- Ур-ра! - вопили мы, следуя за Васькой.
Уча, запыхавшись, упал на живот, приложил ухо к земле и сделал вид, будто слушает, что делается под землей.
- Ребята, слышу, - закричал он, - слышу, как шахтеры уголь рубают!
Мы знали: Уча шутит. И все-таки мы тоже легли и стали слушать.
Васька постучал кулаком по земле и крикнул:
- Дядя шахтер, мы тебя слышим, вылезай!
- Угольку дай! - вопил Уча, зарывшись лицом в траву и приложив ко рту ладони, чтобы шахтеры под землей лучше слышали его.
Над обрывом каменного карьера мы заползли под кусты колючего терновника и спрятались в тени. Цветущие ветви низко нависли над нашими головами. Полосатые осы, хлопотливые пчелы, жуки, букашки гудели, мелькали, кружились в синем воздухе. С речки доносились женский говор, шлепанье вальков по мокрому белью, гогот гусей.
Васька сидел, обхватив кольцом рук поджатые босые ноги, и, думая о чем-то, смотрел в степную даль, а мы, сомкнувшись кругом, голова к голове, ждали.
Вот он сорвал одуванчик и лег на спину.
- Что же ты, Вась?
- Чего?
- Сказку расскажи.
Васька рассмеялся.
- Царь Овес все сказки унес.
- Правда, Вась, расскажи! - просили ребята.
Васька отбросил одуванчик и сказал:
- Ну ладно, только глядите, сказка страшная. Не будете бояться?
- Нет.
- Илюха, не будешь бояться?
- Я еще пострашней знаю...
- Ну, слушайте и знайте: сказка с начала начинается, концом кончается, а в середине не перебивается. Понятно?
- Понятно.
- Значит, так. В некотором царстве, не знаю, в каком государстве, за горами, за моряки жили-были два брата: один богатый, другой бедный. У богача в доме пир горой, гармошка играет, а у бедного в хате куска хлеба нема, одни мыши бегают. И жил в этом царстве-государстве царь по прозвищу Далдон. Был он дурак дураком, да все-таки царь...
Илюха испуганно посмотрел на Ваську, а тот продолжал:
- Вот раз встречает братьев царь Далдон и спрашивает: «А ну говорите, кто из вас добрей?» Богатый брат выскочил наперед и отвечает: «Царь-государь батюшка, добрее меня человека на свете нет». - «А ты?» спрашивает царь у бедного. «Не знаю», - отвечает тот. «Не знаешь? Тогда я сам узнаю, кто из вас добрее».
Взял царь богатого брата за руку и спрашивает: «Видишь в поле три дуба?» - «Вижу». - «Что бы ты из тех дубов сделал?» Богач и говорит: «Я бы те дубы спилил, досок наделал и тебе, царь-батюшка, богатые хоромы построил». - «Молодец! - похвалил царь. - Ну а ты, что сделал бы из тех дубов?» - спрашивает у бедного. Подумал Бедняк и отвечает: «Я бы третий дуб срубил, положил на те два да тебя, царское величество, повесил бы».
Рыжий Илюха заерзал на месте, будто под него насыпали горячих углей.
- Ты чего?
- Не бывает таких сказок...
- Не любо - не слушай, а врать не мешай, - проговорил Васька и продолжал: - Ну так вот... Услыхал царь Далдон слова Бедняка и говорит: «Пойдемте до моря...» Пришли они, остановились и смотрят, как рыба играет. Царь Далдон подкрался сзади да ка-ак толкнет Бедняка в воду. «Пропадай же, - говорит, - лучше ты, чем я...»
Абдулка Цыган даже привстал, а Уча с досады стукнул своим расщепленным костылем по траве:
- Чудак, зачем же он так близко к морю подошел?
- ...Упал Бедняк в воду, а тут, откуда ни возьмись, - Чудо-юдо рыба кит. Подплыла - хап его! - и проглотила.
Илюха опять недоверчиво хмыкнул:
- Ну да, проглотила. Он же в сапогах был.
Васька покосился на рыжего и неожиданно спросил:
- Илюха, сто да сто - сколько будет?
- Двести.
- Ну и сиди, дурак, на месте.
Илюха обиделся и засопел:
- Задаешься чересчур...
В траве прошмыгнула ящерица. Васька прихлопнул ее ладонью, отбросил щелчком в сторону и продолжал:
- Ну вот, значит, очутился Бедняк в животе у кита. Что делать? А кит наглотал в себя всяких пароходов, бричек с волами - тесно в животе у кита, как на ярмарке. Сидит Бедняк и думает: «Чего бы поесть?»
Ребята рассмеялись.
- Бедняк-бедняк, а хитрый! - проговорил Уча.
- А может, он целый день не обедал, - сказал Абдулка.
- Тише, не мешайте рассказывать! - прикрикнул я на ребят.
Васька продолжал:
- ...Немного погодя поднялся Бедняк и пошел бродить между бричками. Пошарил рукой в одной бричке и нашел в соломе трубку, табак и кресало. Взял трубку, высек огонь кресалом и сидит себе курит. Одну трубку выкурил, набил табаком другую - выкурил, набил третью - тоже выкурил. У кита от дыма голова закружилась, приплыл он до берега и заснул...
Ребята опять было рассмеялись, но Васька нахмурился, и они смолкли.
- ...Ну что делать Бедняку? Не сидеть же в ките! Вылез он через китово ухо, смотрит, а на берегу сидит старик и что-то стругает. «Бог на помощь, дедушка». - «Спасибо, добрый молодец». - «Что делаешь?» «Гусли-самогуды стругаю». - «Давай меняться: я тебе трубку-самокурку, а ты мне гусли-самогуды». - «Давай». И поменялись.
Васька умолк. Усмешка играла на его губах. Он оглядел нас, спросил:
- Интересная сказка?
- Интересная.
- Рассказывать дальше?
- Рассказывай, рассказывай!
- А может, не надо?
- Надо, надо!
- Что же дальше?.. Ну ладно, пошел Бедняк по дороге. Гусли-самогуды сами играют, сами пляшут, сами песни поют. Поют про то, как царь Далдон Бедняка в море утопил. Ходит Бедняк по городам и рудникам, а гусли поют про царя и его злодейство. Собирается народ, слушают люди гусли-самогуды и говорят: «Надо бы самого Далдона утопить. Зачем он над бедными знущается?..»
Илюха тревожно оглянулся на кусты - нет ли кого поблизости.
- ...Пошла молва про Бедняка и докатилась до царя, - продолжал Васька. - Испугался Далдон и говорит своим слугам: «Спрячьте меня скорее, а если Бедняк придет, скажите, что меня дома нема, что я на базар пошел».
- А какие слуги у царя? - неожиданно спросил Абдулка.
Васька ответил не сразу.
- Какие? Всякие. Эти, как их... гусары, бароны...
- И палач! - выкрикнул Уча. - С топором! По царскому приказу головы отрубает.
- Ноги, - сказал я.
- Не ноги, а головы, - возразил Уча.
- Вы будете меня перебивать? - сердито спросил Васька.
- Не будем, не будем!
- Вот, значит, стали слуги думать, куда царя Далдона спрятать, чтобы его Бедняк не нашел. Куда спрячешь? На небо нельзя - не удержится он на облаках; в воду тоже нельзя - потонет. Думали, думали и надумали: спрятали царя в яйцо, яйцо - в утку, утку - в железный сундук, а сундук заперли пудовым замком и опустили в глубокую шахту под землю.
Илюха поднялся, собираясь уходить.
- Шо ты, Васька? Разве можно так про... царя?
- Дурной, это же сказка.
- Будет тебе сказка, если городовой узнает!..
Уча поддел костылем Илюхину шапку и закинул ее в кусты. Илюха обиженно засопел и уныло поплелся за шапкой.
Васька продолжал:
- Долго ли, коротко ли, близко ли, далеко ли шел Бедняк. Приходит до царского двора. Видит, высокие-превысокие хоромы, а вокруг забор из дубовых бревен. В небо забор упирается. Слуги царевы увидели Бедняка, перепуганные насмерть, и ласково так спрашивают: «Ты царя, голубчик ищешь? Нема его, на базар ушел».
Вдруг Васька запнулся и переменился в лице. Я оглянулся и обмер: в двух шагах от себя я увидел Загребая. Пышные усы его шевелились, точно городовой нюхал нас.
Кусты терна раздвинулись, и на поляну, крадучись, вышли двое: Загребай и какой-то слюнявый парень с мутными глазами. На нем был новый картуз с блестящим лакированным козырьком, одна штанина заправлена в сапог, другая вывалилась и болталась. Я сразу догадался - сыщик.
- Вы что тут делаете? - грозным шепотом спросил Загребай.
Васька растерянно приподнялся. Мы тоже встали.
- Что делаете, спрашиваю?
- Ничего не делаем, играем, - сказал Васька хмуро.
- Мастеровых не видали? - спросил городовой, оглядывая нас подозрительно.
- Каких мастеровых?
- Не знаешь, каких? Заводских. Может, собирались тут, про царя говорили?
