Но они очень любили Макату и её отца и не хотели протестовать громко.
На третий день, посланные разведчики вернулись с известием, что Вороны, как это и предполагалось, раскинули лагерь у слияния Миссури и Красной Реки. Там было всё племя Воронов с тысячными табунами прекрасных лошадей.
Великое волнение охватило лагерь Лакотов, и вожди немедленно собрались на совет. Было решено напасть на врага следующим утром, на восходе солнца. Затем вожди постановили, что Маката, как в честь своего отца, так и за собственную смелость, поведёт воинов в атаку, но как только они встретятся с противником лицом к лицу, она должна будет отступить. У Макаты был один из лучших коней, и она не имела ни малейшего намерения отступать, но, конечно, никому этого не сказала.
Накануне битвы каждый воин пел свою боевую песню и, по обычаю старых времен, объявлял об особом амулете своего рода, якобы охранявшем и защищавшем его и его родичей в бою. Юноши старались превзойти один другого, возглашая о тех подвигах, которые они собираются совершить на следующий день. Среди этих хвастунов громко раздавался голос Хе Дуты. Все знали его за тщеславного, но всё же храброго человека. Уамбли, находившийся в группе молодежи, вёл себя очень тихо и скромно, как и подобает новичку. И вдруг громкий разговор оборвался.
– Тише! Тише! – шептали в толпе. – Глядите, вот девушка-воин.
И все взоры обратились к Макате, которая одним только лассо управляла своим буланым боевым конём.
Она прямо сидела в седле, богато украшенном бахромой и роскошными вышивками. На ней была её лучшая одежда, а на голове убор отца из орлиных перьев. В руках она держала два головных убора своих братьев, усаженные орлиными перьями. Согласно обычаю, она объехала, распевая песню, вокруг лагеря и затем, отыскав одного молодого воина, дала ему в знак особо почётного отличия, первый убор, который держала в правой руке. Потом она подъехала к другому воину и отдала ему другой убор. Маката была действительно прекрасна, и, глядя на неё, даже у стариков разгоралась кровь.
На рассвете оба лагеря Лакотов были готовы к нападению. Воины ехали на своих лучших лошадях. Обнажённые торсы мужчин были раскрашены так, как это принято у индейцев, идущих в бой. На боку у каждого всадника висел полный колчан, и каждый держал наготове дубовый лук.
Юноша, обладавший самым зычным голосом, должен был подать знак к нападению – один продолжительный резкий военный клич. Это было подражание крику серого волка, который, прежде чем броситься на врага, издаёт пронзительный вой.
– У-у-у-у! – прозвучало, наконец, в воздухе.
Когда этот клич смолк, пятьсот мощных мужских голосов откликнулись на него, и в ту же минуту Маката с быстротой пущенной из лука стрелы ринулась на своём гордом буланом скакуне в долину. Это было величественное зрелище, – я никогда больше не видал ничего подобного».
Глаза старика загорелись при этих словах, и его согнутые члены вновь распрямились.
«Белая оленья одежда девушки, – продолжал он, – была украшена оленьими зубами и хвостиками горностая. Её длинные чёрные волосы и убор из орлиных перьев развевались на ветру. В одной руке она держала длинный шест для ударов, украшенный орлиными перьями. Так она неслась впереди всех.
Когда наши воины подскакали к вражескому лагерю, в ясном утреннем воздухе раздались боевые призывы мужчин и полные ужаса и страха крики женщин и детей. Мы ринулись в атаку по широкой равнине, а Вороны с криком бросились отбиваться от нас. Они не остались в долгу за неожиданное нападение, а поскольку они значительно превосходили нас численно, то стали сильно напирать на нас.
Завязалось упорное и тяжёлое сражение. К вечеру враг сам перешёл в наступление. Многие из наших совершенно обессилили.
Нам пришлось отступить с большими потерями. Воины Пабаксов удирали, как женщины, но зато бойцы Тамакоче храбро сражались, пока не выбились из сил.
Маката не отставала от своих.
– Назад! Назад! – кричали ей, но она не обращала внимания на эти крики.
У неё не было никакого оружия, кроме шеста для ударов-подвигов, но, хваля и воодушевляя мужчин, она побуждала их на геройские и смелые подвиги.
Скоро Вороны стали теснить Лакотов с такой силой, что последним пришлось оставить поле битвы. Маката тоже хотела уехать со всеми, но её конь сильно устал, и она начала отставать. Почти все её поклонники быстро проскакали мимо, стремясь спасти собственную жизнь. Лишь немногие остались драться, чтобы прикрыть отступавших. Хе Дута поравнялся с девушкой. Его конь не так устал, и он мог бы посадить её к себе, но, проносясь мимо Макаты, он даже не взглянул на неё.
Маката не сказала ни слова и лишь посмотрела ему вслед. А ведь этот человек сильнее всех клялся ей в любви! Неужели ей суждено умереть?
Следом за ним подъехал Уамбли. Он был цел и невредим и радостно улыбался ей.
– Садись на моего коня, а я останусь и буду драться ещё! – закричал он ей.
Маката посмотрела на него и отрицательно покачала головой, но он соскочил с седла, посадил девушку на своего коня и дал ему такого пинка, что тот во весь опор понёсся к лагерю. Затем он взял усталого буланого под уздцы и вернулся к сражавшимся товарищам.
Воины Лакотов привели свежих верховых коней, вернулись на поле битвы и на закате солнца одержали победу над врагом. Уамбли был одним из первых смельчаков, пронёсшихся по лагерю Воронов, наводя ужас и страх. Потом рассказывали, что в сражении Уамбли просто преобразился: никто бы не узнал в нём прежнего скромного и робкого юношу.
После этой великой битвы воинственное племя Воронов было оттеснено с Миссури. Оно нашло себе новую родину на реке Жёлтый Камень в горах Большого Рога. Но много наших пало в этой битве, и среди них был и Уамбли.
Зашло Солнце. Лакоты собрались вокруг костров, рассказывая о геройских подвигах и восхваляя павших храбрецов. Затем они затянули песни в честь умерших. Скорбь и печаль о потерях смешались с радостью одержанной победы.
– Тише! Слушайте! – Пение и плач внезапно стихают в обоих лагерях, и слышен только один голос – женский. Появляется Маката, в одежде безо всяких украшений, с коротко подрезанной бахромой. Она босая, волосы её обрезаны, хвост и грива её коня также коротко подрезаны. Маката в трауре, как вдова.
Громко плача, она объявляет всем, что она вдова Уамбли, хотя никогда не была связана с ним узами брака.
– Он своей жизнью спас честь моего рода и мою жизнь, – сказала она. – Вот это был настоящий мужчина!
– И это было верно! – прибавил старик.
– Хо! Хо! – кричали старые воины, а молодые поклонники Макаты изумлённо посматривали и молчали.
Девушка-воин дожила до глубокой старости, но осталась верна своему обету. Она не вышла замуж, и все знали её только как вдову Уамбли.
Примечания
1
«Великая Тайна» – таков правильный перевод слов «вакан танкер» племени Дакотов; понятие это в популярной литературе об индейцах не точно передается словами «Великий Дух». Индейцы понимали под этим таинственную силу, которая, по-видимому, имеет большое влияние на природу и людей, но о которой ничего не известно. Ныне многие Дакоты обращаются с молитвой к этой силе, как к личности, но это воззрение, по всей вероятности возникло под влиянием белых.
2
Колыбель – кожаный мешок, укращенный роскошными вышивками из бисера и прикрепленный к доске или к раме из палок. Он имеет различную форму у различных племен. В такой колыбели индейский грудной ребенок проводит первый год своей жизни на спине своей матери или прикрепленный к седлу лошади.
3
Вампумом называли деньги-раковины, которыми пользовались в колониальные времена, то есть в XVII и XVIII столетиях, английские и голландские колонии при торговых сношениях с индейцами. На побережьи Атлантического океана, в теперешних Соединенных Штатах, вампум обычно имел вид маленьких цилиндров, длиною, приблизительно, в 1 см и поперечником в 1/4 см; цилиндр этот с большим трудом вырезали из толстых частей некоторых определенных видов раковин, полировали и в них делали отверстия в продольном направлении. Затем эти маленькие цилиндры нанизывали на шнур. Такой шнурок длиною в 30 см имел цену, равную, приблизительно, полтиннику.
