...Яшин, уже в роли начальника команды, сидел на скамейке запасных. А Пильгуй отчаянно, не щадя себя, защищал ворота. Оба переживали одинаково по-вратарски - страстно, эмоционально. И, уверяю вас, еще неизвестно, кому из них было легче.
Говорят, что Володю тогда подвела кочка, от которой отскочил перелетевший через него в сетку мяч. И уже после встречи, убежав раньше остальных из раздевалки, он в быстро надвигающихся густых южных сумерках в отчаянии искал ее на поле, все еще не веря в случившееся.
В жизни каждого вратаря хоть раз, но обязательно встречается такая коварная кочка. Однако он прекрасно знает, что она никогда не послужит для него оправданием.
Таковы неписаные законы нашей футбольной профессии.
Та неприятность огорчила, но не сломила Пильгуя.
И спустя некоторое время Владимир был уже приглашен в сборную, где с честью провел не одну встречу. Сезон за сезоном, матч за матчем. Не все одинаковые, не каждый удачный. Но своей репутации Пильгуй не терял. И вдруг, когда ему перевалило за тридцать, стало известно, что он собирается уходить из «Динамо» в краснодарскую «Кубань».
- Что это - желание в тихой футбольной заводи продлить свой вратарский век? - интересовались одни болельщики.
- Чудак. Закончил бы себе потихоньку в своем «Динамо», тренировал бы ребятишек да поигрывал за ветеранов, как многие, - рассуждали другие.
Но Владимир не был чудаком. Его показавшийся странным поступок не являлся стремлением просуществовать в футболе как можно дольше. «Кубань» отнюдь не была той командой, в которой это было возможно. Напротив, игра в ней требовала еще большей отдачи и напряжения, поскольку новые его партнеры по обороне заметно уступали в мастерстве прежним.
Но, как ни странно, именно это устраивало Пильгуя. Когда в своем клубе в него перестали верить, он решил во что бы то ни стало доказать в другом, что еще способен играть. И играл - по-мальчишески смело, отчаянно, так, что тренеры соперников «Кубани» начинали предматчевые установки с обсуждения, какими способами можно на поле попытаться перехитрить опытного голкипера краснодарцев.
У Владимира не было торжественных проводов. Но ушел он по-своему красиво, с гордо поднятой головой.
Примерно так же поступил Слава Чанов, которому я во многом обязан тем, что на каждый матч испанского чемпионата выходил, не теряя спокойствия и уверенности.
Прекрасно зарекомендовав себя в различных юношеских сборных, Вячеслав довольно рано получил приглашение в «Шахтер». Но затем надолго осел в его дубле, поскольку место в основном составе было прочно занято уже испытанным Юрием Дегтяревым.
Вратарь всегда рвется в игру...
И хотя можно было ждать спокойно своего часа, путешествовать с командой по стране и миру, строя при этом из себя обиженного, обойденного вниманием судьбы и начальства таланта, Слава «нырнул» в водоворот неизвестности и надежды. Он принял предложение столичного «Торпедо». И, решив круто изменить жизнь, отправился в возрасте двадцати девяти лет в Москву.
Мне показалось тогда, что он явно поспешил с переездом в столицу и вряд ли сумеет многого добиться в «Торпедо». Но вскоре я понял, как, впрочем, и те, кто думал точно так же, что ошибся. Уже по окончании своего второго сезона в торпедовском клубе Чанов получил приз журнала «Огонек», присуждаемый лучшему по итогам года вратарю. В нем что-то переменилось. Вернее, в его игре, ставшей более зрелой и стабильной, чем прежде. Думаю, пришло это одновременно с уверенностью, с доверием, которое он стал ощущать, которого так не хватало ему прежде.
Фамилия Чанова стала регулярно появляться в списках тридцати трех сильнейших футболистов сезона. Его пригласили в олимпийскую сборную.
В «Торпедо» с момента прихода Вячеслав играл практически без замены, уступая место в составе своему дублеру Валерию Сарычеву только в исключительных случаях.
Но в следующем году Чанов получил серьезное повреждение колена. И, пока ему делали операцию, пока шло выздоровление, ворота защищал Сарычев - без тени сомнения, с подчеркнутой, внезапно появившейся уверенностью и рассудительностью, обычно редко свойственной новичкам. И тренеры не решились менять его даже тогда, когда Чанов вернулся в строй и был готов занять свое прежнее место.
Что было делать Вячеславу в подобной ситуации? Вновь, как когда-то в «Шахтере», сидеть и ждать «его величества случая», который бы помог вернуться в состав?..
Чанов принял предложение бакинской «Нефтчи»...
Время и игра рассудят, насколько верным оказался такой шаг. Но как бы то ни было, я понимаю и Пильгуя, и Чанова-старшего (младший брат его Виктор, тоже вратарь, как известно, уже давно и прочно закрепился в составе киевского «Динамо»), которые, движимые самолюбием, пошли наперекор судьбе.
Поиск своей команды - дело непростое, связанное с риском, горьким разочарованием, завершающееся успехом в редких случаях.
Не без сожаления можно считать так до конца и не сложившимися судьбы тех, кого считаю заслуживающими в футболе гораздо большего: Владимира Олейника: «Спартак» (Орджоникидзе) - «Зенит» (Ленинград) - «Спартак» (Орджоникидзе); Виктора Юрковского: «Таврия» (Симферополь) - «Динамо» (Киев) - «Таврия»; Михаила Квернадзе: «Торпедо» (Кутаиси) - «Зенит» (Ленинград) - «Спартак» (Москва) - «Торпедо» (Кутаиси); Владимира Николаева: «Зенит» (Ленинград) - «Пахтакор» (Ташкент) - «Нефтчи» (Баку); Виктора Радаева: «Уралмаш» (Свердловск) - ЦСКА - СКА (Ростов-на-Дону); Владимира Тростенюка: «Памир» (Душанбе) - «Карпаты» (Львов) - «Металлист» (Харьков) - «Памир» (Душанбе).
Вслед за именем каждого зигзаги маршрутов, вычерченные их футбольной судьбой...
Они начинали интересно, обещающе. А затем, в силу разных обстоятельств, не выдерживали, «ломались». Но не сдавались. И, стиснув зубы, искали, надеялись, старались...
Кому-то из них повезло чуть больше, кому-то чуть меньше. Однако по большому счету - никому.
Но есть среди вратарей и победители в споре с собственной судьбой. Как, скажем, Александр Яновский, прошедший долгий путь, чтобы по-настоящему проявить свое дарование в «Пахтакоре», где он стал капитаном, лидером команды.
Лучшие свои сезоны провел в столичном «Локомотиве» пребывавший на вторых ролях в киевском «Динамо» Валерий Самохин.
Совсем по-новому раскрылся в минском «Динамо» талант одессита Ивана Жекю.
Нашел себя в ленинградском «Зените» и Миша Бирюков, с которым я познакомился, когда его еще пробовали в спартаковском дубле, куда пригласили из Орехово-Зуева.
Он прилежно у нас тренировался, старательно играл. Но выглядел каким-то скованным, закрепощенным. Видимо, чувствовал, что попал не в «свою» команду. И, недолго пробыв в «Спартаке», отправился в Ленинград. В «Зените» Михаил поначалу тоже не выделялся. Осваивался с обстановкой постепенно, не спеша, но со свойственной его натуре обстоятельностью и упорством, которые моментами проявлялись и во время его короткого пребывания у нас.
Бирюков дождался своего часа. Дождался вместе с командой. Сила, игра, уверенность пришли к нему и к команде одновременно.
Тот факт, что в год завоевания «Зенитом» золотых медалей его голкипера признали лучшим в сезоне и пригласили в сборную, это подтверждает.
С момента моего прихода в «Спартак» и после ухода Александра Прохорова у нас в «Спартаке» были разные вратари - чересчур горячий Леша Прудников, темпераментный Михаил Квернадзе, постоянно думающий о чем-то своем Андрей Михалычев, рослый Геннадий Цветков, резкий Станислав Черчесов. Каждому из них я по мере сил старался быть помощником, другом, какими оказались для меня в свое время Юрий Маков, Александр Прохоров, Николай Гонтарь и Вячеслав Чанов.
Эта переходящая из поколения в поколение солидарность «первых номеров» - один из наших неписаных вратарских законов.
Вратарь, живущий в футболе только для себя, никогда не станет в нем личностью. Это проверено и подтверждено временем.
...Закончился матч.
Мы выиграли. И я радуюсь победе так же, как и все, - с легким сердцем, не терзаясь сомнениями и переживаниями. Можно расслабиться, позабыть об игре, дать отдохнуть измотанным нервам, уставшим мышцам.
