Но какая находит на меня, Молли, маланхолия! Сижу одна-одинешенька и плачу, принимаю азуфетиду и нюхаю женные перья и нагар со свечей. И молюсь не покладая рук о благодати, чтобы увидеть мне искру нового света, и осветит она мне путь в сей удоли слез. Правда, что ни в чем нужды не терплю у этих добрых людей, и все со мной такие ласковые да вежливые, как будто они не люди, а святые на небесах. Милая Молли, препоручаю себя вашим молитвам и поклонитесь Сауле и с тем остаюсь всегда вас любящая и безутешная подруга Уин Дженкинс.

14 октября

Доктору Льюису

Любезный Дик!

Вы и вообразить не можете, с каким удовольствием увидел я ваш почерк после столь долгого вашего молчания, хотя и частенько — небо тому свидетель!

— взирал я на почерк ваш с отвращением: сие бывало, когда вы писали рецепты сокращенной аптекарской латынью.

Одобряю ваш совет домогаться места сборщика налогов для Лисмахаго, которому ваш план очень нравится, и он передает вам привет и благодарность за попечение о нем. Сей человек, чем больше я его распознаю, кажется мне все лучше. Жесткая скорлупа резкости и скрытности, облекающая его характер, начинает лопаться, чем ближе мы с ним знакомимся. Весьма надеюсь, что они с Табби подойдут друг другу как любая пара упряжных лошадей в королевстве, и я не сомневаюсь, что в его лице мы сделали ценное приобретение для зимних бесед у камелька.

Ваше недовольство по причине того, что я провожу сие время года вдали от дома, могло иметь значение, буде я не чувствовал себя так хорошо там, где нахожусь; здоровье же мое настолько понравилось, что я намереваюсь плевать на подагру и ревматизм. Начинаю думать, что раненько я записался в пенсионеры по дряхлости, и глупо было искать здоровья в уединении и безделье.

Ныне я убежден, что людям хворым становится только хуже от сидячей жизни и излишней осторожности. По временам должны мы ускорять движение машины, «дабы путы снять с колес жизни», и даже погружаться в волны излишеств, чтобы тело свое закалять. Познал я также, что видеть новые лица столь же необходимо, как и дышать свежим воздухом, чтобы усилить циркуляцию жизненных сил, а сие есть залог и мерило хорошего здоровья.

Со времени последнего моего письма я исполнил некоторые обязанности, возлагаемые дружбой, которые потребовали от меня передвижений, а от них я жду пользы для здоровья. Узнав случайно, что миссис Байнард тяжко заболела воспалением легких, я попросил у Деннисона карету, взяв с собой только Ллойда (quondam 69 Клинкера), который сопровождал меня верхом. Проехал я миль тридцать, прибыл часа в четыре дня и, встретив лекаря у ворот, узнал, что больная только что скончалась.

Меня охватило сильное волнение, но это была не печаль. В доме поднялась суматоха; я отправился наверх в спальню, где все они собрались. Тетка ее стояла оцепенелая и ломала руки, а мой друг точно впал в безумие от горя. Он обнимал тело покойницы и испускал такие стенания, что можно было подумать, будто он лишился достойнейшей супруги и лучшей на свете помощницы.

Разумеется, любовь нисколько не зависит от уважения; к тому же одно и то же лицо может быть в одном отношении достойно любви и отвратительно в другом. Разум обладает удивительной способностью приспособляться и даже столь привязываться благодаря привычке к вещам, противным ему и для него пагубным, что бывает не в силах расстаться с ними без сожаления. Байнард пребывал в таком исступлении, что не заметил моего прихода, и я приказал одной из женщин увести тетку в ее комнату. Я попросил также учителя, чтобы тот уда лил своего воспитанника, который, разинув рот, стоял в углу, я, нимало не сокрушаясь горестным зрелищем. Вслед за сим, обождав, покуда первый приступ отчаяния друга моего стал проходить, я мягко оторвал его от предмета его скорби и повлек в другую комнату, хотя он столь сильно сопротивлялся, что я вынужден был обратиться за помощью к его камердинеру.

Однако через несколько минут он опомнился и, заключив меня в объятия, вскричал:

— Поистине дружеская услуга! Не знаю, как вы сюда попали, но само небо послало вас, чтобы я не сошел с ума… О Мэтью! Я потерял мою дорогую Хэрриет!.. Бедное, кроткое, нежное создание! Сколь горячо, какой чистой любовью любила она меня! Двадцать лет она была мне верной подругой!.. Она ушла… Ушла навеки! О небо! Где она? Но смерть не разлучит нас!

Возопив, он бросился назад в комнату, откуда я привел его, и с большим трудом удалось его удержать. Согласитесь, что я поступил бы глупо, ежели стал бы уговаривать человека, который плетет такой вздор. В подобных случаях надлежит ждать, покуда бурный поток чувств постепенно иссякнет. Я попытался отвлечь его внимание и незаметно перевести разговор на другие предметы. В душе моей я был весьма обрадован происшедшим событием и разглагольствовал с таким необычным увлечением, что добился успеха.

Спустя несколько часов он достаточно успокоился для того, чтобы внимать доводам рассудка, и признал даже, что само небо пришло ему на помощь для спасения его от бесчестья и разорения. Но, дабы он снова не впал в слабодушие, оставшись в одиночестве, я ночевал с ним в комнате на принесенной для сего раскладной кровати; поступил я правильно, приняв такие меры предосторожности, так как он вскакивал несколько раз с постели и снова стал бы безумствовать, ежели бы меня не было.

На следующий день он уже был в состоянии говорить о домашних своих делах и предоставил мне полную власть над домом, чем я и воспользовался тотчас же после того, как он одобрил составленный мною для его благополучия план.

Он намеревался покинуть дом немедленно, но я воспротивился сему. Я нимало не желал споспешествовать преходящему его отвращению к дому, которое легко могло перейти в постоянную неприязнь, ибо решил, ежели удастся, привязать его накрепко к его пенатам. Я отдал распоряжение, чтобы похороны были скромны, сколько это было возможно, не нарушая пристойности; в Лондон я написал, чтобы все вещи в его городском доме оценили и объявили хозяину дома от Байнардова имени, что он на благовещение освободит помещение; я приказал сделать в усадьбе опись всего, что там было, включая лошадей, кареты и конскую сбрую; сына Байнарда я отослал к жившему поблизости священнику в пансион, куда поехал он охотно, как только узнал, что освободится от своего воспитателя, которого мы уволили.

Тетка все время была угрюма и не являлась к столу, хотя Байнард навещал ее ежедневно в ее комнате; там она только и делала, что болтала с горничными и другими слугами; но как только племянницу ее похоронили, села в карету и уехала восвояси. Однако же перед отъездом она уговорила мистера Байнарда подарить гардероб племянницы ее горничной, и, стало быть, сия шлюха получила все наряды, кружева, белье своей умершей хозяйки, каковые вещи, по самой дешевой оценке, стоили фунтов пятьсот.

Первым делом я распустил легион лишних слуг, которые столь долго высасывали жизненные соки из моего друга — толпу бездельников, таких наглых, что они даже к своему хозяину относились с оскорбительным небрежением. Все они были наняты женой его, стараниями ее горничной, и только сих двух женщин они признавали хозяйками. Поэтому я весьма порадовался, очистив дом от этих трутней. Горничную умершей, а также другую служанку, камердинера, дворецкого, француза-повара, старшего садовника, двух лакеев и кучера я уволил и немедленно выгнал из дома, уплатив им за месяц вперед жалованье, ибо об увольнении не было им объявлено заранее. Оставил я кухарку, помогавшую французу-повару, одну служанку, старого лакея, форейтора и младшего садовника.

Так-то я сразу снял с плеч моего друга тяжелое бремя расходов, и он едва мог поверить собственным своим чувствам, когда внезапно получил такое облегчение. Но все же сердце его было еще подвержено приступам любви, которые возобновлялись по временам и исторгали у моего друга вздохи, слезы и горестное сетование; однако эти припадки становились все реже и слабее, и в конце концов рассудок его одержал полную победу над слабостью его характера.