Я бежала, не останавливаясь, чувствуя, что меня настигают. Это страшно, когда понимаешь, что попасться, равносильно полному уничтожению. Видела, как это произошло с другими, столь же невинными людьми, которых и знала то всего чуть больше недели. А потом вдруг всех без разбору стали уничтожать.

А причина?! Мне она показалась смехотворной: двое из деревни заболели. Симптомы так напоминали банальное ОРЗ, что я особо и не обратила на это внимание. Каково же было моё удивление, когда староста деревни вдруг забеспокоился и велел всем бежать, спасаться, бросив всё нажитое. Но кто ж так быстро от всего откажется?! Это и стало ошибкой, стоившей жизни жителям небольшого хуторка.

Когда раздались первые предсмертные крики, все замерли, а потом дали дёру кто-куда. Мало кто бежал с криком. Молча бежали матери с детьми, и это было жутко. А позади неслись тёмные смазанные тени, или мне это так показалось от ужаса.

Какой-то сердобольный старичок, коему не было ни сил, ни возможности убежать, ухватил застывшую меня за руку и потащил за стену своего дома, стоящего чуть в стороне от основных строений. Может быть это и дало мне фору.

— Беги, деточка, спасайся! Кто знает, может, хоть тебя боги сберегут. А им, — старик кивнул в сторону бегущих жителей, — не спастись. Ты — пришлая. И, хотя дух деревни принял тебя к нам, следа его на твоей ауре нет. Успеешь спрятаться — спасёшься. Беги!

И я побежала, сначала чуть пригибаясь, чтобы не быть замеченной, а затем, когда скрылась в густой листве, в полный рост. Никогда в жизни мне не приходилось так бегать, ветви деревьев мелькали передо мной, иногда жёстко хлестав по лицу и телу. Было больно, но не больнее, чем воздух, вырывающийся со свистом из горла.

Погоню почувствовала сразу, так как преследователи не очень-то и скрывались. Их было явно больше одного, и пытались они взять меня в тиски, перерезать путь.

Не знаю, что мне помогало всё ещё держаться и опережать преследователей, но и понимание, что долго так продолжаться не будет, стало всё яснее.

Когда окончился лес, и под ногами исчезла опора, я не успела заметить. Просто вдруг охватило мгновенное чувство полёта и через пару ударов сердца я почувствовала, как погружаюсь в бушующий ледяной поток. Вода стала попадать в нос и рот, и я в попытке хоть как-то удержаться на поверхности, дико замахала руками, больно ударяя ладошками по воде.

Поток уносил всё более слабеющую меня вниз по течению, но каким-то чудом я успела услышать громкие крики преследователей.

— Упустили!

— Всё равно не жилец! Вода холодная, поток бурный, утопнет!

У меня же не сил, ни времени не было, чтобы хоть о чём-то думать. Борьба с потоком отнимала все силы, я бы даже заплакала, если б смогла…

Пришла в себя от того, что тело сотрясала крупная дрожь, а голову ломило от боли. Открыла глаза. Кажется, река смилостивилась надо мной, выбросив меня на берег, к тому же противоположный тому, где оставалась уничтоженная деревня. Сил не было совершенно, но я понимала, что если в ближайшие минуты не уберусь с открытого места, меня смогут найти и добить. А потому последним усилием воли заставила себя подняться и двинуться вперёд, подальше от реки, благо, что этот берег был более пологим.

На улице было прохладно, если не сказать холодно, а я было вымокшая до нитки. В первых же кустах отжала одежду, как уж получилось, и побрела вперёд, понимая, что остановка — верная смерть на холоде.

Как и когда отключилась в очередной раз, в памяти совершенно не отложилось. Снова пришла в себя от скрипа саней, в которые меня кто-то положил. С каждой секундой мне становилось всё холоднее, зубы лязгали не переставая.

— Дерас, прибавь ходу, а то не довезём её! — раздался приятный мужской голос.

Почувствовала, что на меня накинули что-то ещё, помимо того, что уже ощущалось, а затем послышался свист ветра, словно сани не просто быстро ехали, а неслись во весь опор.

— Немного осталось, — ответил второй мужской голос, — ближайший телепорт будет через два перехода. Успеем.

Видимо успели, так как когда я очнулась в следующий раз, поняла, что нахожусь в доме, лежа на постели, укутанная по самый нос в тёплые шкуры.

— Очнулась, детонька?

Красивая розовощёкая женщина присела на краешек постели, добрая улыбка делала её лицо каким-то родным, словно видишь перед собой давно знакомого и близкого человека. Такое же чувство когда-то вызывала моя любимая бабушка. Вот только сидящая сейчас рядом женщина на бабушку совсем не была похоже, я бы вообще приняла её за свою старшую сестру, а не как за пожилого человека.

Вглядываясь в её лицо, а в особенности в весело блестевшие глаза, поняла, что женщине гораздо больше лет, чем можно дать, видя её молодость и красоту.

Стало так любопытно, что не сдержала вопроса.

— А сколько вам лет?

Женщина рассмеялась.

— Гораздо больше, чем тебе, детонька. Мне триста сорок четыре года, для волчицы не так уж и много.

Ничего себе! Если так, то я, действительно, по сравнению с ней — ребёнок. Странный мир, загадочный. Помню, как удивляли рассказы деревенских о расах, населяющих Арайир. Но почему-то никто не предупредил о продолжительности жизни этих самых рас. Может быть, они и сами много не знали, так как жили обособленно, если не сказать уединённо от других людей, лишь раз в год совершая вылазку на деревенскую ярмарку в ближайшее село, находившееся за двадцать переходов на восток.

Хм, тогда откуда, напавшие на деревню, так быстро отыскали нас? Что не так было с появившейся болезнью, что пришлось уничтожить всех жителей? Я подозревала, что осталась единственно выжившей.

— Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит?

Мысленно проинспектировала своё состояние. Вроде бы всё в порядке, так присутствовала небольшая слабость, но не более того. О чём и сказала женщине.

— Вот и хорошо. Давай тогда знакомиться. Я местная лекарка, зовут аффи Майше. Но ты можешь называть попросту — Ишша.

— А "аффи" — это что? — спросила я.

— Откуда ж ты такая, что не знаешь совсем простых вещей?! Небось, из этих, затворников людских?

Я пожала плечами, не зная, что ответить. Ишша покачала головой.

— Аффи — это уважительное обращение к женщине-волчице, а к мужчине нужно обращаться — аффин. Что же родители совсем не занимались твоим образованием? Или сирота?

— Я из другого мира, много не знаю, — ответила правду, устав скрывать своё происхождение, ведь не знала, как к этому отнесутся окружающие.

Ишша удивила меня. Я ожидала испуга и неприятия, а она лишь немного удивилась и заулыбалась довольно.

— Давненько я не слышала о подобном.

— А что были и другие, кто попадал из другого мира?

— Было пару раз, но очень давно. Боги приводят таких как ты, когда кто-то совершенно теряет надежду встретить свою пару. Я даже слышала, что аура у вас больно необычная.

— Почему?

Ишша встала и потихоньку стала накрывать на стол.

— Вот смотришь и видишь — человек, а потом словно слоение начинается. И под каждым слоем, словно в отдельном пузыре, аура других существ. А потом что-то происходит, и один из пузырей прорывается, подавляя все остальные, и аура человека меняется, изменяя его. Один из таких иномирцев стал гномом, другая — эльфийкой. А вот кем станешь ты, пока неясно.

Вот ничего себе! Это я — типа зародыш неизвестно кого?! Не знаю, пока я ощущаю себя истинно человеком, о чём и сказала женщине. Ишша отмахнулась, мол, всему своё время, и пригласила к столу.

Выпутавшись из шкур, обнаружила на себе необъёмную рубаху. Вот и хорошо, не голышом же ходить. Поднялась с постели всё же с трудом, тело всё ещё было слабым. Ишша принесла меховую жилетку, чтобы мне было тепло, а на ноги предложила одеть похожие на тапки меховые чуни. Вещи были мне немного великоваты, но на это мало обратила внимание, так как от стоящей на столе еды шёл одуряюще ароматный запах.