— Акулы должны все время двигаться, чтобы через их жабры проходила вода, иначе смерть. Когда они хворают, приходится вот так таскать их все двадцать четыре часа в сутки, иного выхода нет. — Грег взглянул на Номо. — Ты ведь знаешь, нас все равно не хватит средств, чтобы спасти ее. По-моему, лучше отпустить.

— Она умрет, аикане.

Лаки присела на корточки, чтобы лучше разглядеть акулу.

— Что с ней?

— Какой-то рыбак хотел отрезать ей плавники и продать на суп, — ответил Номо. — Но, как видите, он оказался растяпой: рубил-рубил своим мачете, но не отрубил до конца. Акула каким-то образом вырвалась. Один из водолазных катеров наткнулся на нее, возвращаясь от кратера Молокини, и привез сюда.

— Суп из акульих плавников? Вы шутите! — Лаки до того огорчилась, что Грегу внезапно захотелось ее обнять.

— Какие там шутки! — махнул рукой Номо. — Японский деликатес! Вся беда в том, что у акулы обрубают плавники, а саму ее бросают умирать.

— Какая жестокость! — воскликнула Лаки.

— Мы не в силах ее спасти, — повторил Грег. — Нельзя же снова приделать ей плавники! Это напрасная трата времени.

— Нет, надо попытаться! — взмолилась Лаки так жалобно, что Грегу стало стыдно.

— Ребята из летнего контингента считают так же, — поддакнул Номо. — Лучше пускай умрет здесь, чтобы все знали, что мы старались ее спасти.

Грег понял, что Номо прав. Речь шла о детях богачей, которые болтались летом на Гавайях и от нечего делать нанимались поработать в институт. Потом, возвращаясь домой, они уговаривали родителей жертвовать на него деньги. Если бы не эти взносы, институт не потянул бы программы по тюленям-монахам и китам-горбачам.

— Что ж, продолжайте ее выгуливать, — распорядился Грег, заслужив благодарную улыбку Лаки.

Оставив ее в обществе Номо и Доджера, он. поднялся наверх, заранее страшась горы бумаг, выросшей в его отсутствие на письменном столе. В кабинете он застал Рейчел Конвей, которая наблюдала за Лаки и Номо. Рейчел была автором диссертации по морской биологии и ведущим экспертом по китам-горбачам; она проводила на Гавайях все зимы. Последние три года они с Грегом совместно работали над проектом расшифровки звуков, издаваемых китами под водой.

— Призрак Пиэлы? По-моему, ей здесь не место. От нее будут только неприятности.

В негромком низком голосе Рейчел слышалась горечь. Грег прекрасно знал, что она к нему неравнодушна — чтобы не замечать этого, надо было быть слепо-глухонемым. Но он никогда не поощрял ее, стараясь сохранять с ней чисто профессиональные отношения.

— Ее зовут Лаки. Она вызвалась поработать с тюленями, — Грег несколько исказил реальное положение вещей: он притащил Лаки сюда, чтобы за ней приглядывать. Прошлой ночью она не сбежала, но кто знает, что она способна выкинуть? — Номо найдет ей занятие.

— Я поработала со звуками высокой частоты, — сказала Рейчел, отходя от окна. — Результаты у тебя на столе.

Если бы там было только это! Грег едва не утонул в нераспечатанных конвертах, счетах, бумагах, требовавших его подписи. Трудно было поверить, что ему еще удается оставаться ученым: больше половины времени уходило на бухгалтерию. Будь у него финансовое образование, он справлялся бы со всем этим гораздо лучше. Минет не один день, прежде чем у него дойдут руки до статистического анализа издаваемых китами высокочастотных сигналов, записанных зимой в открытом море.

От первого же письма его оторвал телефонный звонок. Институт находился в слишком стесненных финансовых условиях, чтобы нанять секретаря, поэтому Грег снял трубку сам. В трубке раздался голос Коди:

— Грег? Я все устроил. Пришлось несколько раз звонить в Гонолулу и оставлять сообщения, но потом мне перезвонила доктор Форенски. Завтра она прилетит сюда и займется Лаки. Встреча назначена на четыре часа.

— Прекрасно. Думаю, ее сможет отвезти Номо.

— Нет, Грег, я хочу, чтобы с ней приехал ты сам. Если узнаете, как ее зовут, немедленно звони мне. Кстати, несколько минут назад от меня ушел репортер «Стар инвестигейтор».

— Я слышал об этой газетенке. Что-то вроде «Мауи таттлер», только хуже?

— Да, все та же помоечная журналистика. Нелюди! Чем такое читать, лучше ослепнуть. Они опубликовали материальчик про призрак Пиэлы. Их главный редактор, Фентон Бьюли, узнал, что ты внес залог. Тут я был бессилен: такие вещи мы не можем от них скрывать. Зато я утаил, где она находится. Но боюсь, он все равно вас разыщет, так что будь настороже. Ему за пятьдесят, лысый, с большими черными усами.

В Греге немедленно ожил инстинкт самосохранения. Конечно, надо как можно быстрее избавиться от Лаки — для своего же спокойствия. Однако унижать ее он никому не позволит! Вспомнив сцену в тюрьме, он чуть не выронил трубку.

— Спасибо, Коди, за мной не заржавеет. Грег швырнул трубку. «За мной не заржавеет Раньше они с братом говорили друг другу подобные фразы по десять раз на дню. Но за последние два года он ни разу не слышал от Коди этих слов и сам их не произносил.

Грег долго смотрел на фотографию Джессики, стоявшую у него на столе в качестве напоминания о предательской женской сущности. Смотрел — и удивлялся. Куда делась испепеляющая ярость, охватывавшая его прежде всякий раз, стоило вспомнить, как он застал жену в объятиях Коди? Он все еще испытывал боль, но уже не такую острую, как прежде.

«За мной не заржавеет»... Прошел целый час, а Коди все еще улыбался. Сколько же воды утекло с тех пор, как он слышал это обещание в последний раз? Он безумно скучал по брату, и новые встречи с ним только усугубляли это чувство.

— Шеф! — заглянул к нему в кабинет один из подчиненных. — К вам Тони Трейлор.

— Опять?!

Коди не поверил своим ушам. Они уже встречались сегодня с утра по инициативе Тони. И это в воскресенье! Единственной целью беседы было в очередной раз нажать на него. Что же еще понадобилось Тони?

Коди взглянул на часы. О том, чтобы поспеть на приходский пикник, теперь нечего было мечтать. Он позвонил домой и оставил сообщение на автоответчике, чтобы Сара не волновалась.

— Арестуй призрак Пиэлы за присвоение украденного имущества! — потребовал Тони Трейлор без предисловий, вваливаясь в кабинет Коди в сопровождении двух «моки» — крутых островитян.

Их грозный вид не испугал Коди: он знал, что «моки» трагически недостает мозгов. А Трейлор, как всегда, раздавал приказания, ожидая, что ему будут беспрекословно повиноваться.

Жирный, потный, раскрасневшийся, Трейлор был одет в свою фирменную рубаху ft клетку — аляповатый гавайский стиль, вышедший из моды еще в шестидесятые годы. Он уставился акульими глазками на Коди, который остался сидеть, готовясь принять бой.

— Я посоветовался со своим адвокатом. Он говорит, что мы можем упечь эту стерву в тюрьму за присвоение украденного имущества, даже если не удастся доказать кражу. — Тони плюхнулся в кресло напротив Коди. «Моки» встали у него за спиной.

— Не советую тебе лишний раз досаждать Лаки, — твердо сказал Коди, недоумевая, почему это так важно для Тони. — У нас и без того возникли неприятности. Твой кузен — ну, ты помнишь, тот самый, которого я нанял в тюремщики по твоему настоянию, — пускал желающих поглазеть на нее за пять долларов! Теперь она собирается предъявить иск за нарушение ее гражданских прав и разорить наш штат.

Эта новость явилась для Тони освежающим душем, он утер тыльной стороной ладони пот со лба.

— Кто ее адвокат, черт возьми?! Погоди, я до него доберусь!

— Кажется, какой-то умник с материка, — придумал на ходу Коди.

Трейлор заколебался: на материк его влияние не распространялось.

— Где она живет? И живо приведу ее в чувство!

— Слушай, Тони, речь всего лишь о машине. Чего ты так расшумелся? Она все равно скоро предстанет перед судом.

Трейлор поерзал, скрипя креслом, и Коди испугался, что пружины не выдержат его веса. Где полиции раздобыть денег на покупку нового?

— Эта стерва пользовалась моей машиной больше года. Если она не будет наказана, всем захочется отщипнуть от меня по кусочку!