Так я понял, что москвичи сидят на своеобразном цветочном пайке, когда человек покупает не то, что ему хотелось бы купить, но то, что предлагает магазин и что человек покупать вынужден. И только рынок, опять же, сглаживает немного атмосферу и обстановку пайка. Впрочем, когда слишком много цветов, это тоже… в некотором роде другая крайность. Во время большого какого-то праздника в одной республике нас, приехавших на этот праздник московских гостей, завалили цветами. Не успеем выйти из самолета — навстречу бегут школьники с букетами в руках; не успеем прийти на фабрику — навстречу бегут девочки с букетами в руках; не успеем приехать в совхоз — цветы; собираемся уезжать из совхоза или с фабрики — опять цветы. У нас не хватало рук, чтобы держать тяжелые букеты. В гостиницах, в автомобилях, в салонах самолетов не хватало места, чтобы положить цветы. Это были осенние жирные георгины и астры, связанные в округлые снопы. Их были пуды, их были тонны. Оказывается, если цветов тонны, то они начинают производить впечатление силоса.
Иногда я вижу, как артисту или артистке на сцену чинно выносят корзину с цветами (какие оказались на базе). Таких корзин набирается несколько штук, и появляется подозрение: уж не сам ли артист их заказал? Очень они одинаковы. Впрочем, что я? База-то у всех магазинов одна! В то же время иногда летит на сцену один цветок. Или маленький букетик фиалок. Если бы я был на сцене вместо артиста, для меня такой цветок и такой букетик, упавший на серые пыльные доски, был бы дороже чопорных корзин, перевязанных шелковыми красными и белыми лентами. Извлечения И. Бунин. О цветах и травах в стихах разных лет …Есть на полях моей родины скромные Сестры и братья заморских цветов: Их возрастила весна благовонная В зелени майских лесов и лугов. Видят они не теплицы зеркальные, А небосклона простор голубой. Видят они не огни: а таинственный Вечных созвездий узор золотой. Веет от них красотою стыдливою, Сердцу и взору родные они… 1887 г. (то есть очень раннее) * * * Понял я, что юной жизни тайна В мир пришла под кровом темноты, Что весна вернулась — и незримо Вырастают первые цветы. 1889–1897 гг. * * * Все темней и кудрявей березовый лес зеленеет, Колокольчики, ландыши в чаще зеленой цветут, На рассвете в долинах теплом и черемухой веет, Соловьи до рассвета поют. Скоро троицын день, скоро песни, венки и покосы… Все цветет и поет, молодые надежды тая… О, весенние зори и теплые майские росы, О, далекая юность моя! 1900 г. * * * А на селе с утра идет обедня в храме: Зеленою травой усыпан весь амвон, Алтарь сияющий и убранный цветами Янтарным бликом свеч и солнца озарен. 1900 г. * * * Крупный дождь в лесу зеленом Прошумел по стройным кленам И лесным цветам… После бури молодея В блеске новой красоты, Ароматней и пышнее Распускаются цветы. 1888 г. * * * Темной ночью белых лилий Сон неясный тих. Ветерок ночной прохладой Обвевает их. Ночь их чашечки закрыла, Ночь хранит цветы В одеянии невинном Чистой красоты. 1893 г. * * * Пахнет медом, зацветает Белая гречиха… Звон к вечерне из деревни Долетает тихо… 1892 г. * * * Из зреющих хлебов, как теплое дыханье, Порою ветерок касается чела. Но спят уже хлеба. Царит кругом молчанье. Молчат перепела. 1897 г. * * * Веет утро прохладой степною. Тишина, тишина на полях! Заросла повиликой-травою Полевая дорога в хлебах. В мураве колеи утопают, А за ними с обеих сторон В сизых ржах васильки зацветают, Бирюзовый виднеется лен. Серебрится ячмень золотистый, Зеленеют привольно овсы, И в колосьях брильянты росы Ветерок зажигают душистый. И вливает отраду он в грудь, И свевает с души он тревоги… Весел мирный проселочный путь, Хороши вы, степные дороги! КАНУН КУПАЛЫ Не туман белеет в темной роще — Ходит в темной роще Богоматерь. По зеленым взгорьям, по долинам Собирает к ночи Божьи травы. Только вечер им остался сроку, Да и то уж солнце па исходе: Застят ели черной хвоей запад, Золотой иконостас заката. Уж в долинах сыро — пали тени, Уж луга синеют — пали росы, Пахнет под водою медуница, Золотой венец по рощам светит. Как туман бела ее одежда, Голубые очи — словно звезды, Соберет Она цветы и травы И несет их к божьему престолу. Скоро ночь — им только ночь осталась, А наутро срежут их косами, А не срежут — солнце сгубит зноем, Так и скажет Сыну Богоматерь: «Погляди, возлюбленное Чадо, Как земля цвела и красовалась! Да недолог век земным утехам: В мире Смерть — она и жизнью правит». Но Христос ей молвит: «Мать! Не солнце Только землю тьма ночная кроет. Смерть не семя губит, а срезает Лишь цветы от семени земного. И земное семя не иссякнет. Скосит Смерть — Любовь опять посеет, Радуйся, Любимая! Ты будешь Утешенье до скончанья века!» * * * Зато все ярче и нежнее Живая неба бирюза: И смотрят, весело синея, В кустах подснежников глаза… * * * …Полями пахнет — свежих трав, Лугов прохладное дыханье! От сенокосов и дубрав Я в нем ловлю благоуханье… * * * …Поздним летом в степи на казацких могилах «Сон-цветок» в полусне одиноко цветет. Он живой, но сухой. Он угаснуть не в силах, Но весна для него не придет… * * * …Воз тонет в зелени, как челн в равнине вод, Меж заводей цветов, в волнах травы плывет, Минуя острова багряного бурьяна… * * * …Растет, растет могильная трава, Зеленая, веселая, живая, Омыла плиты влага дождевая, И мох покрыл ненужные слова… * * * …Брат в запыленных сапогах Швырнул ко мне на подоконник Цветок, растущий в парах, Цветок засухи — желтый донник. Я встал от книг и в степь пошел. Ну да, все поле — золотое, И отовсюду точки пчел Плывут в сухом вечернем зное… * * * И цветы, и шмели, и трава, и колосья, И лазурь, и полуденный зной… Срок настанет — господь сына блудного спросит: «Был ли счастлив ты в жизни земной?» И забуду я все — вспомню только вот эти Полевые пути меж колосьев и трав — И от сладостных слез не успею ответить, К милосердным коленям припав… |
