Обсидиановая бабочка

  Кто знает, что такое ночной кошмар? Думаете, это пугающее сновидение, тонуть в беззвучном крике и резко проснуться в поту? Мой кошмар намного хуже! Это жить среди него. Это забыть, кто ты есть, кто твой друг, а кто твой враг. Как будто ты ослеп, хотя зрение у тебя идеальное. А когда ты ложишься спать, ты боишься не кошмарных снов, нет, ты боишься вспомнить правду, оказавшей чей-то ложью.

  Часть I

  "Тяжело в ученье - легко в бою".

  Одних стираешь, словно мел с доски.

  Других с трудом из сердца вырываешь.

  И без одних ты счастливо живешь,

  А без других никак не выживаешь.

  Одни уходят не оставив след.

  Других следы прибой времен стирает.

  И кто-то оставляет шрам в душе,

  А кто-то саму душу забирает...

  Маргарита Фортье

   Глава1

  Гортензия Шери.

  Я очнулась на скамье кареты. Хотя, я была укутана в теплый плед, все равно продрогла до косточек. Старая карета покачивалась из стороны в сторону и неприятно поскрипывала. Окошки частично завешаны дырявой шторкой, из которой можно сделать дуршлаг для сцеживания макарон. Для чего их вообще сюда повесили, ни красоты, ни для защиты они не пригодны? Окошко было треснуто и в щель слышалось глухое цоканье лошадиных копыт, завывание ветра и осиплый голос кучера, подгоняющий лошадь. Напротив меня, в тени, сидел незнакомый мужчина, нас разделял всего лишь небольшой столик. На вид он был обычным человеком, вот только что-то было в нем не так, как у всех обычных людей. Мужчина сидел с закрытыми глазами, облокотившись о стенку кареты. На вид ему было лет тридцать. Черные густые волосы волной спадали с плеч, отбрасывая тень на высокий нахмуренный лоб, чисто выбритое лицо. Лицо казалось неестественным белым, даже зеленоватым, что наводило меня на дурные мысли. Ехать с мертвецом в одной карете мне не хотелось, но пока панику я не поднимала, продолжила его рассматривать. Небольшой прямой тонкий нос, губы ограничивались тонкой полоскай. Красный свитер под горло выглядывал из-под черного длинного пальто. Ноги лежат друг на дружке. Руки лежат на одном колене. Тонкие, длинные пальцы с чистыми, подрезанными ногтями, сплетены в замок. А на одном из пальцев надет золотой перстень. Но на богатого он мало смахивал. Богатые не ездят на убогих каретах.

  В отличии от моего спящего соседа, я была одета очень скромно. На мне были затертые черные джинсы и серая кофточка с меховой жилеткой, маленькие ботинки стояли на полу рядом со скамьей, а босые ноги-ледышки закутаны в плед. Даже неловко стало в таком виде перед этим мужчиной. Я его хоть и не знаю, но я все-таки девушка. Хотя, раньше, меня мало волновало, как я выгляжу.

  Как я здесь очутилась? Кто это за тип со мной? И куда мы направляемся? Множество вопросов крутились у меня в голове и искали выход в поиске ответов.

  Я свесила ноги со скамьи, пододвинулась ближе к окну и натянула плед по самые уши, пытаясь согреться и рассмотреть хоть что-нибудь в округе. За окном мела метель, поля заметало снегом и от яркого света больно слепило глаза. Я сощурилась. Понятно, что ничего не понятно. Ни города, ни деревеньки, одно сплошное белое поле. Еду к черту на кулички.

  Мужик еще не открывал глаза, а у меня заурчал живот. Вот только этого мне и не хватало! На столешнице как раз яблоки лежат и дразнятся.

  Зимой яблоки - это редкостная вкуснятина. За ними нужно глаз да глаз, уйму времени потратить, чтобы никто не проник в потайной ход на склад и не перехрумкал их с огрызком за позднюю осень. Мои родители тогда и подумали, что мышь завелась в погребе. Даже мышеловку пытались ставить. Да вот только не на ту нарвались! Подумаешь, один раз я на мышеловку села, да неделю сидеть на стуле не могла. Ну и что? Главное меня не засекли. И непонятно за что, нашу кошку Мурку в погреб посадили на целые сутки. Дали еще наказ: "Пока мышь не поймаешь, из погреба не вылезешь!" Да как она поймает мышь, если ее там и в помине не было? Бедолага...Пришлось ее выручать, да ловить для нее мышь самой. И не легкая эта работа - ловить мышей!

  Вот, про яблоко помню, а как сюда попала - не помню.

  Мне бы хоть крошку хлеба, да водицы отхлебнуть. В животе урчит, сосет под ложечкой. Либо я съем это чертово яблоко, либо мой желудок начнет меня переваривать сам. Да и никто не заметет, если на одно яблоко меньше станет. Рука сама потянулась за наливным красавцем. Так и манит на преступление пойти щемящий голод. Лишь бы мужик не проснулся и не увидел, как я тут ворую у него под носом, как котенок сало. Дотянулась до яблока, как мужик открыл глаза и сверкнул усталым взглядом цвета серо-зеленого чая. Я тут резко руку и отдернула, голову к окошку повернула, как будто я тут совсем ни при чем. Щеки румянцем налились. Стыдно-то как...

  -Проголодалась?-лениво спросил незнакомец бархатным голосом.

  -Угу, -кивнула головой. Смотрю на него из-подо лба и жду от него приговора. Хоть бы не смертного...

  Он достал из своей сумки пару бутербродов с жаренной колбасой пальцем пиханой, запах так и вцепился в мой нос, заставляя с жадностью втягивать воздух. Слюнки чуть ли не по подбородку потекли. А в глазах застыл дикий голод. Да я бы сейчас и самого льва загрызла живьем.

  -Держи, еще теплые, сейчас чаю налью, - протягивает мне два бутерброда незнакомец, а от них еще пар вверх поднимается. Себе один достал. Эх, с детства учили меня, чтобы ничего не брать у чужих. Но разве против голода попрешь? Ради голода воровать пойдешь, да душу дьяволу продашь, лишь бы брюхо набить. С жадностью откусила большой ковалок, довольная набила рот битком. Вкуснотище!

  Налил мужик большую бадью ароматного чая из термоса. Пододвинул мне ближе кружку, а сам вцепился в бутерброд зубами. Карета на кочках подпрыгивает, а чай даже не расплескивается.

  -Приятного аппетита, Гортензия, - сказал мужик, с набитым ртом.

  -Угу, -промычала я. Как его то зовут хоть? И откуда он знает мое имя? Еще пара вопросов в коллекцию. Хоть ты в блокнот записывай. С моей-то куриной памятью забуду, ей богу.

  -Меня зовут Тимофей Хлебников. Я магистр, преподаю на кафедре ведем.

  Я чуть не поперхнулась, магистр чего? Уставилась на него, глазенками хлопаю. Он что, с дуба рухнул?

  -...в Шребургской школе,- продолжил он. - Тебя родители отдали учиться. У тебя есть превосходные возможности. Ты прирожденная ведьма, талант, так сказать.

  Ведьма? Он что, меня за дуру держит или сказок на ночь начитался? Мерещиться вон всякое. Так меня еще никто не называл. Может быть я и не особо привлекательна, но неужели я похожа на ведьму? Огромного носа нет, лицо без бородавок, чистое. А вот детей не люблю, но я же ими не питаюсь. Брр. Что за дикость? А я, кажется, поняла, актрису хочет из меня сделать, так я не хочу быть никакой ведьмой. И первый раз слышу про Шребургскую школу. Хотя, откуда мне знать про нее?

  Я с рождения жила в деревне Орнант в большой семье вместе с родителями, сестрой, братом, бабушкой, дедушкой и дядькой. Все занимались своими делами, я же старалась никому не мешать. Целый день могла просидеть на цветочной клумбе, разговаривая с цветами или залезть на макушку дерева, любоваться голубым небом. А когда познакомилась с одним мальчуганом Женькой из деревни, так меня дома днями было не сыскать. Он мне стал лучшим другом. Мы с ним облазили всю деревню, каждый таинственный уголок. Но когда мне стукнуло шесть лет, то родители забрали меня в город Эльбрус, где жила мамина сестра Фрэззия. А вот она вполне могла сойти за ведьму. До сих пор я вспоминаю Женьку. Лучшего друга не сыскать!

  -Ты не расстраивайся, школа тебе понравиться, -бормотал Хлебников. - Кормят там вкусно, по три раза в день, подружишься с кем-нибудь. Но занятия нельзя пропускать. Это правило школы. Занятия сразу начнутся после выходных. Тебе сейчас двенадцать лет, доучишься до восемнадцати, поедешь на практику, а там, если захочешь, можешь еще один год доучиться до магистра. Каждое лето будут каникулы, сможешь поехать домой.