Розамунда вымылась, насколько это было возможно, имея в своем распоряжении тазик с водой и кусок фланели. Ей ужасно не хватало ежедневных ванн, но слуги в Стерлинге едва способны были обеспечить ей ванну раз в неделю, да и то постоянно ворчали и жаловались, таская по лестницам тяжелые бадьи с водой. Однако не смели отказаться, поскольку знали, что эта избалованная англичанка – близкая подруга детства их королевы.

– Что вам угодно надеть к мессе, миледи? – спросила Энни.

– Приготовь темно-рыжее платье из бархата, – приказала Розамунда. – Тому оно всегда нравилось, хотя мне кажется, что на нем слишком много золотого шитья.

– Оно очень красивое, миледи. Я выну его из сундука и расправлю, чтобы разгладились все морщинки. – Энни полезла в сундук, а Розамунда юркнула обратно в кровать.

– Я хочу, чтобы о нашем разговоре никто не знал, Энни, – начала она издалека. – Я никогда не получала удовольствия от жизни, в которой все решали за меня другие люди, и потому решила посоветоваться с тобой, чтобы дать тебе возможность самой сделать выбор. Энни, я собираюсь отправиться в путешествие с лордом Лесли. И я бы хотела, чтобы ты поехала с нами. Но об этом никто не должен знать. Все должны думать, будто мы, граф и я, разъехались по домам. Если ты не захочешь сопровождать меня, то я позабочусь о том, чтобы лорд Кембридж доставил тебя целой и невредимой во Фрайарсгейт. И я не буду на тебя в обиде. Но каково бы ни было твое решение, ты не должна рассказывать кому бы то ни было о том, что сейчас узнала от меня. Ты понимаешь, Энни? Никому!

Энни несколько минут недоуменно смотрела на свою госпожу, а затем глубоко вздохнула, набираясь храбрости, и спросила:

– А мы когда-нибудь вернемся во Фрайарсгейт, миледи? – Казалось, что тяжелое бархатное платье вот-вот выпадет из ее ослабевших рук.

Розамунда негромко рассмеялась и с легкой укоризной воскликнула:

– Энни, неужели ты подумала, будто я могу бросить своих девочек? Да еще к тому же в то время, когда дядя Генри так и рыщет в округе? Если я их брошу, то все трое и охнуть не успеют, как окажутся замужем за его никчемными сыновьями! Я не говорю уже о том, что станет с самим Фрайарсгейтом. Я слишком его люблю! Из него я черпаю свои силы, а потому, где бы ни оказалась, рано или поздно непременно вернусь домой!

Энни медленно кивнула.

– И когда же мы вернемся? – осторожно спросила она.

– Я пока не знаю, но скорее всего через несколько месяцев. Не больше, – ответила Розамунда. – Мы просто хотим побыть вдвоем какое-то время, перед тем как расстаться.

– Почему бы вам просто не выйти замуж за графа? – простодушно спросила Энни. – Вы уж простите, госпожа! Я вовсе не хочу быть дерзкой, но я никак этого не пойму!

– Граф Гленкирк точно так же не может расстаться со своим домом, как я не могу отказаться от Фрайарсгейта, Энни. Если бы девочки были уже взрослыми, я бы, может, и подумала о свадьбе, но не могу оставить таких малышек.

Энни снова кивнула, понимая и в то же время не понимая доводы госпожи.

– А куда мы поедем? – вновь спросила она, старательно расправляя складки на платье, которое вытащила из сундука.

– Через море, – коротко ответила Розамунда.

– Через море?! Но я даже на лодке ни разу не плавала, миледи! – испуганно воскликнула Энни.

– И я тоже, – усмехнулась Розамунда. – Пожалуй, для нас обеих это будет настоящим приключением!

– И долго мы будем плыть через это море? – бросив насупленный взгляд, спросила Энни.

– Самое большее – несколько дней, – ответила Розамунда.

– А после того как вы получите все эти ваши приключения, миледи, – мы вернемся домой? – никак не желала успокаиваться Энни. – Вы клянетесь мне именем Пресвятой Девы?

– Клянусь, – совершенно серьезно произнесла Розамунда. – Я рассчитываю, что мы будем дома самое позднее к осени, Энни! А может, еще раньше.

Энни вздохнула:

– Я-то поеду, миледи. Но что на это скажут госпожа Мейбл и мистер Эдмунд? И кто им все объяснит?

– Им все объяснит лорд Кембридж, Энни, – ответила служанке Розамунда, чувствуя, что начинает терять терпение.

– И вы уже с ним договорились? – не унималась Энни.

– Я буду говорить с ним сегодня, Энни. А теперь запомни: это большая тайна! Боюсь, мне даже придется обмануть саму королеву, потому что иначе она не захочет меня отпустить. И ты не спеши раньше времени пугаться и тревожиться. До поры до времени выкинь это из головы. Я скажу, когда нам придет пора собираться, – скороговоркой произнесла Розамунда и добавила: – А теперь помоги мне одеться, не то я опоздаю на мессу.

Маргарита Шотландская, заметив в часовне свою подругу, кивнула ей и знаком приказала занять место подле себя. Началась месса. Находиться рядом с королевой во время мессы было большой честью, и Розамунда отлично это понимала. На миг ей стало ужасно стыдно за то, что она собирается обмануть свою давнишнюю подругу, но тут ее глаза встретились с глазами графа Гленкирка, тоже явившегося в часовню, и все сомнения рассеялись. Когда утренняя месса закончилась, королева взяла Розамунду под руку, и вместе они направились в тронный зал, где им должны были подать завтрак.

– Что это за слухи ходят о тебе и лорде Лесли? – неожиданно спросила королева.

– Не понимаю, о каких слухах вам угодно говорить, мадам, – почтительно ответила Розамунда, следуя этикету, поскольку вокруг них было много народу.

– Говорят, что вы стали любовниками, – проговорила королева и, понизив голос, спросила: – Это правда, Розамунда? Вы любовники? Он очень красивый, хотя и очень старый!

– Он вовсе не такой уж старый, Мег! – так же шепотом ответила Розамунда, и ее глаза весело сверкнули.

– Ого, значит, это правда! – оживилась королева. – И как тебя угораздило превратиться в такую противную девчонку, Розамунда?

– Я ни в коей мере не хотела обидеть ваше величество! – поспешила заверить подругу Розамунда.

– Обидеть меня? Нет, я тебе завидую! – с чувством отвечала королева. – Ты помнишь, что всегда говорила моя бабушка? Женщина выходит замуж ради семьи в первый раз. Через силу – во второй. Но после этого она имеет полное право добиваться собственного счастья! Ты счастлива с лордом Лесли, Розамунда? Надеюсь, что да! А раньше у тебя были любовники?

– Нет, – едва слышно произнесла Розамунда, а про себя подумала, что это только первое звено в длинной цепочке последующей лжи. – Ни одного. – В какой-то мере это было правдой, потому что Розамунда не любила брата Маргариты Тюдор, короля Англии. Сейчас же она действительно влюбилась в Патрика Лесли.

– Это все довольно неожиданно, не так ли? – продолжала допрашивать подругу королева.

– Я не могу это объяснить, – искренне призналась Розамунда. – Просто наши глаза встретились – и мы оба поняли, что любим друг друга.

– Ты говоришь совсем как мой муж с его lang eey, – заметила королева и при этом грустно улыбнулась. Она прижала руку к животу, словно хотела таким образом защитить от какой-то опасности развивавшийся там плод. – Я не хочу оказаться порожним сосудом подобно жене моего брата. Моли Господа и его Пресвятую Деву, чтобы этот младенец был здоровым мальчиком, Розамунда! Моли изо всех сил!

– Я молюсь, – торопливо заверила Розамунда. – Каждый день!

– Ваше величество. – Перед женщинами возник королевский паж. – Его величество изволят сегодня завтракать с вами. Позвольте вас проводить.

Королева кивнула и удалилась с пажом, а Розамунда стала высматривать в толпе придворных графа Гленкирка и лорда Кембриджа. Первым она заметила кузена.

– Моя милая девочка, боюсь, что сегодня весь двор только и делает, что перемывает тебе косточки. Это правда? Лорд Лесли уже стал твоим любовником? Признаюсь, никогда прежде я не слышал таких восхитительных пересудов. Шотландский двор гораздо веселее, чем английский, где наша бедная Екатерина Испанская и ее супруг, надутый король Генрих, приучили всех ходить по струнке. Там все так нудно и прилично – до оскомины, и лишь одному королю позволено в упор разглядывать хорошеньких леди, чтобы потом втихомолку одерживать над ними свои маленькие победы. Не подумай, что это камень в твой огород, дражайшая кузина!