но вы ведь не хотите сказать, что жертва преступления был сам виноват в случившемся! – строго произнес Хенсон. – Старое охотничье ружье не представляет собой никакой угрозы!

– Это правда, – пошел на уступку Джордж. – Просто хотелось бы заметить, что… это были крайне неудачные обстоятельства. Эта глупая драка… ужасный несчастный случай. Мы все должны были разнять Джеральда и Говарда. И я думаю, что с расследованием можно повременить… до тех пор, пока не вернется Пол.

– Если он вернется! – проворчал Хенсон. – Мне бы не хотелось отправлять на его поиски своих людей.

– Мои работники в вашем распоряжении, – сказала Гвинейра. – Поверьте, я была бы более спокойной, если бы мой сын находился под охраной полиции, нежели один где-то в горах. К тому же от племени маори поддержки и защиты ему ждать не приходится.

В этом она была однозначно права. Несмотря на то что шериф отказался от расследования и не стал забирать у «овечьих баронов» работников в разгар сезона стрижки овец, Тонга отнесся к ситуации не так спокойно. У Пола была Марама. Неважно, по своей воле она пошла с ним или нет, но сейчас девушка, которую любил Тонга, была с его соперником. И теперь наконец-то pakeha не защищали стены своего дома. Больше не существовало богатого скотовода и маорийского юноши, которого никто не хотел воспринимать всерьез. Теперь были только двое мужчин в горах. Для Тонги Пол был вне закона. Но сначала он решил подождать. Он был не таким глупым, как белые, которые бросались за беглецом по горячим следам. Однажды он узнает, где скрываются Пол и Марама. И тогда он расправится со своим смертельным врагом.

Гвинейра и Хелен похоронили Джеральда Уордена и Говарда О’Кифа. После этого жизнь пошла своим ходом, но при этом в жизни Гвинейры изменилось немногое. Она занялась организацией стрижки овец, но сначала решила заключить с маори перемирие.

Взяв Рети в качестве переводчика, она отправилась в деревню, чтобы провести переговоры.

– Вы должны владеть землей, на которой находится ваша деревня, – сказала она, заставив себя улыбнуться. Тонга смотрел на нее, опираясь на священный топор, символ его верховенства. – В остальном нам предстоит немало поразмыслить. У меня есть немного наличных денег, но после стрижки овец ситуация, конечно, будет выглядеть получше, и тогда, возможно, мы договоримся о выкупе земли. Я пока что не являюсь наследницей мистера Джеральда, так что… Давайте решим, что нам делать с землей между нашими огороженными пастбищами и фермой О’Кифов.

Тонга поднял бровь.

– Мисс Гвин, я ценю ваше беспокойство, но я не дурак. Я знаю, что у вас нет никакого права делать нам подобные предложения. Вы не наследница Киворд-Стейшн – точнее, ферма принадлежит вашему сыну Полу. Вы же не хотите серьезно утверждать, что он предоставил вам право проводить переговоры со мной от своего имени?

Гвинейра потупила взгляд.

– Нет, он этого не сделал. Но, Тонга, мы ведь живем здесь все вместе. И мы всегда жили в мире…

– Ваш сын нарушил этот мир! – сурово произнес Тонга. – Он оскорбил моих людей и меня… К тому же ваш мистер Джеральд обманул мое племя. Прошло уже много времени, я знаю, но могло бы пройти и еще больше, однако рано или поздно мы все равно узнали бы правду. Извинения за ложь до сих пор не последовало…

– Я прошу прощения! – сказала Гвин.

– У вас нет священного топора! Вы для меня, мисс Гвин, как tohunga. Вы понимаете в разведении скота больше, чем многие мужчины. Но, с правовой точки зрения, вы никто и ничем не обладаете. – Он указал на маленькую девочку, игравшую на краю поляны. – Может ли этот ребенок говорить от имени Кай Таху? Нет. Точно так же и вы, мисс Гвин, не можете выступать от лица семьи Уорденов.

– Но что же нам тогда делать? – отчаявшись, спросила Гвин.

– То же, что и прежде. Мы находимся в состоянии войны. Мы не будем вам помогать, напротив, будем мешать, где только представится такая возможность. Вас не удивляет, что никто не хочет стричь ваших овец? Это наших рук дело. А еще мы перегородим ваши транспортные пути, чтобы не допустить вывоза шерсти, и не оставим Уорденов в покое, пока губернатор не вынесет свой приговор, а ваш сын не будет готов его признать.

– Но я не знаю, как долго не будет Пола, – беспомощно произнесла Гвинейра.