«Короче, - решил я, - если на меня по каким-то причинам напал блуд и вслепую выйти отсюда нет никакой возможности, тогда нужно искать ориентиры внутри самого кладбища, а их есть, хоть отбавляй. Например, центральная аллея. Нужно её найти - и все дела!» Я выглянул из-за дерева, вдали на фоне перекрещённых крон деревьев виднелся чёткий абрис капличной луковицы купола с крестом. Аллея рядом с ней. Но туда идти не возникало особого желания. Ну... тогда... точно! В западной части, куда я и прибежал, вправо от каплицы отпевания, где я и нахожусь! есть могила моего дяди, а от неё не больше десяти метров до того самого злосчастного мура! Дядя, дядя, где же ты?!.. Я пробирался сквозь заросли днём не росших тут никаких кустов! распорол рукав болоньевой куртки – уже целую неделю шли дожди и, как для конца июля, было очень холодно - и... нашёл дядю! Он покоился себе, где ему и полагалось. У изголовья дерево, у дерева скамейка, за скамейкой... о, свежая могила. И когда успели сюда покойника впихнуть, там и места нет. Я присмотрелся. Странная какая-то могила - земля под свежими венками ещё не просела, а плита памятника уже аккуратно вмонтирована в опалубку бетонозаливки бортов могилы... оперативно...
"Однако, нужно отсюда валить" - подумал я, разворачиваясь от погребения новопреставленного. Это было моей ошибкой. Моей ошибкой было то, что я потерял бдительность и перестал опасаться "Чёрного Прохора", потому что теперь, сейчас, сию секунду он стоял передо мной, и я отчётливо мог видеть переливы тьмы под его чёрным капюшоном.
Тело моё, на сей раз, само подалось куда-то в сторону, зацепилось, упало, понеслось с перекатами... и остановилось только крепко ударившись неразумной моей головой в железную трубу хоть и сварного, но допотопного креста очередной, конца края которым не видно было этой ночью, могилы... Я ухватился за горизонтальные перекрестья и повис как распятье с тыльной стороны ритуального знака веры... отдышался. Приглядел скамейку, пошатываясь, подошёл к ней и сел. "Нет, адреналин вещь хорошая, но это уже перебор", - думал я, судорожно ища по всем карманам спички и сигареты... Закурил, спичку бросил через левое плечо. Потом подумал, может не стоит разбрасываться спичками по могилам, не то ещё какая-нибудь галлюцинация явится. Я осторожно оглянулся и увидел свежую могилу... она была странной - земля под венками ещё не просела... а... памятник... уже... стоял. Не может быть, чтобы я вернулся к могиле моего дяди, чёрт! Что ж это такое, сегодня?! Я зажёг спичку и поднёс её к медальону на кресте погребения, которому принадлежала лавочка, на которой я сидел и за которой была «странная могила». Нет! Это было совершенно новое место! Откуда же тут появилось точно такое же захоронение, которое находится рядом с погребением моего дяди?! Я приблизился к лицевой стороне памятника странной могилы и зажёг три спички вкупе... Какой-то немолодой мужчина, вытатуированный на граните... имя, фамилия - ладно, а вот что под ними, как обычно: «скорбим, помним...» Нет... Нет, в смысле – «Нет грани между пошлостью и лирой. И нежным ароматом и шипами. И ножнами тугими и рапирой. И сотворённым мыслью и руками. Есть только тонкая полоска света, что кажется предательски конечной, что ни кому и никогда не даст ответа, о разнице меж «до» и «после» Тьмою вечной…» «Что за адово племя?! Что за мать твою, здесь происходит?!» - кажется, в голос проговорил я. Это была моя эпитафия! Я сам её себе сочинил когда-то очень давно и забыл о ней! Какого же чёрта...?! Я зажёг ещё пять спичек и поднял руку выше... Конечно, над эпитафией с розочкой были мои имя, фамилия, отчество... и две даты... первая - точный день, месяц и год моего рождения и вторая... огонь спичек больно обжёг мне пальцы... некоторое время я постоял над своей собственной могилой, глаза привыкли к темноте, руки дрожали и больше мне не хотелось ничего рассматривать...
Повернув голову в сторону, я увидел, что центральная кладбищенская дорожка проходит в двух шагах от меня. Я вышел на неё и пошёл к центральному входу, якобы на выход, забыв совершенно, что ворота заперты, но всё равно оказался в противоположном конце кладбища, даже когда я понял это, я продолжал идти как заворожённый. Вышел на небольшой пустырь, где, на отшибе, в сторонке располагались три жалкие неухоженные могилки самоубийц, но… на сей раз их было четыре, четвёртой была «странная могила», «моя» могила... Я подошёл ближе. «Странная могила» теперь вовсе не была странной – она приглашала меня к себе – перед плитой памятника располагалась бездонная, казалось, яма с ровными верхними краями метр на два. Косой свет уличного фонаря совсем рядом находившейся дороги освещал «мою» погребальную плиту. Я присмотрелся. Вторая дата на глазах видоизменилась и теперь обозначала календарный день, текущей исходящей уже на нет ночи. Я постоял надо всем этим, обречённо глядя как портрет гравюры ежесекундно молодеет, превращаясь в меня сегодняшнего, не ощущая никакого страха, ни любопытства, ничего... а когда оглянулся, увидел "Чёрного Прохора". Он висел в метрах пяти от меня, не касаясь земли, и зиял небытием. Ещё через мгновение он поплыл в мою сторону…
Бежать уже не было куда. Позади меня была могила, и как только я отступал в сторону, она поворачивалась и снова оказывалась позади меня. Тогда я инстинктивно рванулся с места и прыгнул сквозь «Чёрного Прохора»...
...очнулся я в своём доме, в своей спальне, в своей постели поверх одеяла, как есть - в рваной куртке, грязных штанах, в ботинках с болотом. В ванной перестала шуметь вода. В спальню вошла жена в белом бархатном халате.
- Ты где был всю ночь? И чего улёгся в таком виде? Пил? Не пил... Хулиганы? Вроде целый... Только грязный. От девочек? Ха-ха! Оно мне надо - всю ночь глаз не сомкнуть, подорванный ты!
- Я заблудился на кладбище...
- Ой, хорош, заливать... ты когда-нибудь вляпаешься в историю с этим своим "Чёрным Прохором", что тебя побьют или убьют...
- Ладно, я пошёл на работу.
- В таком виде?! Переоденься...
Я уже ничего не слышал и выбежал на улицу. На дороге, оторвав взгляд от земли, я вдруг остолбенел. По тротуару вертикально шли могилы, вместо голов параллельно земле у них торчали кресты и надгробные плиты, в автомобилях ехали такие же погнутые сидячие погребения и шофёр тоже крутил своим памятником по сторонам, промчался автобус забитый крестами вперемешку с венками... Я быстро вернулся домой, помылся, переоделся, выпил кофе и осторожно выглянул в окно - у себя во дворе шла соседка с ведром - у неё было две ноги, две руки, и нормальная голова...
Позже я постановил себе считать, что "Чёрный Прохор" это проводник между мирами, проводник Преждевременной Смерти, замаскированной под всевозможные внезапные или не очень болезни и несчастные случаи. Все люди, в любом случае, блуждающие могилы, только не видят этого и не придают этому большого значения... и правильно делают, иначе можно свихнуться. Потусторонние силы черны и завистливы, и хотя они во многом слепы, как вурдалаки из «Вия», но получив «свой» сигнал (от цыганки напрямую, или от меня самого запрограммированного цыганкой на излучение такого сигнала), могут начать действовать, влиять, притягивать, осуществлять.
В плане соприкосновения с потусторонним - человека губит разум, который говорит ему, что ведьмы, проводники и даже сам Сатана это изобретение человеческой фантазии и художественной культуры, всё остальное - из области необъяснимого, непонятного, чего-то с подвохом, а непонятного нужно бояться, только и всего. Меня спасло отсутствие страха в тот короткий промежуток безысходности перед «лицом» «Чёрного Прохора», когда мозг выдал решение и согласно ему послал мышцам импульс, решение, основанное на давних детских страшилках о фосфорных столбах. При этом, способность контролировать себя на протяжении какого-то времени, в стабильной временной перспективе - не отменяет того факта, что не смотря ни на какие обстоятельства страх съедает любую душу, если она, конечно, есть и не мертва сама по себе.
