Если «историческая память» часто подводила Оссендовского, то его фантазия на исторические темы была просто феноменальной, что еще раз подтверждает знакомство с «документами Никифоровой». Так, имеющийся среди них циркуляр Министерства финансов Германии от 18 января 1914 г. рекомендовал «дирекциям кредитных учреждений озаботиться установлением теснейших связей и совершенно секретных сношений с финляндскими и американскими банками. В этом направлении министерство позволяет себе рекомендовать шведский „Ниа банкен“ в Стокгольме, банкирскую контору „Фюрстенберг“ и торговый дом „Вальдемар Ганзен“ в Копенгагене, как предприятия, поддерживавшие оживленные сношения с Россией»[758]. А дальше опытный мистификатор перекидывал мостик к следующим документам коротким примечанием: «Все эти конторы, как видно из дальнейшего, были денежно связаны с большевиками»[759]. Реальный «Ниа-банкен» и никогда не существовавшая банкирская контора «Фюрстенберг» связаны в этом документе в единое целое и теперь ими можно оперировать как угодно. Напомню читателю, что в 1914 г. Ганецкий (Фюрстенберг) еще жил в Австро-Венгрии, где перебивался с хлеба на воду, а директором экспортно-импортной конторы Парвуса в Копенгагене стал только в 1915 г. Но Оссендовского такие «мелочи» не смущали, ему важно было показать, что и «Ниа-банкен» и «Фюрстенберг» были избраны немцами для финансирования большевиков еще за полгода до начала войны. Далее эту тему можно было развивать в том же направлении, о чем свидетельствует следующий документ:
«Документ № 6.
Циркуляр 2 ноября 1914 г. Имперского банка в адрес представителей «Ниа-банкен» в Стокгольме и агентов «Дисконто-Гезельшафт» и «Дейч-Банк».
В настоящее время закончены переговоры между полномочными агентами Имперского банка и русскими революционерами гг. Зиновьевым и Луначарским. Оба названных лица обратились к некоторым финансовым деятелям, которые в свою очередь, обратились к нашим представителям. Мы согласны поддержать проектируемую ими агитацию и пропаганду в России, при одном непременном условии, чтобы агитация и пропаганда, намеченная вышеупомянутыми гг. Зиновьевым и Луначарским, коснулась армий, действующих на фронте.
Если агенты Имперского банка обратятся к нашим банкам, просим открыть им необходимый кредит, покрытие коего будет совершено по первому вашему требованию в Берлине.
Примечание: Лица, через которых Зиновьев и Луначарский попали в кассу Имперского банка Германии были банкиры: Д. Рубинштейн, Макс Варбург и Парвус, причем Зиновьев обратился к Рубинштейну, а Луначарский через Альтфатера к Варбургу, у которого нашел поддержку Парвуса. Между прочим, с этим же Варбургом вел в Стокгольме, за спиной народа, секретные переговоры о сепаратном мире с Германией и свергнутый в феврале 1917 г. бывший распутинский министр Протопопов. Личность Парвуса хорошо известна всякому – это крупный международный аферист, скрывающийся под маской социалиста и устраивающий самые темные дела германскмх хищников.
Продав свои услуги Германскому Имперскому банку, гг. Луначарский и Зиновьев-Апфельбаум совместно с другими большевиками тотчас же по приезде в Россию в «запломбированном» вагоне после революции, стали исполнять свой контракт с Германским Банком. С этой целью они начали проповедовать братанье с немцами, чем в корне разрушили мощь нашей армии, причем особое усердие в этом отношении проявлял г. Зиновьев-Апфельбаум, ныне состоящий Председателем Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. Г. Луначарский, как известно, состоит народным комиссаром народного просвещения: был момент после разгрома святынь, учиненного большевиками, когда г. Анатолий Луначарский заявил письмом в Совет Народных Комиссаров, что он больше выносить варварства, учиняемого большевиками, не может, но затем под влиянием прямой угрозы, что если он не сумеет преодолеть свою чувствительность, то будут опубликованы документы, изобличающие его связь с немцами, а также под влиянием обещаний дальнейшего денежного вспомоществования, г. Луначарский счел возможным взять свой отказ от должности назад и продолжать разрушение русского просвещения»[760].
Если подходить с позиций историзма, то Оссендовский здесь «прокололся» в очередной раз: Луначарский и Зиновьев были в 1914 г. антиподами и жили в разных странах, Луначарский не соглашался во многом с Лениным и Зиновьевым, которые критиковали его беспощадно в своей газете «Социал-демократ». Поэтому они никак не могли одновременно и согласованно обратиться к «некоторым финансовым деятелям», Луначарский и в Россию-то вернулся легально через Англию и Скандинавию, избежав компрометации «запломбированным вагоном». Но кому это было интересно, когда все эти политические деятели потом, как известно, оказались вместе в большевистском руководстве. И последнее обстоятельство было гораздо важнее и создавало иллюзию правдоподобия и для событий 1914 г.
Проанализировав структуру и содержание обнаруженных в Национальном архиве документов, Старцев не только доказал их органическое сходство, но и указал на единый источник их происхождения – «мастерская» Ф. Оссендовского. Этот талантливый мистификатор, как установил Старцев, с ноября 1917 г. по апрель 1918 г. изготовил около 150 поддельных документов о «германо-большевистском заговоре»[761]. Им использовались напечатанные поддельные бланки с угловыми штампами трех германских учреждений: «Центрального отделения Большого Генерального Штаба Германии», «Генерального Штаба Флота Открытого моря Германии» и «Разведывательного бюро Большого Генерального Штаба» в Петрограде. Ни одного из этих трех учреждений в Германии или России в действительности не было. Поддельной была и печать «Nachrichten Bureau G.G.S.». В связи с этим американский исследователь Э. Саттон писал: «Даже из поверхностного обследования германского бланка становится ясно, что лица, изготовлявшие эти подделки, были крайне неосторожны, возможно, работая на легковерный американский рынок. Немецкий текст усыпан ошибками, граничащими со смешным: например, Bureau вместо немецкого Buro; Central вместо Zentral»[762].
Как теперь выясняется, сотрудничество между Оссендовским и американской стороной продолжалось и после публикации «документов Сиссона». В результате своего «расследования» в Национальном архиве США Старцев обнаружил, что на приманку Оссендовского «клюнул» позднее вице-консул Роберт Имбри, который с разрешения американского посла Давида Фрэнсиса в апреле 1918 г. купил еще 32 «документа», получивших впоследствии служебное название «серия Госдепартамента». Последние, в отличие от «документов Сиссона», никуда не исчезли и вместе с тем никогда не публиковались. Помещая эти документы в приложении к своей книге, Старцев дает лишь краткую их характеристику, справедливо полагая, что они заслуживают самостоятельного исторического и источниковедческого исследования. Но и из его беглых наблюдений видно, что в новой серии «документов» Оссендовский еще более откровенно и грубо проводил линию на компрометацию большевиков как германских агентов, комбинируя в этих целях вымысел с фактами, вымышленные фамилии с подлинными. Быть может, именно по этой причине они и не были востребованы в политической борьбе и оставались неизвестными общественности вплоть до последнего времени.
Итак, в результате тщательного анализа хранящегося в Национальном архиве США всего комплекса документов о «германо-большевистском заговоре» В. И. Старцев убедительно доказал, что их автором был один-единственный человек, – Фердинанд Оссендовский, занимавшийся прямой фальсификацией фактов и событий в угоду политической конъюнктуре того времени. По этой причине «документы Сиссона» должны быть окончательно выведены из научного оборота при рассмотрении вопроса о финансировании большевиков Германией в годы Первой мировой войны.
