Размеренное движение немного успокоило Белла. Он остановился, посмотрел на коптящий огонь светильника. Из кувшина долил масла, пламя окрепло, потянулось вверх. Свет принес уверенность Беллу. Он добудет камень пришельцев! Он будет его! С этой задачей он справиться! Найдет Фарга! Никуда тот не скроется! Но для кого Фарг пытался добыть камень власти? Не для себя же!? Это стало ясно Беллу сразу же, как только он увидел неумелые действия человека. И страх! Страх перед камнем! Нет, не для себя он смертельно рисковал жизнью! За ним кто-то стоит, и этот кто-то использовал Фарга, не объяснив конечной цели задания. Вот это и нужно выяснить как можно скорее! Возможно, удастся выйти на человека, знающего место захоронения магистра. Вот кто действительно опасный противник! Был… Хотя, если верить пророчеству… Верить не хотелось. Да, когда-то они были довольно дружны, но после возвращения ОТТУДА, он, Белл, понял, что лишь ему предначертано выполнить великую миссию! И он выполнит ее! Не зря же вернулся оттуда без посторонней помощи, успев зажать в ладони случайно сохранившийся жалкий осколок своего камня. А магистр до сих пор там… да, он выполнит великую миссию, но для этого надо завладеть камнями князя Монса, и тогда его могущество станет неограниченным! Тогда, у скал, он проявил ненужное благородство, надеясь, что и князь ответит тем же, и ошибся. Лишь в последний миг, он осознал коварство Монса и в отношении Норма и его, Белла! Тогда Монса выдали глаза, Белл заглянул в них и ужаснулся, прочитав себе приговор. Давно вынесенный смертный приговор! И эта растерянность стоила Беллу многих лет забвения. Князь опередил его на доли секунды, и Белл почти на три десятилетия ушел в небытие. Правда, в отличие от Монса, лишившегося камня в той схватке, он сохранил осколок своего. И не только сохранил, но и сумел с его помощью вернуться в этот мир. Вернулся, чтобы отомстить Монсу и стать самым могущественным наследником доктора Вельзома! Теперь он не ошибется! Нет! И князь знает об этом! Пусть знает и трепещет! Тем сладостнее будет месть! Но это будет позже! А сейчас, прежде всего, Фарг! Вернее, камень, что он похитил из капища! Надо его, во что бы то ни стало найти, и отобрать бесценный камень! И вот тогда он ответит, ненавистному князю! Достойно ответит! Белл остановился. Горячая боль сжала голову, проникла внутрь черепа, стало рвать мозг. Он почти ничего не видел, его шатало, пол ушел у него из-под ног, и он упал…
Пришел в себя и не сразу понял, где находится. Прошло не меньше минуты, прежде чем он ощутил холод каменного пола. Светильник сжег последние капли масла и погас, мрак подземелья сгустился. Стояла тишина. Мертвая, ничем не нарушаемая тишина, притихли даже вездесущие крысы и летучие мыши. Все живое боится его, чувствуя могущество и силу! И не без основания!
Он облегченно вздохнул, поняв, что находится у себя в замке, а не там, далеко, где провел столько лет благодаря ненавистному князю. Медленно поднялся с холодных плит пола. Он продрог, и чтобы согреться закутался плотнее в черный плащ. Хотел позвать слугу, но вовремя вспомнил, что сам отослал его из мрачного подземелья замка наверх – он любил размышлять в одиночестве и мертвой тишине.
Белл открыл тяжелую дверь и, пригнувшись в низком проеме, вышел в галерею. Часть светильников погасла и там, другая густо коптила, черня низкий свод, дожигая последние капли масла. Значит, он пробыл в обмороке довольно долго. Эти обмороки и сильнейшая головная боль постоянно преследовали его с тех пор, как ему удалось вырваться из забвения и вернуться в этот мир.
Белл крикнул хриплым голосом в темноту:
– Гал! – из темноты выплыла крупная фигура какого-то существа. Вместе с существом пришел ледяной холод, и запах тлена, но Белла это нисколько не смутило. – Теплого вина, мяса и хлеба! И быстрее! – приказал он, не терпящим возражения, голосом. Пробурчав что-то не членораздельное, фигура медленно уползла во мрак, унося с собой и холод и смрад. Хлопнула дверь и наступила тишина.
Белл вернулся в келью, долил в светильники масла и зажег. Чтобы согреться продолжил мерить шагами помещение, мысленно намечая план действий. Первое: надо найти Фарга и отобрать у него камень, второе, – узнать, кто стоит за Фаргом. Белл мог узнать, что содержит голова Фарга, еще в подземелье, но камень своей аурой надежно защитил случайного владельца и не дал этого сделать. Нет, Фарга надо вернуть и убрать, слишком он быстро набирает мощь. Еще не сознавая своих возможностей и силы, он интуитивно сумел пробудить камень, и спастись, уйдя на время в иной мир. Судя по его прыткости: камень, он не потерял, значит, скоро вернется! Он же, Белл, вернулся, имея всего лишь осколок! Вернулся, чтобы отомстить Монсу! И так отомстить, что земля содрогнется от ужаса! В дверь робко постучали, и Белл вздрогнул, от неожиданности.
– Господин, ваш ужин! – дверь заскрежетала ржавыми петлями, и в помещение вошел слуга. Выставил на стол несколько мисок, кувшин вина, и торопливо покинул помещение. Он хорошо знал хозяина и мог довольно точно предсказать, чем кончится сегодняшний вечер, но Гал ошибся. Не успел он отойти от двери на достаточное, чтобы не услышать голос хозяина расстояние, как до него донесся раздраженный нетерпеливый крик:
– Гал! – пришлось возвращаться, дрожа от страха, приоткрыл дверь, услышал визгливый голос хозяина: – Убери ужин! Приготовь факелы и позови Дейра с Лумом! Пусть захватят арбалеты со стрелами!
Гал задрожал, заледеневшие в миг губы с трудом разжались, что бы едва слышно произнести:
– Те, стрелы, хозяин?
– Те! Животное! – выкрикнул нетерпеливо Белл весь захваченный своей идеей. – Я, что не ясно сказал? И больше стрел! Из подземелья пусть приведут двоих! Нет троих! Сегодня мы будем много работать, Гал! Я жду их в пещерном зале! Да торопись же, нежить!
Дейр и Лум закрепили в проржавевших держателях горящие факелы, на дрожащих ногах подошли к саркофагу, стоящему почти в центре, округлой в плане пещеры, с трудом сдвинули каменную плиту, подняв густое облако пыли. Оттащили тяжелую, испещрённую полустертыми знаками крышку к стене пещеры и замерли скованные леденящим страхом. В мертвой тишине было слышно, как у одного из них от страха лязгают зубы. Они слишком хорошо знали, что должно сейчас произойти, и исполняли приказы хозяина механически, бездумно, парализованные ужасом. Из-под ног людей врассыпную, с пронзительным писком, бросились крысы, испуганно заметались летучие мыши, но слуги этого не заметили. Дрожа от страха, они следили за действиями хозяина.
Белл медленно приблизился к саркофагу, в темноте его глаза сверкнули безумным блеском. Он смахнул закрывающий останки истлевший саван, склонился над саркофагом, и до слуха его слуг донесся шепот какого-то заклинания на неизвестном языке. Постепенно шепот усилился, слова стали звучать громче и громче, пока не перешли в леденящий душу вопль. Неподвижная вначале фигура Белла стала раскачиваться с возрастающей амплитудой, руки вознеслись к своду пещеры, теряющемуся во мраке. Слуги не заметили мгновения, когда в руке хозяина появился жезл со сверкающим камнем. Свечение камня быстро нарастало. Фигура Белла замерла, крик оборвался. Наступила давящая тишина. Откуда-то сверху, из глубины темноты в саркофаг ударил ярчайший луч света. Свет осветил саркофаг, раздвинул пространство, и они увидели то, что заставило их застыть в животном ужасе. Леденящий ужас парализовал волю. Сколько это продолжалось, они не знали. Луч, коснувшись чего-то внутри саркофага, какое-то время колебался, описывая странные фигуры в его пределах, потом замер и через мгновение медленно угас, залив все пространство серым сумраком. Из мрака ужаса их вырвал яростный крик Белла:
– Идите сюда, жалкие отродья! Стрелы! Стрелы приготовьте, если не хотите, чтобы ОН вас сожрал! А ОН сейчас очень голодный! – торжествовал в каком-то нечеловеческом экстазе Белл. Сверкающими безумием глазами, он, не отрываясь, смотрел внутрь саркофага, где что-то шевелилось. Как бы защищаясь, Белл протянул руку с жезлом, и в свете, испускаемом камнем, слуги увидели, как иссохшая кисть схватилась за край каменного саркофага, рывком вскинулось то, что когда-то было телом. Запахло тленом, и глазам людей предстали останки известного рыцаря, прославившегося в недалеком прошлом, как своими военными победами, так жестокостью и коварством.
