- Пристаю к мистеру Вонгу, - ответила я, отпустив штанину и выпрямившись. – Нашла что-нибудь о нашем мистере Андрулисе?

- Еще бы.

Я выглянула из-за мистера Вонга:

- Правда? Ну и?

Помешав кофе и сполоснув ложку, она подошла и вручила мне какую-то бумажку.

- Это он?

Я глянула на газетную вырезку. Это была фотография нескольких ветеранов, членов местного филиала «Ветеранов зарубежных войн»[2]. Одного из них Куки обвела кружочком, а под фото имелся список имен, среди которых был и Чарльз Андрулис.

Я прищурилась, пытаясь рассмотреть зернистый снимок.

- Очень может быть. Трудно сказать. Сейчас он ужасно голый.

- В некрологе говорится, - начала Куки, усаживаясь на стул, который я притащила к мистеру Вонгу, - что он умер около месяца назад, оставив пятидесятисемилетнюю жену. Правда, со здоровьем у нее не очень.

- Может быть, поэтому он все еще здесь, - заметила я, взяв второй стул и подняв с пола чашку. – Может быть… ну не знаю, может, он ее ждет. – Куки вздохнула, явно предаваясь романтическим мыслям, а меня вдруг осенило: - Минуточку, но почему же он голый?

- Ой, сейчас. – Куки покопалась в сумке и вытащила пачку бумажек. – Итак, я позвонила в дом престарелых, где жили они с женой. Медбрат Джейкоб, который, судя по голосу, очень даже ничего, сказал, что мистеру Андрулису помогали принимать душ, когда он вдруг взял и упал. Умер мгновенно от сердечного приступа.

- Вот блин. Бедняга.

- И не говори. Ужасно печально. Медбрат Джейкоб сказал, что жена мистера Андрулиса не знает, что он скончался. Даже если бы ей сообщили, она бы помнила об этом всего несколько минут, а потом опять начала бы спрашивать о муже. Поэтому они ей постоянно говорят, что он скоро вернется.

- Знаешь что? – Я поднялась и стала мерить шагами комнату. Все полметра. – Я сыта по горло. Не хочу больше иметь дело со смертью. – В одной руке я держала чашку, а другой яростно размахивала. – Хватит с меня грустных историй и рыданий в подушку.

Куки выпрямилась.

- Но ты же ангел смерти. В смысле это ведь твоя работа, разве нет?

- Да. – Я подошла к столу и достала листок бумаги. – Да, и я увольняюсь.

Она расслабилась, отпила глоток кофе и поинтересовалась:

- Ну и что ты собираешься делать?

- Написать заявление об увольнении. Как пишется «самовольноотпостаотрекательство»?

- Во-первых, раз ты пишешь это слово в заявлении об увольнении, то вряд ли знаешь его значение.

Я посмотрела на свои каракули:

- Правда?

- Во-вторых, сомневаюсь, что ты можешь взять и уволиться.

- Да неужели? – Я продолжила строчить, добавив парочку ругательств, чтобы уж точно донести до читателя свою мысль. – Поживем – увидим. – Со всем старанием подписав заявление, я сложила листок втрое и попыталась затолкать его в конверт. Вытащила, развернула, сложила тщательнее, чтобы был потоньше, и опять стала запихивать в конверт. Снова вытащила. – Кошмар какой-то! Как, блин, запихнуть его в чертов…

- А «в-третьих» услышать не хочешь?

Я сдула с лица прядь волос и повернулась к Куки:

- Валяй.

- В-третьих, кому конкретно ты собираешься послать это заявление?

Твою дивизию. Она права. Но додумать я не успела – снова отвлеклась на мистера Вонга. Потому что сквозь поношенную рубашку увидела то, чего раньше не замечала. Уронив конверт, я подошла к мистеру Вонгу, встала на цыпочки и заглянула за воротник серой рубахи.

- Святой ежик! – Вся его спина была покрыта татуировками. – Кажется, мистер Вонг был членом триады.

- Триады? – переспросила Куки, медленно поднимаясь со стула. – Разве они не опасны?

- Насколько мне известно, очень. – Я зашла сбоку и расстегнула пару верхних пуговиц на рубашке. – Простите, мистер Вонг. Я очень, очень, очень, очень сильно извиняюсь.

Расстегнув еще несколько пуговиц, я осторожно стащила рубашку по его плечам и уставилась на произведение искусства. Кто бы ни сотворил такое, работа была поразительной. Однако символы не имели ничего общего с тем, что я видела в фильмах, и что могло бы связать мистера Вонга с какой-нибудь китайской или любой другой подпольной преступной группировкой. Передо мной были китайские иероглифы, образовывающие поперек спины прямую линию, с которой словно падали вниз очередные иероглифы, складывающиеся в вертикальный текст. Вот только прочитать его я не могла.

С самого рождения я знаю все языки, на которых говорили и говорят на Земле. Видимо, это входит в набор необходимых качеств для выполнения моей работы. Это вовсе не значит, что я умею читать и писать на всех этих языках и диалектах, но мандаринский знаю вполне сносно.

Куки отошла подальше и смотрела на меня с нервозным любопытством:

- Ну так как? Он из триады?

- Нет. То есть не думаю. Никак не пойму. Это просто слова. Китайские иероглифы. Но я их не узнаю. Не могу прочитать. – Тут я кое-что вспомнила: – А тебе не надо готовиться к липовому свиданию?

Она прикусила губу.

- Даже не знаю, Чарли…

- Кук, - начала я, застегнула на мистере Вонге рубашку на случай, если он все-таки из триады и вдруг воспылает желанием получить мою голову в мусорном пакете, и подошла к Куки, - хорош уже сомневаться. – Взяв за плечи, я ее немного встряхнула. Пощечину решила не давать. Это, наверное, было бы уже чересчур. – Тебе это нужно, помнишь? Ты без ума от моего дяди. Хотя представить не могу почему. Наверное, это знаете только вы с богом.

Глубоко вздохнув, Куки кивнула:

- Ты права. Это для его же собственного блага.

- Именно так, черт его дери. К тому же будет весело понаблюдать, как он начнет изворачиваться. Дождаться не могу, когда увижу выражение его ли…

- Чарли!

- Но это не единственная причина, почему я все это затеяла. Клянусь.

- Не умеешь врать – не берись.

Я рассмеялась и проводила ее до двери.

- Иди уже марафетиться. Диби приедет где-то к шести. Наверное. С пунктуальностью у него не очень.

Еще раз кивнув и отдав мне чашку, Куки пошла к себе. Я мысленно помолилась о божественном вмешательстве, когда она будет выбирать одежду, и вернулась к мистеру Вонгу. Линии иероглифов уходили по спине вниз за пояс штанов, но туда я точно не полезу. Не лишать же его чувства собственного достоинства окончательно.

Можно было попробовать зарисовать татуировки, как я зарисовала орла мистера А, но на это ушла бы целая вечность, да и с рисованием у меня, прямо скажем, беда. Пришло время убить одним выстрелом двух плохих парней. Я призвала Ангела – тринадцатилетнего мертвого гангстера, который хотел увидеть меня голой, перед тем как стать моим вторым детективом. Рада доложить, что голой он меня так и не видел, но детективом все же стал. Я взяла его шантажом. Такие у меня методы.

- Привет, Чарли, - сказал он, нарисовавшись у меня за спиной. Очень близко.

Пришлось отойти на пару шагов, чтобы смерить его подозрительным взглядом.

- Какой-то ты сегодня вежливый. Что-то задумал?

- В смысле? – Он шагнул к Софи, моему дивану, и с комфортом развалился на мягких подушках. – Нельзя уже поздороваться с моим любимым ангелом смерти?

Ну класс. Он точно что-то задумал. Я подошла ближе, потянулась к его животу и стала щекотать, пока он не заумолял о милосредии, хохоча, как школьник:

- Ладно-ладно! Сдаюсь!

Люблю, когда он смеется.

- Ну и откуда столько вежливости? – спросила я.

Отвечать он не торопился, поэтому я снова взялась за его ребра.

- Ну все, хватит! Скажу тебе, так и быть. Просто я доволен. У мамы все путем.

- Ага, благодаря тому, что я повысила тебе зарплату. Значит, она купилась на историю о мертвом дядюшке, который оставил ей деньжат?

Я отпустила Ангела, и он вытер глаза, словно прослезился от смеха.

- Похоже на то. Она теперь счастливее, чем раньше. Что-то изменилось.

- Ангел, может быть, она счастлива, потому что узнала, что ты все еще здесь.