От этой ясной, как сверкающий снег под луной, мысли она похолодела.

– Ты выйдешь за меня? – спросил он ее рано утром, когда она варила ему кофе.

Кухня купалась в солнечных лучах, бивших в окна и казавшихся белыми от необъятного снежного покрова, раскинувшегося под тихим декабрьским небом.

Надя, невыспавшаяся, утомленная и напуганная, даже вздрогнула, услышав его слова.

– Замуж? Но ведь я же еще того… Мне надо школу заканчивать… – произнесла она и почувствовала, как голова ее втягивается в плечи, словно в ожидании удара.

– Потом закончишь, – Виталий подошел к ней сзади и обнял, поцеловал в затылок. – Куда она денется-то, школа? Нам надо с тобой жизнь строить, понимаешь? Ты ведь поможешь мне?

– Как?

– Просто будь рядом, и все. Пообещай мне: что бы ни случилось, ты всегда будешь на моей стороне. А я уж позабочусь о тебе. О том, чтобы ты была счастлива. И мы будем с тобой счастливы. Вот поработаю немного, накоплю деньжат, и мы рванем с тобой в Сочи или Лазаревское, купим там дом на море, чтобы и сад был… Ты нарожаешь мне детишек, и будем мы с тобой жить да поживать… У меня там сеструха живет, они с мужем недавно дом купили, коз держат, все для туристов, понимаешь? Развернулись, короче.

– У тебя есть сестра?

– Ну да, Тонька! Она хоть и косит немного, еще с детства, а мужика отхватила себе нормального, с понятием. Вот я и подумал: а мы чем хуже? Ну, как тебе мой план?

Надя бывала в Лазаревском. И живо представила себе большой чистенький домик с верандой, увитой виноградом, сад с разросшимися абрикосовыми и персиковыми деревьями с отяжелевшими от плодов ветвями, розовые кусты, обрамляющие зеленую лужайку с пледом, на котором играют маленькие дети.

– Хороший план, – неуверенно пробормотала она, смутно представляя себе, сколько же времени понадобится Виталию для того, чтобы заработать на такой рай. Спросить его об этом она не осмелилась.

Огненной вспышкой промелькнула мысль: а что, если сейчас взять и убежать? Спрятаться так, чтобы Виталий ее не нашел? И тогда жизнь ее вернется в прежнее русло и будет протекать в тишине и уюте их с Лерой дома, потянутся вереницей наполненные планами о будущем школьные дни, с подружками и друзьями, какими-то нелепыми концертами, конкурсами, выставками, олимпиадами, экзаменами, походами, вечеринками… И все это будет так безобидно и весело, как раньше! И Лера будет ей на завтрак печь блинчики, тетя Тоня Воропай каждую субботу будет приносить им сметану и яйца, а рыбак Семен – свежую рыбу. Сосед Чащин будет почти каждый вечер сидеть рядышком с Лерой на диване перед новенькой плазмой и смотреть сериал. А Надя в своей комнате, закончив все дела, устроится перед компьютером и будет втайне от бабушки играть в игру с чародеями, воинами и волшебниками.

Вечером Виталий привез Надю домой, наказал не выпускать из рук телефон, быть всегда на связи.

– Так ты выйдешь за меня? – спросил он ее уже на крыльце, когда рука ее коснулась двери. Виталий стоял рядом, и у него был вид человека, который оттягивает момент расставания. Или же Наде это только показалось?

– Хорошо, выйду… Но только мне надо будет поговорить об этом с бабой Лерой.

– И поговоришь. Только позже, когда все устроится. Ну все, зайка, жди моего звонка.

Лера была дома. Скандал не устроила, увидев внучку на пороге. Подошла, обняла.

– Я все понимаю, конечно, любовь. Но он чужой, понимаешь? О нем никто и ничего не знает. Бабы рассказывали – видели же вас на свадьбе, что красивый он, справный, высокий, смотрит так, что кровь у девок закипает, но что дальше? А, Надя?

– Ба, я не знаю…

– Вы где с ним были-то?

– В лесу, в доме каком-то большом. Там все как в сказке.

– Это, случаем, не дача губернаторского сынка, Капустина? Говорят, он прячется здесь от своего отца, баб возит, пьянки устраивает, а летом – охота, рыбалка…

– Я не знаю. Но ясно, что не местных этот дом. Богатый, большой. Там внутри все новое.

– Может, этот Виталий твой – друг Капустина, и тот ему ключи дал?

Баба Лера, хоть и хотела казаться спокойной, разговаривала, как под дулом пистолета – голос ее дрожал.

– Он испортил тебя, девонька… – Лера обняла внучку. – Может, тебе путевку взять в дом отдыха, сменишь обстановку, придешь в себя… Ты словно горишь вся, таешь… Одни глаза остались.

– Не знаю, ба.

Лера проводила ее до комнаты, принесла полотенце.

– Я там тебе бойлер включила, вода, наверное, уже нагрелась.

– Ба, я чистая. Там такая душевая кабина! А ванна! На гнутых, словно золотых ножках…

– Надя, никому из подруг своих ничего не рассказывай. Вот просто молчи – и все.

Наде же хотелось только одного – раздеться, надеть пижаму и лечь под одеяло. Спрятаться от своих мыслей. Уснуть, чтобы проснуться с ясной головой и знать уже, как жить дальше.

Виталия не было целых три дня.

Надя все это время лежала неподвижно на кровати и прислушивалась к звукам, доносящимся с улицы в открытую форточку, – не скрипнет ли снег под сапогами любимого, не бухнет ли тяжелая входная дверь, впустив его в дом.

Даже голос бабы Леры, говорившей в своей комнате по телефону с пасечником, она воспринимала как тихую ее беседу с внезапно появившимся Виталием.

Она слышала то, что хотела. А иногда, поднявшись с постели и устроившись возле окна и подперев щеки ладонями, она видела приближающуюся к их дому мужскую фигуру, точь-в-точь как у Виталия. И так было всякий раз, даже когда проходивший мимо окна человек в конечном счете оказывался стариком, подростком, а то и вовсе женщиной…

Телефон молчал. Не звонили даже подружки, как чувствовали, что ей сейчас не до них.

Школа тоже отступила на второй план, и все прошлое как-то затуманилось, уступая место еще более туманному будущему.

…Телефон ожил в полночь. Разрезал печальную тишину комнаты, словно охотничий рог, призывая к действию. Надя судорожным движением схватила телефон и, услышав голос Виталия, почувствовала, как проваливается в преисподнюю бессознания.

– Зайка, собирайся, возьми все самое необходимое и выходи на крыльцо. Я жду.

Надя встала, моментально оделась, набила рюкзачок свитерами, трусиками и джинсами, положила в кошелек все свои сбережения (действуя снова в каком-то странном, сомнамбулическом состоянии, отчетливо понимая, что Виталий наяву бросил ее, пропал, а то, что сейчас происходит, – сон, где можно вести себя как заблагорассудится), набросила дубленку, нахлобучила капюшон, спрятав волосы, и, осторожно ступая, выбралась из дома в сени, оттуда – на веранду, открыла дверь и вышла на крыльцо.

Снег искрился вокруг. Под фонарем, напротив калитки, стояла знакомая машина, из которой вышел Виталий. Поначалу он показался Наде пьяным, но потом она поняла, что он просто какой-то сонный или заторможенный. А может, и просто уставший.

– Наденька моя, – он сгреб ее в свои объятия. – Ну что, соскучилась по мне?

– Да, очень, очень! Я уже думала, что ты бросил меня!

– Ну какая же ты дурочка! Я же обещал тебе, что мы всегда будем вместе! Ну что, ты готова? Поедем. Садись в машину!

– И куда мы едем? Снова туда, в тот дом?

– Нет, на этот раз мы поедем в другое место. Но ты ничего не бойся, ты же со мной.

Машина медленно двинулась вдоль дороги и словно поплыла между сугробами в сторону станции.

У здания вокзала Виталий припарковал машину, вышел из нее, Надя, повинуясь его взгляду, последовала за ним. Круглосуточный киоск, светящийся изнутри, замело снегом. Виталий постучал в окошко, которое открылось не сразу. Появилась голова молодой женщины с растрепанными волосами.