В горле вдруг пересохло. Наверное, Шеннон закричала. Но даже если и закричала, никто не обратил на это внимания. У нее было странное чувство, как будто она периодически выпадает из реальности. И не только из-за недосыпа. Что-то было в самой атмосфере... и особенно сильно это ощущалось, если смотреть в глаза старой женщине.
Эти глаза...
— У вас номер заказан, мэм? — Шеннон предположила, что эти люди тоже из съемочной группы.
— Нам не надо заказывать.
Эти глаза...
— Мэм...
На стойку упала кредитная карточка. Но Шеннон никак не могла прочесть имя. Перед глазами все плыло. Золотая карточка. Шеннон взяла ее. Тяжелая. Как настоящее золото. В зыбком мерцании золотого света проступала голограмма Visa.
— Да, — сказала Шеннон. — Понимаю.
Что это за звук? Как будто лягушка квакает.
— Распишитесь, пожалуйста, здесь.
Лягушка... лягушка... в лице старой женщины было что-то от рептилии...
— Вы все правильно делаете, моя милая. Жак позаботится об остальном. А теперь, если вы еще немного пробудете в иллюзорном мире, пока мы не устроимся у себя в номере...
— Это грех... — прошептала она. Что — грех?
— Милосердный Господь прощает нам все грехи, — сказал мужчина в пальто из верблюжьей шерсти. Такой знакомый голос! Глубокий, звучный, проникновенный... как с алтаря в соборе... как из пещеры, скрытой за ревущим водопадом... она знала этот голос. Это был голос друга. Голос, которому можно довериться.
Они прошли к лифту — все трое. Лягушачье кваканье трещало в динамиках. Било по ушам. Какофония. Безумие.
Шеннон взглянула на подпись на регистрационной карточке. Подпись была неразборчивая. И куда теперь ставить карточку — на какую букву?
* * *
• чудовища •
Свернули с пригородного шоссе — одно название, что шоссе, а так — проселок проселком, — на серпантин в гору, узенькую дорожку, едва разъехаться двум машинам. Местами даже асфальта нет. Указатель:
УЗЕЛ — 27 МИЛЬ
Внизу кто-то безграмотный нацарапал слова:
Дабро пажалавать донорам крови
Пи-Джей уверенно ехал вперед. Он и не думал, что ему когда-нибудь доведется ехать по этой дороге снова, но тело помнило каждый ее поворот.
— Сейчас будет ухаб, — сказал он. Сегодня было полнолуние. Высокие сосны подступали к дороге с обеих сторон, и в лунном свете их иголки сверкали, как потускневшее серебро. Пи-Джей с леди Хит практически не разговаривали. Ехали молча.
Пи-Джею до сих пор с трудом верилось в то, что случилось с ним за последний месяц. Эйнджел Тодд настоял, чтобы Петра поехала с ним на съемки в качестве пресс-атташе. Петра, в свою очередь, настояла, чтобы с ними поехал Брайен — как независимый консультант, — поскольку он лично знал Тим-ми Валентайна. Брайен пригласил Пи-Джея — как человека, который здесь вырос и знает окрестности. В общем, так получилось, что все они собрались вместе. Причем в таком месте...
Пи-Джей не верил в случайные совпадения. Он жил слишком близко к границе миров — реального и сверхъестественного, — чтобы верить в слепую случайность. Наш мир — это зеркальное отражение другого мира, который больше всего, что мы знаем. Все события связаны между собой, и сейчас все идет к некоему космическому противоборству. В мире случилась какая-то неисправность, и уже назревает великая битва, которая должна обязательно состояться, прежде чем равновесие между добром и злом восстановится. Снова, в который раз, в осязаемом мире разыграется старая пьеса про первого ма'айтопса, священного мужа, который и жена тоже, заключающего в себе все вероятности и возможности.
— Боишься? — спросил он у леди Хит.
— А надо бояться? — отозвалась она. Она пыталась скрывать свои чувства. Согласно традициям ее народа, показать свои чувства на людях — это верх неприличия.
— Я бы на твоем месте боялся, Хит. Но в том духе все еще сохранилась какая-то часть существа твоего деда. Он не должен причинить тебе вреда.
В рюкзаке на заднем сиденье лежали все инструменты для этого экуменического экзорцизма: мешочек для талисманов, с которым Пи-Джей не расставался после своего поиска видений, фигурка Будды — чтобы вернуть проклятую душу принца обратно на восьмеричный путь и в круг кармы, святая вода и распятия — на случай встречи с вампирами.
Он ехал молча, сосредоточенно глядя вперед на дорогу. Хит тоже молчала, но в какой-то момент она положила руку ему на плечо. И хотя ее лицо по-прежнему оставалось непроницаемым и спокойным, рука заметно дрожала.
Он взглянул в зеркало заднего вида. Два огонька — желтых, с узкими прорезями черноты, как глаза пумы.
Интересно, кому вдруг понадобилось ехать в Узел в три часа ночи?! Работы по установке декораций ведутся днем. Съемки начнутся только через неделю. От города ничего не осталось — только выжженное пепелище. Дорога сделалась еще круче. Они как раз проехали поворот к Ущелью Дохлой собаки, но машина за ними туда не свернула. Она подъехала совсем близко и стала нетерпеливо сигналить. Как будто те, кто в машине, очень сильно торопились. Пи-Джей занервничал. Но он не хотел расстраивать Хит еще больше. Пи-Джей прибавил газу.
Очередной поворот серпантина. Машина сзади скрылась из виду. Но вскоре опять появилась. Пи-Джей разглядел номера. Калифорния. Чего я так распсиховался? Это же просто смешно. Но что-то такое витало в воздухе... нарушение тонкого равновесия в невидимом мире. Но пока непонятно, что это: беспокойная аура над заброшенным Узлом или некие эманации, исходящие от машины сзади.
— Что-то ты вдруг встревожился, — заметила Хит.
— Знаешь, я начинаю думать, что нас преследуют.
Неожиданно все окутал густой туман.
— Не волнуйся, — сказал Пи-Джей, и даже не для того чтобы ободрить Хит, а чтобы успокоиться самому. — Я знаю эту дорогу как свои пять пальцев.
Вообще ничего не видно. Фары дальнего света пробивали туман только на пару футов вперед. А дальше — клубящаяся стена. И туман все сгущался. Что-то с ним было не так, с этим туманом. Он был как будто подкрашен красным. Как будто кровь конденсировалась росой из ночного воздуха. Пи-Джей подумал: «Мы уже не в реальном мире — мы в царстве снов. Мы где-то сбились с дороги и заехали в мир иллюзий. Я не знаю, как так получилось. Я не постился; не принимал ни пейот, ни грибы. И раньше я никогда не входил в этот мир вместе с другим человеком».
Он покосился на Хит, которая придвинулась ближе к нему. Да. Она видела то же, что видел он.
Фары задней машины-пумы все так же горели в зеркале заднего вида. Только теперь эта машина утратила свои механические очертания. Крылья переливались звериной мускулатурой. Фары уже окончательно превратились в глаза. Зверь поднимался за ними в гору. Там, где должна была быть решетка радиатора, теперь влажно поблескивали клыки.
Пи-Джей знал, что Хит чувствует его тревогу. Он опять надавил на газ. Пума — не его тотем. Она сюда вторглась без разрешения — в мир снов и видений. Это — шпион врага.
— Держись покрепче. Нас кто-то преследует. И не смотри назад, Хит.
Лучше бы он промолчал. Она инстинктивно обернулась.
— Кажется, это пантера, — сказала она. — Но ведь в Айдахо пантеры не водятся?
— Не смотри назад. Это — мир сновидений. Царство души. Смотри только вперед. Так безопаснее. Иначе ты можешь увидеть... чего ты больше всего боишься.
Леди Хит вскрикнула.
— Не смотри! — Он протянул руку, чтобы закрыть ей глаза. Он не мог себе даже представить, что именно она увидела. У каждого — свои тайные страхи. Надо просто смотреть вперед, на узкую полоску дороги, и...
Пума рванулась вперед мощным прыжком. Черная вспышка, и что-то тяжелое приземлилось на крышу их машины, раздался треск рвущейся стали...
— Я в порядке, — сказала Хит. — Просто нужно понять, что все это — не на самом деле.
Машину занесло к правому краю дороги, где крутой обрыв, сосны и...
Лицо Хит безмятежно спокойно, это спокойствие вечности, где застывает время...
