Официантка убрала тарелки и принесла кофе. Пока они ели, солнце село, и она перед уходом зажгла круглую свечу в центре стола.

— Сохранить дом и магазин для вас действительно важно, не правда ли? — спросил Дэниел.

— Да, очень, — согласилась Мария. Она надеялась, что это станет так же важно и для него.

— Почему? Вы можете найти другую работу, другой дом. — Дэниел гордился тем, что был в первую очередь практичным человеком.

Вместо ответа Мария спросила:

— А как же вы, Дэниел? Почему это не важно для вас? Разве вы можете найти другую семью, другое прошлое? — Она очень хотела бы иметь такую семью и наследие и не могла понять, как он мог так легко отмахнуться от всего этого.

— Вы не ответили. — Дэниел пристально смотрел на Марию. — Ведь это не ваша семья, не ваше прошлое.

У Марии сжалось горло. Она взяла пакетик сахара из вазы на столе и, надорвав его, наблюдала, как белые крупинки с шуршанием падают в кофе.

— У меня нет семьи, — сказала она наконец, подняв глаза на Дэниела. — Я вообще ничего не знаю о моем прошлом.

Дэниел удивленно посмотрел на нее:

— То есть?

— Мои родители умерли, когда мне было четыре года, — сказала Мария, сосредоточенно размешивая свой кофе. Она не любила рассказывать о своем детстве. Но если так можно изменить мнение Дэниела, то нужно сделать исключение. — Конечно, детей усыновляют, но не четырехлетних — если только им повезет, — продолжала она. — А мне не повезло. Я выросла в приемных домах. Их было очень много. У меня даже нет фотографии моих настоящих родителей.

Застарелая боль появилась в глазах Марии, и Дэниел пожалел, что не может обнять ее и хоть как-то утешить. Он ласково сказал:

— Извините.

Доброта Дэниела выбила Марию из колеи. Она решила сражаться с ним его же оружием.

— Вам повезло, — сказала она. — У вас есть прошлое. Почему же вы хотите от него отказаться?

Дэниел напряженно смотрел на нее:

— Мария, у меня также есть и будущее. У меня есть компания, которую нужно развивать. — Почему она не может понять, что это тоже важно?

Мария хотела, чтобы Холди слышала сейчас Дэниела. Как неправильно она судила о нем!

Она чувствовала себя крайне разочарованной.

— Неужели это ваше будущее требует, чтобы вы забыли все о своем прошлом? — Она покачала головой, смущенная его видом. — Без «Уэстбрука», возможно, не было бы сети «Техас интерьерз». Ваш прапрадед одним из первых открыл магазин на площади. Разумеется, тогда это был обычный магазин. Вы знали об этом?

Вообще-то Дэниел не знал. Его отец никогда не говорил о прошлом своей семьи. Дэниел предположил, что для него это всегда было тем, что он сам увидел при первом посещении, — захламленной антикварной лавкой.

— Это ваш прадед сделал из него Мебельный магазин, — продолжала Мария. — И он передал его Паркеру и вашему деду. — Она нахмурилась: — Я так и не разобралась, что случилось потом — почему ваш дед и Паркер пошли разными путями.

Дэниел знал ответ на этот вопрос.

— Они разошлись во взглядах на бизнес, — сказал он ей. — Мой дед решил открыть магазин в Далласе, а Паркер не хотел участвовать в этом. Он выкупил долю моего деда в доме и магазине, и они разделились.

— Это грустно, — заметила Мария. Паркер всегда избегал разговоров о своем брате, и она подозревала, что он очень тяжело переживал семейный раскол — особенно с тех пор, когда понял, что у него не будет детей.

Дэниел пожал плечами.

— Дела пошли хорошо, — сказал он, пытаясь объяснить ей свою точку зрения. — Мой дед основал самый большой магазин мебели для дома во всем Далласе. Мой отец превратил его в сеть магазинов. — Дэниел всю свою жизнь чувствовал обязанность сделать следующий шаг. — Как раз сейчас я работаю над покупкой одной из конкурирующих фирм. Эта сделка превратит «Техас интерьерз» в крупнейшую сеть магазинов мебели для дома во всем штате с филиалами во всех крупных городах.

— О! — Мария не знала, что сказать. — И это сделает вас счастливым?

Дэниел удивленно уставился на нее. Он обычно не задумывался о том, счастлив он или нет.

— Разумеется, — сказал он.

Он обороняется, решила Мария, заметив явную нерешительность в его голосе.

Ее собственный брак доказал ей, как эфемерно счастье, приносимое успехом в делах. У нее было чувство, что Дэниел еще не осознал этого, однако она надеялась, что он скоро поймет. Не только ради самого себя. Ради будущего магазина и дома.

Темнота, сгустившаяся вокруг них, заставила Марию вспомнить о времени.

— Мне пора домой, — сказала она. — Я бы хотела вернуться до того, как дети лягут спать.

Они вышли из ресторана и направились к «порше», чтобы вернуться к центральной площади — Мария оставила свой автомобиль на аллее за магазином.

Мария не могла побороть волнение. В тесном «порше» Дэниел оказался снова слишком близко.

Она никогда раньше не встречала мужчину, способного так хорошо выглядеть в деловом костюме, и надеялась, что никогда больше не встретит. Пытаясь отвлечься от нарастающего возбуждения, она сказала первое, что пришло ей в голову:

— Вы когда-нибудь снимаете этот костюм?

Она не могла поверить, что произнесла это. Разговор становился слишком интимным!

Дэниел рассмеялся. Кажется, он не имел ничего против.

— Конечно, — сказал он. Его глаза потемнели. Он добавил: — Когда ложусь в постель.

Великолепно. Перед ее глазами возник утренний Дэниел — весь взъерошенный, полусонный и такой сексуальный в своей пижаме…

— А что? — продолжал искушать Дэниел. — Чем вам не нравится мой костюм?

Ее беспокоил он. Он сам.

— Дело не в этом, — поспешно сказала она. — Просто костюмы такие… такие скучные.

Скучные! Дэниела никто раньше не называл скучным. По крайней мере насколько ему было известно.

— Я не скучный.

Мария засмеялась. Она определенно задела его.

— Ну, вы могли бы хоть немного расслабиться, быть более непосредственным, спонтанным, — продолжала она, радуясь оживлению разговора. — Может быть, хотя бы надевать свой костюм после завтрака.

Поддразнивание Марии попало в цель. Вся жизнь Дэниела была чередой заранее спланированных событий, всегда происходящих как задумано. Даже сделка с Холтоном была запланированной — достижение следующего уровня успеха, как это сделал до него отец.

— Может быть, вы научите меня расслабляться? — предложил он. Все-таки он был в отпуске. Ему не повредит немного «притормозить» — временно, конечно. Он бы с новыми силами вернулся к покупке «Холтона».

— Научить вас? — Мария все еще играла. Но игра становилась для нее все серьезнее.

— Если только вы не считаете меня безнадежным. Как по-вашему, Мария?

У нее пересохло во рту.

— Нет безнадежных людей. — Тут она подумала о Квентине.

Квентин был безнадежен. Он никогда не расслаблялся, ни на секунду. Мария, конечно, пыталась заставить отца своих детей измениться — но безуспешно.

Она не могла поверить, что повторяет уже пройденное с Дэниелом. Но на этот раз, напомнила она себе, ее чувства не должны быть вовлечены.

— Только у меня есть одно условие, — вдруг выпалила она.

— Какое условие? — Дэниел подозрительно взглянул на нее.

— Если я буду учить вас расслабляться, вы должны выполнять все, что я скажу.

Дэниел задумался над таким условием. Глава компании, он привык сам контролировать все.

— Вы ведь не заставите меня выступать в цирке или что-нибудь в этом роде?

Мария засмеялась:

— Нет.

— Отлично, тогда все в порядке. — Дэниел улыбнулся, довольный. Если способ Марии окажется так же забавен, как она сама, то это будут интересные две недели. А его обычная жизнь была не особенно интересной в последнее время. — С чего начнем?

Мария задумалась.

— Ну, вы могли бы для начала сделать что-нибудь неожиданное. Что-то, чего вы не включили в свой пятилетний план.

Она решила, что, наверное, поставила перед ним невыполнимую задачу. Он теперь, пожалуй, проведет весь остаток отпуска, планируя что-нибудь спонтанное.