Из Журнала боевых действий

26 января

Согласно боевого распоряжения от ОШ ОГ полк продолжал штурм здания на площади Минутка в западном направлении. В 1.00 4-я рота без мотострелкового взвода начала выдвижение в направлении 5-этажного дома, захваченного 5-й ротой без взвода и 6-й ротой без взвода для его деблокирования. В 3.40 4-я рота вступила в бой с противником возле правой 5-этажки. Артдивизион полка и дивизион 752-го полка осуществляли постановку НЗО, вели огонь по плановым целям и по вызову, массированно уничтожая огневые точки противника. Для развития успеха 4-й роты зам. командира полка ввел в бой взвод 3-й роты.

В 5.00 4-я рота захватила первый этаж дома, однако противник тут же начал обходить роту с флангов. Завязался кровопролитный бой. Противник упорно продолжал наступление с трех сторон. Бой продолжался. Подразделения несли потери, ведя бой в круговой обороне. В 5.30 по позициям 2-й роты и расположению тыла 2-го батальона противник открыл огонь из танка и миномета. Имелись потери в личном составе.

В 8.15 на ул. Абдул-Гамида была подбита из гранатомета противника санитарная машина МТЛБ, в результате чего машина получила боевые повреждения и сгорела полностью.

Бой продолжался весь световой день. К 19.00 огневое воздействие противника прекратилось. Подразделения 2-го батальона пополняли боеприпасы и вели наблюдение за площадью Минутка. Результатами боя явились следующие события. В 10.30 противник, ведя упорное наступление, пытался предпринять попытку выбить наши подразделения из 5-этажного дома, однако личный состав, обороняющийся в доме, не дрогнул, а встречал противника плотным автоматно-гранатометным огнем, параллельно неся потери. В 13.00 зам. командира полка с 2-й ротой провел операцию по эвакуации из дома убитых и раненых. Параллельно было доставлено продовольствие и боеприпасы. Прикрытие 2-й роты осуществляла 3-я рота. К исходу дня 3-я рота закрепилась в универмаге. Командир 2-го батальона приступил к эвакуации убитых и раненых в медроту полка.

В 17.00 командир полка убыл в ОШ ОГ Грозного. В результате обстрела тыла 2-го батальона минометным огнем получили боевые повреждения и сгорели полностью «ЗИЛ-130», другие виды МТС (материально-технических средств. – Авт.).

Потери за день составили: по личному составу. Убитыми: рядовые Гордюшкин, Ивонин, Ковалев, Жаворонков, Бушуев, Нелюбин, мл. сержант Константинов, рядовой Проничкин, старший лейтенант Цыкин. Ранены 44 человека.

«Пленных не брать…»

Александр Фролов, зам. командира полка, гвардии подполковник:

– Двое суток бои шли – ни туда ни сюда. Начали отражать атаки нацгвардии, Басаев ее сюда притащил. Тяжелый был период… Все было на нервах в эти дни… Управление боем осложнялось и из-за работы связи. Я с Булавинцевым по рации разговариваю, он меня слышит, а командир полка его не слышит, только меня. На него генерал Булгаков давит, он на меня. Я один раз не выдержал: «Приезжайте сюда и попробуйте…»

Надо было постоянно обеспечивать доставку нашим боеприпасов, раненых вывозить. Солдаты практически не реагировали на выстрелы вокруг, чувство опасности ушло. Машина пришла, снимают боеприпасы под пулями, под свистом мин, еще и шутили: «Не умеете стрелять!»

Рядом забор был – разграничительная линия между нами и 506-м полком. Пришел командир взвода из 506-го полка с шестью бойцами. Напротив меня завод, там два здания. Эти бойцы с взводным зашли в правое, а в левом здании напротив – душье. Наши и духи друг в друга стреляют, в окна было видно, как бегают по зданиям. Знали, что от угла завода, метров 500 по карте – бомбоубежище, там штаб духов.

506-й полк никуда не двигается, мы вклинились так, что у нас ни справа ни слева поддержки нет, и лезть дальше – просто на смерть. Применять артиллерию было невозможно – слишком близкое расстояние между нами и противником. Надо было вести мортирную стрельбу, но духи на верху домов не сидели.

Стоит перед нами дом-«свеча» 12-этажная, между четвертым и шестым этажами – душье. Я по рации вышел на командира полка Юдина: «Дайте мне две саушки, и все вопросы решим!» – «Сожгут!» Убедил рискнуть. Приезжает командир дивизиона, дал эти две самоходки. Слева и справа прикрытие для них у меня было обеспечено. Только подъехала одна самоходка – прилетает выстрел из гранатомета – недолет. Видно, что стреляли сверху из «свечки». Еще метров десять самоходки проехали вперед, сделали в два ствола шесть выстрелов, и все, проблема решена: в окнах «свечки» показались белые флажки. Я доложил об этом полковнику Юдину. Он выдержал паузу, и открытым текстом: «Пленных не брать!» Но духи, скорее всего, и не собирались сдаваться, им надо было, чтобы мы хотя бы на время прекратили огонь. Они все это время боев были у меня на связи. Так посидим, пообщаемся, послушаем по рации друг друга, они рассказывали, как меня скоро будут резать…

«Будь осторожней, береги себя…»

Сарсембай Ильяшев, запасной механик-водитель БМП 5-й мотострелковой роты, гвардии рядовой:

– Двадцать шестого января у меня был день рождения. Вспомнил я об этом только ночью. Лежу на битой штукатурке, замерзаю. В этот день взрывом оторвало ногу Косте Константинову, он умер от потери крови… По рассказам ребят, когда они перебегали из четырех– к пятиэтажке, пулеметчик Володя Проничкин остановился и начал стрелять из своего «РПК», снайпер убил его выстрелом прямо в лоб. Ему надо было забежать в здание, а не останавливаться для стрельбы…

Володя был из Москвы, фанатом «Спартака». Перед боями за Грозный он поделился со мной, что не знает, как правильно написать письмо своей подруге, звали ее Наташа Горшкова. Я, шутя, сказал ему: «Можно написать такое письмо, что когда ты дембельнешься, то не успеешь выйти из поезда, как она прыгнет тебе на шею». Он, конечно, попросил меня черкнуть за него письмо – не в службу, а в дружбу. Хотя мы с ним друзьями не были. Делать было нечего, я за него написал.

В следующем письме Володя все-таки написал ей, что не он писал, или она раскусила его. Он написал про меня, даже фамилию и имя. Когда мы уезжали колонной из Грозного, наш комбат Сергей Булавинцев дал команду: «Остановиться, автоматы к небу!» Мы одиннадцатью одиночными выстрелами в честь Проничкина, фаната «Спартака», и в память погибших ребят выбили «“Спартак” – чемпион!».

Под Урус-Мартаном мне пацаны крикнули: «Тебе письмо от девушки из Москвы!» Я очень удивился, потом вспомнил, как писал письмо за Володю Проничкина. Долго не решался открыть конверт… Наташа писала: «Володя, я понимаю, у тебя скоро дембель, скоро домой, будь осторожней, береги себя…»

Мне трудно было писать, но я рассказал ей, как погиб ее Володя. Учился он в школе № 662 в Москве, там, по-моему, есть мемориал в честь него.

Александр Шмелев:

– Подъезд возьмем – там и ночуем, а в доме даже полов нет, один бетон. Спали мы прямо на бетоне. Костер – нельзя. Нашли запас женских колготок, и эти колготки по несколько штук на себя натягивали – у кого с бабочками, у кого со звездочками, смеемся. Потом смотрели, у кого сколько дыр. Так утеплялись – мороз был 25 градусов. И боевики нам кричат: «Давай сдавайся!»

Снова смотрим видео разрушенного Грозного… В кадре разбитая пожарная часть, уцелели цифры «01».

– Это место незнакомое…

Александр Шмелев:

– Взяли какой-то дворец. Там сауна, печка дровяная, все целенькое. Нас человек десять было. Нашли в бутылках-полторашках воду замерзшую. Сауну растопили, коньячок нашли, выпили. Это уже после штурма. В сауне все напарились, чесались да чесались… Каждому вышло по две полторашки воды, и все мы в сауне намылись, в джакузи. Тогда мы узнали, что можно вымыться всего тремя литрами воды. Вся вода черная в джакузи стала… Бутылку водки тогда на всех выпили…