Я люблю ожесточенную борьбу, мне нравится за ней наблюдать, нравится слышать о людях, которые в ней преуспели – но только путем честным и храбрым, а не благодаря везению или уловкам. Такие истории будоражат горячую саксонскую кровь, словно захватывающие рассказы наших школьных дней о «рыцарях, которые совершали невероятные подвиги».

Ведь жизненная схватка – тоже невероятный подвиг. И в девятнадцатом веке есть великаны и драконы, а охраняемый ими сундук с золотом вовсе не так легко заполучить, как описывается в книгах. Там Алджернон в последний раз бросает взгляд на отеческий дом, проливает скупую слезу и отправляется в поход – чтобы вернуться через три года с богатой добычей. Авторы не сообщают нам, «каким образом это случилось», что, право, очень жаль: история наверняка была бы увлекательная.

С другой стороны, ни один автор никогда не раскрывает нам истинную историю своего героя. Повествователи расписывают какое-нибудь чаепитие на десяти страницах, а историю жизни вмещают в одну фразу: «он стал одним из самых богатых купцов» или «теперь он был великим художником, получившим всемирное признание». Да в одной арии-речитативе Гилберта больше жизни, чем в половине когда-либо написанных биографических романов! Гилберт подробно излагает историю восхождения мелкого клерка к должности «повелителя королевского флота» и объясняет, как адвокат без практики сумел стать знаменитым судьей, «готовым судить это нарушение обещания заключить брак». В жизни нам интересны мельчайшие подробности, а вовсе не великие свершения.

В книге нам хочется увидеть все подводные течения в карьере честолюбца: его борьбу, его неудачи и надежды, его разочарования и победы. Такой роман побил бы все рекорды популярности. Я убежден, что история покорения Фортуны будет не менее интересна, чем рассказ о покорении девичьего сердца, и, кстати, сходства найдется немало, ведь Фортуна, как известно с античных времен, в самом деле похожа на женщину: не столь взбалмошна и непостоянна, но разница невелика, и путь к покорению обеих в основном одинаков. Строки Бена Джонсона отлично описывают натуру как женщины, так и Фортуны:

Женщине нет дела до влюбленного в нее, пока он не потерял к ней интерес; и точно так же, пока вы не щелкнете пальцами под носом у Фортуны и не повернетесь к ней спиной, она не улыбнется вам.

А к тому времени вам уже все равно, улыбается она или хмурится. Что стоило ей улыбнуться, когда эта улыбка еще могла бы вознести вас на вершину блаженства! В этом мире все случается слишком поздно.

Добродетельные люди говорят, что так и должно быть, поскольку это доказывает греховность честолюбия.

Какая чушь! Добродетельные люди совершенно не правы (с моей точки зрения, они не правы во всем, поскольку мы с ними ни разу не смогли сойтись во мнениях). Скажите мне, что бы мы делали без честолюбивых людей? Да мир был бы дряблым, как клецка. Честолюбивые люди подобны дрожжам, превращающим тесто в питательный хлеб. Без них человечество так бы и лежало на боку: именно они те деятельные натуры, кто поднимается с утра пораньше, начинает стучать молотком, кричать и звенеть кочергой, так что всем остальным домочадцам волей-неволей приходится вставать с постели.

Что ж, честолюбие воистину греховно! Греховны те, кто, не разгибая спины и истекая потом, мостят дорогу, по которой человечество идет вперед из поколения в поколение! Греховны те, кто использует данные Господом таланты и работает не покладая рук, пока остальные развлекаются!

Вполне естественно, что они хотят получить вознаграждение. Человеку не дано божественное бескорыстие, которое заботится исключительно о благе других. Однако, работая для себя, они работают для нас всех. Мы все так тесно связаны друг с другом, что никто не может трудиться лишь для собственного блага. Каждый удар молота, сделанный в своих интересах, помогает придать форму вселенной. Ручей, пробивая себе дорогу, крутит мельничное колесо; коралл, строя свой домик, соединяет континенты; а честолюбивый человек, создавая пьедестал для себя, оставляет памятник в вечности. Александр и Цезарь вели войны, добиваясь своих целей, но попутно приобщили половину мира к цивилизации. Стефенсон изобрел паровоз, чтобы разбогатеть; Шекспир писал свои пьесы, чтобы миссис Шекспир и маленькие Шекспиры ни в чем не нуждались.

Люди, довольные жизнью и лишенные честолюбия, тоже необходимы. Они представляют собой удобный фон для великих портретов, а также респектабельную, хотя и не очень образованную аудиторию, перед которой выступают неуемные натуры века. Я не могу сказать ничего плохого о людях, довольных жизнью, если они ведут себя тихо, но ради всего святого, не позволяйте им расхаживать с важным видом, как они это любят, и кричать, что они-то и есть истинный образец для всего рода человеческого. Не образцы они, а пустоцветы, трутни в великом улье, уличные толпы, что слоняются без дела и, открыв рот, глазеют на тех, кто работает.

И не позволяйте им также предаваться другому излюбленному занятию: воображать, будто они воистину мудры и обладают философским складом ума, а удовлетворенность жизнью – настоящее искусство. Вполне возможно, что «удовлетворенный ум доволен в любых обстоятельствах», так ведь и осел тоже всегда доволен, и в результате обоих можно загнать куда угодно и делать с ними что хочешь. «Не волнуйтесь за него, – говорят в таких случаях, – он всем доволен, и было бы жаль его потревожить». И вот удовлетворенного оставляют в стороне, а на его место попадает неудовлетворенный.

Если уж вы настолько глупы, чтобы быть довольным жизнью, не показывайте этого, а ворчите хором со всеми остальными; а если вы способны обойтись малым, просите как можно больше. В противном случае вы не получите ничего. В этом мире нужно вести себя как истец, требующий возмещения ущерба: просите в десять раз больше того, что готовы принять. Если вам хватило бы сотни, начните торговаться с тысячи, ибо если вы запросите сотню, то получите лишь десятку.

Если бы Жан Жак Руссо последовал этому простому совету, то не испытал бы таких несчастий. Для него пределом мечтаний были сад, любезная женщина и корова, но и этой малости он так и не достиг. Сад он все-таки получил, однако женщина оказалась не такой уж любезной, да еще и матушку с собой привела; коровы же не было вовсе. А вот если бы Руссо мечтал о поместье, полном доме ангелов и стаде породистых коров, то мог бы в конце концов получить несколько грядок, одну голову рогатого скота и даже, возможно, нашел бы эту редкую птицу – любезную женщину.

Для человека всем довольного жизнь должна быть ужасно скучным занятием! Куда девать время и чем занять мысли – если они вообще имеются? Похоже, для большинства чтение газет и курение составляют главную духовную пищу, к которой более энергичные добавляют игру на флейте и обсуждение соседей.

Эти люди никогда не испытывали ни трепета ожидания, ни сурового восторга достижения цели, заставляющие чаще биться сердце того, у кого есть цели, надежды и планы. Для человека честолюбивого жизнь – замечательная игра; игра, требующая всех сил, полного самообладания и тактичности; игра, в которой в конце концов побеждает тот, у кого зоркий глаз и твердая рука, хотя и полная случайностей, что придает ей великолепный привкус непредсказуемости. Честолюбивый человек наслаждается жизнью, как сильный пловец – пенящимися бурунами, как атлет – схваткой, как солдат – битвой.

А если он все же терпит поражение, то награда ему сама радость борьбы; хоть он и проиграл гонку, но по крайней мере принял в ней участие. Лучше делать что-то и потерпеть неудачу, чем проспать всю жизнь.

Так что шагайте, шагайте, шагайте! Идите вперед, дамы и господа! Идите вперед, юноши и девушки! Покажите, на что способны и что умеете, проверьте свою удачу и докажите свою отвагу. Идите! Это представление никогда не кончается, эта игра не останавливается. Это единственный истинный вид спорта, джентльмены, причем пользующийся уважением и высоконравственный, которым занимаются и аристократы, и священнослужители, и все прочие. Этот вид спорта существует со дня сотворения мира и с тех же пор процветает, так что вперед! Шагайте, дамы и господа, присоединяйтесь! Для каждого найдется приз, и каждый может принять участие. Для зрелого мужа – золото; для юноши – слава; для девицы – положение в обществе; для глупца – удовольствие. Так что шагайте, дамы и господа, шагайте! Нет пустых билетиков, выигрыш получат все: некоторые выиграют, а что до остальных, так ведь: