До пенсии оставалось не так уж много, о чем он думал с невероятной грустью, и за оставшийся срок Абашидзе рассчитывал немного скопить деньжат, чтобы можно было спокойнее коротать старость. Того немногого, что удалось собрать, едва хватало на самое необходимое, не говоря уже о семейных потребностях. Требовалось нечто кардинальное, чтобы улучшить свое положение, вот только шанса для этого не представлялось…

Три дня назад в калитку его небольшого, но уютного дома в Хелвачаури, где семейство Абашидзе проживало без малого сто пятьдесят лет, постучался сухощавый старичок. Ничем не примечательный, встретишь такого на улице и даже не обернешься – совершенно бесцветная внешность, под стать его костюму, неброскому, сероватому, будто бы пыль, выцветшая на солнце. Его можно было бы принять за бывшего сельского учителя, который, будучи уже на пенсии, продолжал носить привычную «униформу» с затертыми локтями, в которой его помнило не одно поколение учеников. Впрочем, его можно было принять и за почтальона, тем более что в руках старик держал небольшую сумку, в которой вполне могла находиться какая-то значимая корреспонденция.

Нежданных визитеров Абашидзе не любил и относился к ним с предубеждением.

– Вы почтальон? – спросил он, стараясь скрыть проявившуюся неприязнь.

– Совсем нет, Михаил, – ответил старик, разлепив белесые губы в доброй улыбке. – Меня попросил передать вам небольшую посылку Герасим Мачабели. Вы знаете такого?

Абашидзе невольно сглотнул, кровь горячим потоком хлынула к лицу, а сердце встревоженно заколотилось. Он невольно посмотрел по сторонам – не наблюдает ли кто-то за их нежданной встречей, но улица оставалась пустынной, а порывы ветра, будто бы сердясь, трепали кроны лавровых деревьев.

Герасима майор Абашидзе знал немногим более пяти лет, с того самого времени, когда впервые распахнул «калитку» на своем участке границы. Собственно, Герасим Мачабели и являлся его первым клиентом. А вскоре их отношения доросли до постоянного и надежного партнерства. Все это время Герасим лично расплачивался с ним за услуги, выбирая для этого малолюдные места. В этот раз пошло несколько иначе, и Абашидзе это не понравилось. Михаил всмотрелся в старика повнимательнее: гость скорее походил на сельского добряка, к которому тянутся даже самые недоверчивые дети, чем на профессионального провокатора. Но следовало проявить осторожность.

– Вы меня с кем-то спутали, уважаемый, – как можно спокойнее отозвался он. – Я не знаю никакого Мачабели.

Старик продолжал добродушно улыбаться, слегка щурясь на солнце.

– Вы можете меня не опасаться, я многое о вас знаю, с того самого времени, как вы помогли Герасиму перенести через границу пятьдесят золотых монет эпохи Александра Македонского. Немного позже вы стали сотрудничать с Петром Груздем, с тем самым, что вывез в Турцию коллекцию скифского золота. Дальше был Степан Лектор. Он переправил в Стамбул несколько картин русских авангардистов. Но все это неважно… Груз вас никогда не интересовал, не должен интересовать и сейчас.

– Что вам от меня нужно? – слегка осипшим голосом спросил Абашидзе.

– Самую малость – чтобы вы взяли эту сумку. Не пугайтесь, здесь не бомба. В ней обещанные Герасимом Мачабели деньги, а еще небольшой подарок. Пусть это будет сюрпризом, посмотрите его позже.

– И это все? Мне бы хотелось пояснений, – сказал Михаил, опасливо беря сумку.

– Все эти люди работают на меня. Я, так сказать, их босс. Давно хотел с вами познакомиться, но все как-то не складывалось. И очень рад, что такой случай представился. Вы выглядите именно так, как мне вас описывали. В нашем деле важно быть недоверчивым, и это меня вполне устраивает… Так чего мы стоим? Может, пройдем в дом, а то нас разглядывают из окон?

– Проходите. – Абашидзе распахнул калитку пошире, а сам слегка отошел в сторону, понимая, что подобный визит может сулить только сложности.

– В дом заходить не будем, – предложил старик, скинув часть груза с плеч Абашидзе, – давайте пройдем в беседку, в ней будет поуютнее. – И уверенно зашагал в просторную беседку, увитую густым диким виноградом. Сев на лавочку, заметил: – Хорошо у вас здесь. Чисто, аккуратно. Я бы даже сказал, что имеется достаток. – И уже строже добавил: – Дальше будет все так же хорошо, если вы выполните одну мою небольшую просьбу. Вы встречались с Мамукой Иоселиани три недели назад?

– Да, – после некоторой паузы ответил майор. О его контактах с Иоселиани никто не знал. До сегодняшнего дня он вообще считал, что Мамука в этом деле главный. Оказывается, ошибался…

– Следующий груз для меня будет особенно важен. Его повезут на лошадях в четырех больших баулах. – Абашидзе понимающе кивнул, собственно, так оно было и раньше – баулы вьючили на широкие спины лошадей, которых опытные погонщики сложными горными тропами погоняли в глубину турецкой территории. – За каждый баул, кроме обговоренной суммы, я заплачу вам еще по пять тысяч долларов. Кажется, вы давно мечтаете съездить на Бали? Думаю, этих денег будет вполне достаточно, чтобы провести сказочный отпуск.

Майор невольно сглотнул, не зная, что делать в этом случае: то ли поблагодарить благодетеля, то ли глубокомысленно промолчать. Выбрал он второе.

– У меня к вам будет еще одна небольшая просьба… – продолжал старик. – Если вы заметите что-то подозрительное, немедленно дайте мне знать. – Вытащив из накладного кармана небольшой кусочек картона с напечатанным на нем номером, он протянул его майору: – Это мой прямой телефон.

– Хорошо, – кивнул Абашидзе, осознавая, что в его криминальной карьере произошли серьезные изменения. Возможно, именно сегодня он поднялся на такую высоту, с которой его нынешнее положение может показаться ему просто смешным. Во всяком случае, на военной службе ему никогда не заслужить тяжелых погон. Если не на следующий год, то через пару лет его просто выпихнут на пенсию, как отработанный материал, а пенсионных денег не хватит на тот уровень жизни, к которому он привык за последние годы. Этот невзрачный старик в действительности и есть его настоящая карьера, его безбедное будущее, его босс, которому он должен ежеминутно доказывать свою преданность. А сам он может быть полезен, как никто другой: на границе остаются наработанные связи, прежние сослуживцы, которые за небольшое вознаграждение не сумеют отказать ему в крохотной просьбе – закрыть глаза, когда это будет необходимо.

– Вот и славно, – вновь улыбнулся старик. Он одобрительно потрепал майора по щеке и зашагал к калитке. – Да, вот еще что: можете обращаться ко мне «мистер Уайт». Или просто Уайт… Я не из обидчивых. – Оставив обескураженного Абашидзе стоять в центре пустынного двора, он вышел на улицу.

Неожиданно откуда-то подъехал большой белый внедорожник, из которого выскочил крупный мужчина и, распахнув перед стариком дверцу, помог взобраться в салон. Затем, так же расторопно, сопровождающий устроился на заднем сиденье, и автомобиль, пыхнув тяжелой гарью, скрылся за близлежащим поворотом.

Не успел Хабаков зайти в свой кабинет, как прозвенел звонок.

– Слушаю.

– Арсений, – тотчас узнал он голос Старцева, – только что прилетел из Сочи и сразу делаю звонок тебе. Цени!

– Ценю, товарищ подполковник!

– Можешь сказать своему Феоктистову, что дело скоро закончится и всю его коллекцию мы вернем.

– Хорошая новость, представляю, как он будет рад!

– В ближайшее время вместе с Феоктистовым отправишься в Афины, твой подопечный должен будет опознать там свою коллекцию. Деньги-то после ограбления у него отыщутся? Или мне командировочный лист выписывать?

Арсений Хабаков расслабленно рассмеялся:

– Думаю, что на такое дело деньги он найдет.

– Тогда до скорого!

Хабаков тотчас набрал номер Феоктистова:

– Потап Викторович?

– Он самый, Арсений. Есть что-то новое по поводу коллекции?

– Ваша коллеция обнаружилась в Греции. В ближайшие дни мы с вами вылетаем в Афины. Вы должны будете ее опознать.