В самом деле еще до того, как Сиссон приобрел у Семенова столь желанные для него документы, их подлинность была поставлена под сомнение в целом ряде либеральных периодических изданий в Великобритании, США и Франции. Прямо-таки разоблачительную статью опубликовал британский корреспондент «Русского слова» С. Поляков-Литовцев в «New Europe». Эта статья была перепечатана во многих газетах и журналах, в том числе и в США. Тем не менее это не остановило американское правительство, ибо доставленные Сиссоном в Вашингтон документы показались эффективным средством борьбы с большевизмом и собственным пацифистским движением. В октябре 1918 г. они были опубликованы по личному распоряжению президента Вильсона, издание и рекламу сенсационных материалов под названием «Германо-большевистский заговор» осуществлял Комитет общественной информации под руководством Дж. Крила[714].
Однако расчеты, связанные с публикацией документов Сиссона, не оправдались, хотя буржуазная пресса и подняла большой шум, смакуя на своих страницах скандальные документы. Зато либеральная печать дружно ополчилась на инициаторов этой пропагандистской акции, указывая одновременно на противоречия и ошибки самой публикации, «New York Evening Post» выступила с рядом статей, в которых показывалась несостоятельность предпринятого издания. Опубликованные в этой газете документы Сиссона были снабжены пространным комментарием, в котором обращалось внимание на «замечательный дар предвидения» Германского генерального штаба, предугадавшего с необычайной точностью Октябрьское вооруженное восстание в Петрограде. В комментарии указывалось на необъяснимый факт датировки документов Германского генерального штаба, адресованных его представителям в Швейцарии и Швеции, по старому стилю, принятому в России, в связи с чем высказывалось более чем правдоподобное предположение о том, что эти документы были кем-то с умыслом составлены в России. Газета также напоминала своим читателям, что некоторые из наиболее важных документов и обвинений, выдвинутых мистером Сиссоном, были опубликованы в Париже несколько месяцев назад и их подложность была доказана[715]. Настаивая на этом тезисе журнал «Liberator» в своем декабрьском номере за 1918 г. писал, что американское правительство, признав их за подлинные, конечно, не знает, что они фальшивые, но им выгодно представлять дело в таком свете[716]. Это было уже выражением прямого недоверия к правительственной акции и потому ее инициаторам пришлось принимать срочные меры. И хотя Дж. Крил обвинил «New York Evening Post» и другие периодические издания в том, что своими сомнениями в подлинности «документов Сиссона» они оказывают поддержку и помощь врагам Соединенных Штатов, он был вынужден тогда же согласиться на экспертизу документов «беспристрастными учеными». Крил обратился к Национальному Совету исторических исследований с просьбой назначить экспертов для изучения документов. Когда стало известно, что одним из трех «беспристрастных» исследователей был избран профессор Чикагского университета С. Харпер (двумя другими были ведущий американский славист А. Кулидж и директор исторических исследований Института Карнэджи Дж. Джеймсон), то появились сильные сомнения в возможности объективного изучения документов, ибо стало ясно, что, несмотря на безукоризненную научную репутацию и высокую квалификацию двух других членов Комиссии, решающее слово будет принадлежать С. Харперу, главному консультанту американского правительства по «русскому вопросу» и ярому стороннику антисоветской интервенции. Комментируя выбор кандидатуры Харпера, журнал «Nation» писал 23 ноября 1918 г.: «Профессор Харпер действительно является профессором русского языка в Чикагском университете и он, вероятно, в состоянии прочитать документы Сиссона в оригинале и проверить точность их перевода на английский. Однако более неподходящей личности во всех других отношениях едва ли можно было найти в академических кругах. Профессор Харпер – открытый противник большевистского правительства»[717].
Высказанные опасения полностью подтвердились. После недельного ознакомления с документами Харпер и Джеймсон (Кулидж в этом участия не принимал) сделали заявление о том, что большинство из них определенно подлинные и что в остальных не содержится ничего такого, «что несомненно исключало бы мнение об их подлинности»[718]. Представляется, что даже при беглом изучении этих материалов Харпер и Джеймсон не могли не усомниться в их подлинности. Как потом установил американский исследователь К. Лэш при изучении совокупности материалов, относящихся к пресловутым «сиссоновским документам», в том числе и личного архива Харпера, американские эксперты при первом же знакомстве с этими материалами пришли к выводу о том, что они не подтверждают строящихся на них обвинений большевиков в тайных связях с Германским генеральным штабом. Но это явно не устраивало американское правительство, которое, полагая, что подобное мнение специалистов не будет содействовать «эмоциональному подъему, необходимому для мобилизации наших сил в ведущейся борьбе»[719], настояло на прямо противоположном заключении. Сам Харпер впоследствии оправдывал свою неблаговидную позицию тем, что в действительности Ленин «был в десять раз опаснее, чем если бы его представили германским агентом»[720] (!?) Более определенно он высказался в той части своих воспоминаний, которая была опущена при их публикации. «Мой опыт с документами Сиссона, – писал Харпер, – ясно показал то давление, которому подвергаются профессора во время войны… для профессора невозможно было не внести свой вклад в развитие военного духа, даже если это было сопряжено с необходимостью заявлений определенно пристрастного характерам»[721].
Подписанное Харпером и Джеймсоном заключение об аутентичности «документов Сиссона» было передано по радио и распространено Комитетом общественной информации в американской печати. Срочно было предпринято новое издание скомпрометированных документов, в подлинности которых читателя теперь уверяло помещенное здесь же авторитетное заключение американских историков. Но убедить общественное мнение США правительству так и не удалось. Либеральная пресса по-прежнему выражала сомнение в подлинности документов Сиссона, осуждала подписавших заключение Харпера и Джеймсона за сделку со своей совестью и дискредитацию профессиональной чести американских историков. Пропагандистское назначение опубликованных материалов о германо-большевистском заговоре аргументированно раскрыл Джон Рид, находившийся в 1917 г. в революционной России[722].
В феврале 1919 г. «документы Сиссона» были опубликованы в США на русском языке под названием «Немецко-большевистская конспирация», но, судя по тому, что советские исследователи в течение длительного времени могли получить в спецхранах центральных библиотек лишь вариант на английском языке, можно предположить, что это издание либо тогда не дошло до Советской России, либо тщательно скрывалось от не в меру пытливых историков. И это объясняет тот парадоксальный факт, что наше массовое историческое сознание, познакомившееся с «документами Сиссона» в 90-е гг. в переложении доверчивых публицистов, журналистов и даже некоторых историков, восприняло все за чистую правду. Между тем опубликованная на Западе и у нас критическая литература, посвященная «документам Сиссона», не дает серьезных оснований для доверчивого к ним отношения. Интересно, что в 1919 г. эти документы были подвергнуты критике в Германии, где вышла специальная брошюра с предисловием одного из лидеров социал-демократической партии Ф. Шейдемана, входившего тогда в состав германского правительства. Уже тогда в ней было доказано, что немецких военных учреждений, от имени которых якобы исходили опубликованные документы, не существовало в природе, их бланки и печати являются фальшивыми, а фамилии офицеров, подписи которых стоят под этими документами, не значатся в немецких списках[723].
