Стью предполагал, что у Элдера есть приказ убить его – почему нет? Всего лишь одним трупом больше, к тому же Стью знал их маленький секрет. Они не сумели найти лекарство и не смогли понять, чем мистер Редман отличается от всех тех, кто умер от этой болезни. А мысль о том, что вряд ли останется много народу, с кем он сможет поделиться этим секретом, вероятно, даже не приходила им в голову. Стью ощущал себя последним живым свидетелем в лапах загнанных в угол ублюдков.

Он не сомневался, что герой телесериала или романа обязательно нашел бы способ убежать отсюда – черт, такие люди встречаются и в реальной жизни, – вот только Стью Редман к ним не относился. В конце концов он с паническим смирением решил, что ему остается только одно: ждать Элдера и постараться быть готовым ко всему.

Элдер являл собой неопровержимое доказательство того, что и в этом заведении болезнь, которую сотрудники иногда называли «Синевой», а иногда – «супергриппом», вырвалась из-под контроля. Медсестры обращались к Элдеру «доктор», но врачом он не был. Лет пятидесяти пяти, с тяжелым взглядом, напрочь лишенный чувства юмора. До Элдера ни один из врачей не нуждался в том, чтобы держать Стью под прицелом. Стью боялся Элдера, так как понимал, что ни логические доводы, ни мольбы для того ровным счетом ничего не значат. Элдер ждал приказов. Как только они поступали, он их выполнял. Этакий копьеносец, армейский аналог наемного убийцы мафии, ему бы в голову не пришло усомниться в целесообразности этих приказов, с учетом имеющих место событий.

Три года назад Стью купил книгу, которая называлась «Обитатели холмов[75]», чтобы отослать племяннику, жившему в Вако. Он достал коробку, в которую хотел положить книгу, а потом, поскольку заворачивать подарки не любил даже больше, чем читать, открыл первую страницу, полагая, что надо посмотреть, о чем речь. Прочитал ее, потом вторую страницу… и увлекся. Не спал всю ночь, пил кофе, курил и упорно продвигался вперед, как человек, не привыкший получать удовольствие от чтения. Как выяснилось, речь в книге – подумать только – шла о кроликах. Самых глупых, самых трусливых существах на Земле… да только парень, который написал книгу, вывел их совсем другими. Судьба кроликов брала за живое. Это была чертовски хорошая история, и Стью, обычно читавший со скоростью улитки, закончил книгу двумя днями позже.

Больше всего ему запомнилось выражение «впасть в ступор», или просто «ступор». Стью сразу понял, о чем речь. Потому что видел многих впавших в ступор животных, да и сшибал некоторых на трассе. Животное, впав в ступор, приседает посреди дороги, прижав уши к голове, и смотрит, как на него летит автомобиль, не в силах сдвинуться с места, чтобы избежать смертельного удара. Оленя можно вогнать в ступор, посветив ему в глаза фонарем. Точно так же действует на енота громкая музыка, а на попугая – монотонное постукивание по клетке.

Вот и Элдер вгонял Стью в ступор. Хватало одного взгляда в ничего не выражающие синие глаза Элдера, чтобы душа ушла в пятки. Элдеру, вероятно, и не требовался пистолет, чтобы избавиться от него. Элдер наверняка владел приемами карате, французского бокса и еще много чего. И что он, Стью, мог противопоставить такому человеку? От одной только мысли об Элдере душа сворачивалась в клубок. Ступор. Хорошее название для этого явления.

Красная лампочка вспыхнула над дверью в самом начале одиннадцатого, и Стью почувствовал, как на ладонях и на лице выступает пот. Так случалось каждый раз, когда зажигался красный свет, потому что рано или поздно Элдер мог прийти один. Один, чтобы обойтись без свидетелей. Где-нибудь здесь наверняка была печь, в которой сжигали жертв эпидемии. Элдер сам бы запихнул его туда. Плевое дело. И никаких следов.

Элдер вошел в палату. Один.

Стью сидел на больничной койке, положив руку на спинку стула. При виде Элдера он почувствовал, как привычно заныл желудок. Ощутил знакомое желание разразиться потоком бессвязных, молящих слов, хотя знал, что ничего не добьется. Лицо за прозрачным щитком белого защитного костюма не ведало жалости.

Все вокруг стало очень отчетливым, предельно ярким, неторопливым. Стью почти слышал, как глазные яблоки перекатываются по хорошо смазанным глазницам, следуя за перемещениями Элдера. Белый защитный костюм едва не лопался на этом крупном, мощном здоровяке. Дыра на срезе ствола револьвера, который Элдер держал в руке, казалась огромным туннелем.

– Как самочувствие? – спросил гость, и даже искажающий голос динамик не скрыл от Стью гнусавость Элдера. Он заболел.

– Без изменений. – Стью удивило собственное спокойствие. – Скажите, когда я смогу выйти отсюда?

– Теперь уже очень скоро, – ответил Элдер. Револьвер смотрел в направлении Стью, не точно на него, но и не в сторону. Элдер приглушенно чихнул. – Вы не слишком-то разговорчивы, так?

Стью пожал плечами.

– В людях мне это нравится, – продолжил Элдер. – Кто любит поговорить, так это нытики, плаксы и слабаки. Минут двадцать назад поступил приказ насчет вас, мистер Редман. Не слишком радостный, но, думаю, вы справитесь.

– Какой приказ?

– Ну, мне приказали…

Взгляд Стью сместился за спину Элдера, к высокому порогу герметически закрывающейся двери.

– Боже мой! – воскликнул он. – Там гребаная крыса! Ну и дыра у вас, если тут бегают крысы!

Элдер обернулся, и на мгновение Стью настолько удивился неожиданному успеху своей хитрости, что едва не впал в оцепенение. Но все же успел соскользнуть с кровати и ухватить стул за спинку, когда Элдер вновь стал оборачиваться к нему. Глаза Элдера внезапно широко раскрылись. Стью вскинул стул над головой и сделал шаг вперед, а потом опустил стул вниз, вложив в замах всю силу своих ста восьмидесяти фунтов.

– Назад! – закричал Элдер. – Не…

Удар пришелся на правую руку Элдера. Грохнул выстрел, пуля разорвала полиэтилен и отрикошетила от пола. Револьвер упал на ковер и выстрелил еще раз.

Стью подумал, что прежде чем Элдер оправится, ему вряд ли удастся нанести больше одного удара. И постарался вложить в этот удар всю свою силу. Стул пошел по размашистой дуге, имитируя путь биты Генри Аарона[76]. Элдер попытался поднять сломанную правую руку, но не смог. Ножки стула обрушились на шлем белого скафандра. Пластиковый щиток разлетелся вдребезги, и осколки брызнули Элдеру в лицо. Он закричал и повалился на спину.

Потом перевернулся на живот, поднялся на четвереньки и попытался дотянуться до револьвера на ковре. Стью в последний раз взмахнул стулом и врезал Элдеру по затылку. Тот рухнул. Тяжело дыша, Стью наклонился и поднял револьвер. Отступил, держа на мушке распростертое тело Элдера, но тот не двигался.

На мгновение мелькнула кошмарная мысль: «А вдруг Элдеру дали приказ не убить, а освободить меня?» Но это было бы нелогично, верно? Если б речь шла об освобождении, чего поминать нытиков и слабаков? И называть приказ «не слишком радостным».

Нет: Элдера послали сюда, чтобы убить его.

Стью смотрел на распростертое тело, дрожа с головы до ног. «Если Элдер сейчас встанет, – подумал он, – то я промахнусь всеми оставшимися пятью пулями. Стреляя в упор». Однако он сомневался, что Элдер сможет подняться. Вообще.

Внезапно его охватило такое сильное желание выбраться из этой палаты-бокса, что он чуть не рванул через дверь воздушного шлюза навстречу неизвестности. Он провел здесь больше недели, и ему хотелось глотнуть свежего воздуха, а потом убраться подальше от этого жуткого места.

Но действовать следовало осмотрительно.

Стью направился к воздушному шлюзу, зашел в него и нажал кнопку с надписью «ЦИРКУЛЯЦИЯ». Включился насос, поработал некоторое время. Открылась внешняя дверь. Она вела в небольшую комнатку с одним письменным столом. На нем лежала тонкая стопка медицинских карт… и его одежда. Та самая, в которой он прилетел из Брейнтри в Атланту. Стью вновь ощутил прикосновение ледяного пальца ужаса. Все это, безусловно, предназначалось для кремации вместе с ним, сомнений нет. Его медицинские карты, одежда. Прощай, Стюарт Редман. Да и не было здесь никакого Стюарта Редмана. В сущности…