По-прежнему безрезультатно?
Тогда самый верный способ сблизиться с духом места – поехать на родину готики, в Сен-Дени. Это северные районы за транспортным кольцом. Туда вы доберетесь, наверно, уже на рассвете. Сначала нужно осмотреть собор и аббатство – чудо аббата Сугерия, создавшего первый готический храм /ил. 7/. Он произведет на вас впечатление несмотря на то, что был сильно разрушен во время революции 1789 года. Запомнится отсутствие одной башни, уцелевшая хрупкая роза над порталом. На фронтоне южного портала вас ожидает св. Дени с собственной головой в руке /ил. 8/ – так он обычно и ходит. Рядом – зеркальный фасад редакции «L’Humanité» – храм-ангар, спроектированный бразильским архитектором-коммунистом Оскаром Нимейером /ил. 9/. Коммунистическая газета обосновалась здесь потому, что эти заводские окраины были эпицентром левого активизма. Во время реформы Сорбонны (тогда-то и пронумеровали университетские факультеты, чтобы не запутаться в хаосе филиалов и аффилированных лабораторий) в Сен-Дени организовали новый факультет, на котором преподавали многие герои 1968-го, особенно те, кто придерживался крайне левых взглядов. Сегодня не все из них любят об этом вспоминать. Тот же Цветан Тодоров – в шестидесятые восходящая звезда литературоведения – теперь без особого энтузиазма об этом рассказывает. Дела давно минувших дней. С тех пор все много раз переигралось.
| 7 | Базилика Сен-Дени. XII–XIII вв.
| 8 | Чудо св. Дени. Рельеф. Базилика Сен-Дени
| 9 | Здание бывшей редакции газеты «L’Humanite». Архитектор О. Нимейер. 1989
В Сен-Дени местные жители готикой мало интересуются. Вы убедитесь в этом, едва начнет работать рынок на главной площади. К этому раннему часу вы уже завершите знакомство с собором и соседними достопримечательностями и окунетесь в афро-арабский мир, торгующий китайской всячиной – от резиновых ботиков и кожаных курток до гигантских фотопостеров с изображением трех породистых котов с сытыми хабитусами /ил. 10/; в металлических бочках начнут разводить огонь, чтобы жарить каштаны на жестяных кругах, напоминающих тарелки, на которых у нас катаются с ледяных горок. Не придавайте значения тому, что кроме вас людей с белым цветом кожи в зоне видимости не наблюдается. Их нет в радиусе нескольких остановок на RER во всех направлениях.
| 10 |…афро-арабский мир, торгующий китайской всячиной…
В такую рань такси сюда может и не поехать.
И если вы созрели для настоящих приключений с поединком на перочинных ножах и с долгими препирательствами о том, кто из собеседников круче гоняет стаи туч, достаточно выйти на одну из соседних улиц. И все сразу образуется. Впрочем, настоящий сюрреалист, ощутив полную готовность пройти этот путь до конца, довольствовался бы открытием невероятного городского ландшафта и, пройдя рынок, вышел бы к церкви, которую построил здесь Виолле-ле-Дюк по строгим канонам готической архитектуры. Ее-то здесь для умопомрачительной полноты бытия как раз и не хватало. Что ж, теперь остается только сесть на электричку, станция недалеко от церкви. Ехать лучше на юг. На севере жизнь суровая, несколько лет назад именно там жгли машины и ущемляли в правах полицейских. Кажется, там это постепенно становится доброй традицией.
Окрестности Сен-Дени – неплохое место для прогулок следопытов, идущих по стопам Ги Дебора. Тут столько психогеографии, что в эту сторону даже посмотреть страшно. Поэтому о хождении в народ чаще можно услышать в креативных пространствах или в центрах современного искусства. Из России в них привозят выставки-документации рейдов по конструктивистским районам – живописным руинам, воспетым любителями архитектуры. В Питере сохранились коммуналки. На эту грустную экзотическую жизнь – с социологическими выкладками по итогам опросов, с фотографиями и видео, сделанными во время рейдов, – всегда неловко смотреть вместе с посетителями выставочного центра где-нибудь во французском городке. Ситуации это не исправит, и, спрашивается, к чему выставлять это напоказ?
В Париже есть где погулять, если хочется увидеть жизнь без прикрас. Для этого не обязательно даже выезжать за кольцо. В северной части центра между вокзалами есть афро-арабские кварталы, в тринадцатом арондисмане, на юго-востоке, – азиатские. И если вы соберетесь подрейфовать, как говорят в психогеографических кругах, лучше всего пойти в районы, где есть недорогие ресторанчики и лавки, торгующие всякой всячиной. В трущобы, в буферные зоны, туда, откуда зримей мир иной, конечно, не стоит идти. Хотя бы потому, что после этого придется ходить на собрания активистов, бурно полемизировать на тему бесчеловечности капиталистической системы, обрушиваться с безжалостной критикой на государственную машину подавления свободы и участвовать в отчетно-перевыборных заседаниях. Впрочем, если вы любите ораторствовать, принимать позы непримиримости или ответственности за заблудшее человечество, владеть незрелыми умами и просто балагурить во дворе цирка, вам нечего опасаться. Эти собрания вам могут даже прийтись по душе.
Но если все это не в вашем вкусе, легче обойтись без кумача и пламенного глагола. Прогулку по Парижу можно начать с самого банального места. Хоть от пирамиды во дворе Лувра. Главное – идти только прямо и никуда не сворачивать. Рассматривать пирамиду долго не стоит. Больше того, что вы узнали из Википедии и Инстаграма, вы не узнаете. Эффектен водный партер, разбитый на треугольники, когда они не обезвожены из-за поломки. Вечно один да не работает. Социализм с человеческим лицом везде найдет, как напомнить о себе.
Смело идите от пирамиды к арке, затем по Тюильри. Об этих парижских красотах в Википедии очень обстоятельно написано, так же как и о площади за садом, в центре которой Наполеон установил египетский обелиск. Дальше вы выходите на Шанзелизе. В местном Элизиуме доблестные герои теряются в толчее, на светофорах всегда пробки. За бульваром начинаются магазины, мультиплексы и едальни. Но миру чистогана не одолеть Елисейских полей со знаменитым театром, возведенным Огюстом Пере, с двумя большими дворцами, построенными для выставок, один из которых огромный, поэтому зовется Большим, а второй – очень большой, поэтому выбился только в Малые. Здесь же находится дворец, где живет тот, кого последние пару лет в этих краях всенародно дразнят «пингвином».
Так вы и идете, прямéнько, прямéнько, как говорят под Тверью. И доходите до Триумфальной арки. Под ней горит Вечный огонь. Возможно, вы не заметили, что наша незамысловатая прогулка по прямой проходит по знаменитой «оси власти» – символу французской государственности – и линии, которая организует пространство правого берега Сены. Ось начинается как раз от резиденции французских монархов (со времени Наполеона III – публичного музея), проходит через Карузель, где устраивались когда-то имперские празднества и торжества, через сад Тюильри, в котором уже давно не гуляют монархи, а дремлют в креслах, когда теплая погода, парижане, местные иностранцы и туристы. Ось идет дальше – мимо трофея, который был завоеван маленьким капралом, давшим Франции конституцию и демократические устои. Через Елисейские поля, мимо Триумфальной арки и Вечного огня – символов военной доблести. Вечный огонь впервые был зажжен именно здесь в память о жертвах Первой мировой. Неизвестный солдат, кстати, тоже был изобретен французскими идеологами.
Между тем прогулка еще не заканчивается. Мы только на полпути.
Следующее звено «оси власти» – Дефанс. Это ансамбль постмодернистской архитектуры, созданный на пересечении прямой, идущей от Лувра, и кольца окружной дороги. Его строили несколько десятилетий /ил. 11–13/. Дефанс – место некрасивое, но интересное. Среди небоскребов на все вкусы стоит коренастая арка, объемная, как рендерный чертеж. Архитекторы утверждают, что ее створ вписывается в прямоугольник Карузели и Триумфальной арки. Возможно, на это указывает и Большой палец – скульптура Сезара, которая стоит на одной из площадей Дефанс. Это знаменитая вещь одного из самых стильных художников группы «Новые реалисты». Копия пальца установлена в его родном Марселе, перед входом в Музей современного искусства. Величественные и неуклюжие небоскребы Дефанс видны из разных районов Парижа. Это символ процветания и силы республики.
