– Это мы еще посмотрим, кто что может изменить! – Джеральд резко встал со стула. – Ты больше никогда и ни при каких обстоятельствах не увидишься с ним! С этого момента ты под домашним арестом! И конец занятиям в школе! Я уже говорил, что жена О’Кифа ничему не может тебя научить. Я сейчас же отправляюсь в Холдон и разберусь с этим О’Кифом! Вити! Неси мое ружье!

– Джеральд, ты преувеличиваешь! – Гвинейра старалась сохранять спокойствие. Она рассчитывала, что ей, возможно, удастся уговорить Уордена отказаться от своей безумной идеи поехать к О’Кифам прямо сегодня. – Этому ребенку едва исполнилось семнадцать, и он в первый раз влюбился. Да никто и не говорит о замужестве…

– Флёретта унаследует часть Киворд-Стейшн, Гвинейра! Поэтому старый О’Киф, разумеется, думает о свадьбе. Я еще раз говорю тебе! Запирай девочку, да побыстрее! Есть ей больше не надо, она должна поститься и думать о своих грехах! – Джеральд выхватил свое ружье из рук испуганного Вити и накинул на плечи пальто. Затем он пулей вылетел из дома.

Флёретта попыталась последовать за ним.

– Мне нужно предупредить Рубена! – настаивала она.

Гвинейра покачала головой.

– И где же ты возьмешь лошадь? Все скаковые лошади находятся в конюшнях, да и ехать через кусты на неоседланной лошади… Нет, этого я не могу тебе позволить, Флёр, ты свернешь себе шею и коня погубишь. Не говоря уже о том, что быстрее Джеральда ты туда не успеешь. Позволь мужчинам самим разобраться между собой! Я уверена, ничего дурного не произойдет. Когда старики встретятся, они будут кричать друг на друга, возможно, кто-то кому-то разобьет нос…

– А если он встретится с Рубеном? – побледнев, спросила Флёр.

– Тогда он его прикончит! – радостно воскликнул Пол.

Это было ошибкой. Теперь все внимание матери и сестры сосредоточилось на нем.

– Ах ты, предательский ублюдок! – закричала Флёретта. – Ты хоть понимаешь, что ты натворил, паршивая крыса? Если Рубен погибнет, тогда…

– Флёретта, успокойся, твой друг наверняка это переживет, – старалась успокоить дочь Гвинейра, хотя на самом деле вовсе не была уверена, что все обойдется обычной стычкой. Она знала взрывной темперамент Джеральда, который сейчас ко всему прочему был пьян. Но Гвин все же надеялась на ровный характер Рубена и рассчитывала, что сын Хелен не поддастся на провокацию.

– Что касается тебя, Пол, – строго сказала Гвинейра, – то ты немедленно отправишься в свою комнату. Я не желаю тебя здесь больше видеть, по крайней мере до послезавтра. Ты под домашним арестом…

– И Флёр тоже, и Флёр тоже! – Пол не мог этого так оставить.

– Это совсем другое, Пол! – произнесла Гвинейра, которой снова пришлось прилагать усилия, чтобы добавить в свой голос толику сострадания для этого ребенка. – Дедушка наказал Флёр, потому что он считает, что она влюбилась не в того мальчика. Но я тебя наказываю за то, что ты злой, и за то, что ты шпионишь за людьми и предаешь их. Особенно мне неприятно, что ты еще и получаешь от этого удовольствие! Джентльмены так себя не ведут, Пол Уорден. Так ведут себя только чудовища!

Едва успев произнести последнее слово, Гвинейра поняла, что Пол не простит ей этого никогда. Но она не смогла взять себя в руки. Она чувствовала только ненависть по отношению к ребенку, которого ей навязали, который стал причиной смерти Лукаса и теперь делал все, чтобы разрушить жизнь Флёр и свести на нет и без того неустойчивый мир в семье Хелен.

Пол посмотрел на бледное лицо матери, в ее глаза, подобные бездне. Это не было приступом гнева, как в случае с Флёреттой; Гвинейра действительно имела в виду все, что сказала. Пол расплакался, хотя еще год назад пообещал себе быть мужчиной и не плакать никогда и ни при каких обстоятельствах.

– Ты еще здесь? Исчезни! – Гвинейра ненавидела себя за свои собственные слова, но не в силах была удержать их в себе. – Убирайся в свою комнату!

Пол убежал. Флёретта растерянно посмотрела на мать.

– Это было жестоко, – заметила она.

Гвинейра схватила дрожащими пальцами бокал вина, но затем передумала, подошла к буфету и налила себе бренди.

– И ты туда же, Флёретта? Я думаю, нам обеим сейчас нужно успокоиться. И… остается лишь ждать. Рано или поздно Джеральд вернется, если только не свалится по дороге с лошади и не свернет себе шею.

Она проглотила свой бренди.

– А что касается Пола… то мне жаль.

Джеральд Уорден шел через кустарник и выглядел так, словно в него вселился черт. Казалось, его вот-вот разорвет изнутри от гнева по отношению к молодому Рубену О’Кифу. До этого он не видел во Флёретте женщину. Для него она всегда была ребенком, маленькой дочерью Гвинейры, милой, но довольно скучной. Но теперь эта птичка оперилась и задирала голову так же гордо, как в свое время семнадцатилетняя Гвинейра. К тому же она отвечала ему теми же самыми словами, что и ее мать. И Рубен, этот маленький ублюдок, осмелился подойти к ней! К Уорден! К его собственности!

Джеральд чуть успокоился, лишь когда достиг фермы О’Кифов, увидел бедные сараи, конюшни и сравнил их дом со своим особняком. Говард не мог всерьез представить, что его внучка выйдет замуж за отпрыска какого-то бедного фермера.

В окнах горел свет. Лошадь Говарда и мул стояли в загоне во дворе. Старый ублюдок и его сынок-неудачник, судя по трем силуэтам в комнате, были дома. Джеральд небрежно бросил поводья на забор и выхватил ружье. Когда он приблизился к дому, залаяла собака, но внутри никто не отреагировал.

Джеральд распахнул дверь. Как он и ожидал, за столом, на котором стояла кастрюля с густым супом, сидели Говард, Хелен и их сын. Все трое испуганно посмотрели в его сторону и застыли от удивления. Джеральд воспользовался своим неожиданным появлением. Он ворвался в дом и перевернул стол, пытаясь добраться до Рубена.

– Карты на стол, парниша! Что у тебя с моей внучкой?

Рубен извивался в его руках.

– Мистер Уорден… разве мы не можем… поговорить как разумные люди?

Джеральд покраснел. Именно так отреагировал бы на подобное обвинение его неудачный сын Лукас. Джеральд нанес удар. Его левый хук отбросил Рубена в угол комнаты. Хелен закричала. В этот самый момент Говард схватил Джеральда. Но его движения были не такими точными. О’Киф только что вернулся из паба в Холдоне. Он тоже был пьян. Джеральд без усилий парировал удар О’Кифа и снова сосредоточился на Рубене, который пытался подняться на ноги.

– Мистер Уорден, прошу вас… – бормотал парнишка, вытирая кровь, которая текла из разбитого носа.

Говард схватил Джеральда за шею, прежде чем тот успел снова замахнуться на его сына.

– Так и быть! Поговорим как разумные люди! – прошипел он. – Что случилось, Уорден? Почему ты являешься сюда и угрожаешь моему сыну?

Джеральд попытался обернуться, чтобы посмотреть на него.

– Твой проклятый дерьмовый сынок испортил мою внучку! Вот что!

– Что он сделал? – Говард отпустил Джеральда и посмотрел на Рубена: – Немедленно скажи, что это ложь!

По выражению лица Рубена было понятно, что это правда. Он, как и Флёр, не мог скрыть своих эмоций.

– Разумеется, я ее не портил! – тем не менее уверенно произнес парнишка. – Только…

– Только что? Немножко лишил девственности? – гремел Джеральд.

Рубен побледнел.

– Я попрошу вас не выражаться в подобном тоне о Флёр! – сохраняя спокойствие, заявил Рубен. – Мистер Уорден, я люблю вашу внучку. Я хочу на ней жениться.

– Ты хочешь… что? – зарычал Говард. – Я так понимаю, эта маленькая ведьма вскружила тебе голову…

– Ты ни за что не женишься на Флёретте, мелкое ничтожество! – закричал Джеральд.

– Мистер Уорден! Возможно, мы будем подбирать более удачные выражения? – попробовала вмешаться в разговор Хелен.

– Я все равно женюсь на Флёретте, что бы вы оба ни предпринимали против нашего решения… – все так же спокойно и решительно сказал Рубен.

Говард схватил сына за рубашку и держал его так же, как до этого Джеральд.