23 апреля. Сегодня утром в походе мы прошли мимо места, где было сожжено на костре какое-то животное. Из расспросов я узнал, что у маконде существует обычай: сняв с убитого леопарда шкуру, сжигать его, так как мясо этого зверя они не едят. Маконде оправдывали свое отвращение к этому мясу, широко употребляемому в пищу другими племенами, тем, что леопард пожирает людей. Из этого довода видно, что наклонности их прямо противоположны каннибализму.
Все выходы породы, какие мы видели, свидетельствуют, что плоскогорье сложено серым песчаником, покрытым железистым песчаником – конгломератом. Нам стали попадаться лежащие на поверхности большие куски окаменевшего дерева (пропитанного окисью кремния). Они настолько похожи на куски недавно срубленных деревьев, что никто бы не принял их за камень, если бы не взял кусок в руки. Наружная поверхность сохраняет строение деревянного волокна, под ней сплошная окись кремния.
Покусанные цеце буйволы по-прежнему, видимо, не испытывают никаких дурных последствий, однако один из мулов стал вялым и, видимо, нездоров. Я считал это результатом укусов цеце, пока не обнаружил, что у него натружена спина: он не мог нагнуться, чтобы напиться воды, и был в состоянии есть только верхушки травы. От укуса же бык заболел бы на седьмой день.
Один из носильщиков украл рубашку и ушел незамеченным. Когда обнаружилась пропажа, товарищи носильщика и бен Али ночью пошли по следам вора и захватили его в хижине. Они собрали затем старейшин деревни, которые оштрафовали вора в размере четырехкратной стоимости похищенного. Утром носильщики вернулись назад, не считая, видимо, что сделали что-то похвальное. Этот случай кражи был единственным, замеченным нами, и то, как люди к нему отнеслись, показывает, что у них есть естественное чувство справедливости.
24 апреля. Время от времени идут ливни, ночью люди спят под укрытиями. Лихорадка быстро излечивается, и мы не потеряли из-за болезней ни одного дня. Все же нам не удается пройти за день больше нескольких миль: нас сильно задерживают сипаи, а толку от них никакого, за исключением несения сторожевой службы по ночам.
На пути между Киндани и Рувумой я увидел растение, называемое мандаре; корень его вкусом и видом похож на картофель. Это растение я уже встретил один раз раньше, у водопада ниже долины Бароце, в самой середине континента. Туда мандаре завез эмигрант, отводивший воду для орошения, и растение это удержалось на местной почве. Не может ли оно оказаться пригодным на индийской земле? Я вижу, что дальше, в глубинных районах страны, маконде его не разводят, но я скажу Али, чтобы он достал мне несколько мандаре для Бомбея.
25 апреля. Нашу собаку Джека укусила повыше глаза змея. Верхнее веко очень сильно опухло, но других признаков отравления не было, а на следующий день опухоль спала. Либо змея была неядовита, либо количество проникшего с укусом яда было очень мало. Верблюды шагают невыносимо медленно, а сипаи еще замедляют движение, усаживаясь покурить и поесть: их это устраивает. Трава высокая, земля под ней сырая, от нее идет пар.
26 апреля. 25-го мы пришли в Нарри и решили переждать здесь день, чтобы купить провизию, поскольку дальше ее не будет в таком изобилии. Жители охотно торгуют мукой, курами, яйцами и медом; женщины очень грубы. Вчера я увидел, как сипай Пандо избивал верблюда дубиной толщиной в руку: тропинка была узкая, и верблюд не мог дать ему дорогу. Я крикнул ему, чтобы он прекратил избиение (он не знал, что я нахожусь поблизости). Сегодня последствия дурного обращения с животным сказались в том, что оно не в состоянии двигать ногой: воспалился тазобедренный сустав. Боюсь, что некоторые нагноившиеся ушибы нанесены верблюдам умышленно. Этот Пандо и еще один сипай вышли из Занзибара пьяными; затем он украл у меня пару носков, а вообще оказался совершенно бесполезным: даже прыщик на ноге служил ему предлогом, чтобы ничего не делать в течение многих дней. Избитого верблюда пришлось оставить в Нарри под присмотром вождя.
28 апреля. Горы на север уходят теперь из нашего поля зрения. По ущелью на южном плоскогорье протекает речка, берущая начало из довольно большого озера, находящегося на расстоянии восьми-девяти миль вглубь от берега. И речка, и озеро называются Нангаде. Озеро настолько широкое, что даже острое зрение негров не различает человека на противоположном берегу, оно очень глубокое и изобилует крупной рыбой. В этой стране живет народ мабиха. В нескольких милях вверх по течению Рувумы за этим ущельем южное плоскогорье снижается, местность становится болотистой, на ней разбросаны маленькие озера, в которых тоже много рыбы. Далее идет ненаселенное пространство, а за ним – страна матамбве, простирающаяся до Негомано.
Матамбве, видимо, ветвь маконде, и очень большая. Страна их тянется далеко на юг, в ней находится много слонов и растут камедные деревья.
Матамбве говорят на языке, несколько отличном от языка маконде, но понимают их. Женщины матамбве, по словам Али, очень темнокожи, но весьма приятной внешности, хотя и носят кольца в губе. Слоновую кость, камедь и рабов матамбве вывозят в Ибо (или Уибо).
29 апреля. Воскресенье, 29 апреля, мы проводим на берегу реки Рувумы в деревне Начучу, почти напротив Конаюмбы, первой из деревень матамбве, вождя которой зовут Кимбембе. Али рисует маконде очень мрачными красками. Он говорит, что они не имеют понятия о Боге: в нужде или умирая они молятся своей матери; у них нет представления о будущей жизни и вообще нет никакой религии, кроме веры в знахарство, и каждый вождь – знахарь. Ни один араб не пытался обратить их в свою веру, но случалось, что раб, доставленный на побережье, подвергался обрезанию, чтобы быть чистым. Некоторые из маконде молятся; они говорят, что у них нет обычая испытывать виновных муави[7]. Юноши из Насика оказались не в состоянии помочь мне, когда я попытался через них передать кое-какие сведения маконде. Учившиеся в Насике говорят, что не понимают языка маконде, хотя, по словам некоторых из них, они родом из Ндонде, а это главный центр маконде. Али говорит, что маконде считают ведьм виновницами болезней и смерти; если кто-нибудь в деревне умирает, то все население уходит, говоря: «Это плохое место». Маконде известны взиманием штрафов с лиц, причинивших им ущерб; но нам они не предъявляли претензий, хотя наши вьючные животные вытоптали довольно много злаков, проходя по засеянным участкам. Али говорит, что маконде боятся англичан.
Я пошел с несколькими маконде посмотреть на камедное дерево вблизи деревни. Блестящие зеленые листья его растут парами, жилки на них немного выступают и на верхней, и на нижней стороне; маленькие ветки расходятся из общей точки. Плод, скорлупу которого мы видели, видимо, орех. Какое-то животное, поедая их, раскусывало скорлупу. Кора дерева светло-серая, смола сочилась из коры в поврежденных местах и капала на землю с ветвей. Вероятно, именно при этом насекомые попадают в смолу. Негры копают землю около растущих сейчас деревьев, полагая, что древние деревья, ронявшие свою смолу, которая теперь стала предметом торговли, должны были расти на этих же местах. «Когда копаешь, то можешь в этот день не найти ничего, но Бог (мунгу) может дать нам смолу на следующий». Все присутствующие маконде выразили одобрение этим словам, и это, как я думаю, доказывает, что они сознают существование Бога. Маконде добывают камедь в больших количествах. Поэтому сюда наезжают с побережья арабы; они подолгу остаются здесь, скупая камедь.
30 апреля. У верблюдов высыпало множество нарывов. Некоторые из них, по-видимому, на местах старых ушибов, полученных на шхуне. Верблюды возвращаются с пастьбы с такими кровотечениями, какие никак нельзя объяснить расчесыванием нарывов о деревья. Как ни грустно, но я подозреваю, что дело здесь нечисто. Люди мои плохо обращаются и с буйволами, и с мулами, но я не могу все время быть рядом, чтобы помешать этому.
