Происходящее не пугало и не расстраивало его, он как будто всю жизнь провел бок о бок со смертью и привык к ней. Или мечтал о том, что когда-нибудь мир перевернется, и вот его желание осуществилось. Он страшил Андрея, но ведь не разбрасываться же союзниками!
За кустами на небольшой поляне догорали трава и три БМП. Экипаж одной, видимо, пытался спастись – возле машины ничком лежали два дымящихся трупа. Одежда спеклась и прилипла к обожженной коже. Таня, идущая позади, ойкнула и остановилась. На другой стороне поляны, подальше от дороги, виднелись поломанные кусты и свежие следы протектора. Среди черных обломков Андрей не сразу заметил раненого паренька, который, рыдая, пытался сделать себе перевязку.
Возглас Тани заставил его вздрогнуть, парень схватился за АК, но Андрей шагнул к нему с поднятыми руками:
– Не стреляй. Я медик, позволь осмотреть твою рану.
Но парень глядел и целился за спину Андрея, грязные губы его дрожали, в глазах плескалась ненависть:
– Ах ты, ты привел сюда гниду, чистого!
Андрей опешил. Какой чистый, кто гнида? Но вскоре дошло, что раненый имеет в виду Макса.
– Они нас бросили умирать, а сами спрятались в подземных бункерах! Их предупредили, и они надели противогазы, – объяснил парень. – Да как вы можете? Мы ж не люди для них!
Андрей встал вполоборота. Макс тоже целился в раненого, а потом ударил себя по лбу и стянул противогаз, усмехнулся:
– Бедолага, тебя это смущает? Надел, чтоб не так воняло.
На черном от гари лице парня читалась крайняя степень недоумения, он опустил оружие и позволил Андрею сесть рядом, проговорил, обращаясь к Максу:
– Не надевай больше противогаз. Могут подумать, что ты чистый, и убить.
Макс поспешно стянул противогаз на шею.
Вот, значит, как! Есть чистые, которые где-то окопались, остальные посчитали, что их бросили на смерть, и, естественно, очень разозлились…
А рана у парня неопасная. Можно сказать, повезло. Осколок размером с чайную ложку впился в квадрицепс, проткнув его почти насквозь. Кровотечения не было, и по уму следовало транспортировать раненого в медчасть, где с анестезией удалить осколок, обработать рану и поставить дренаж.
– Перевязывать не нужно, – сказал Андрей. – Нужна операция.
Парень захохотал, упал на спину и ржал минут пять. Истерика у бедняги. Таня села на четвереньки, тоже осмотрела рану, кивнула. Макс остался стоять с АК, хорошо, хоть он не забывал, что в любую минуту могут напасть зомби.
– Надо бы аптечку принести и обезболить…
Она смолкла, насторожилась. Издали донесся рев мотора. Все переглянулись. Андрей спросил у раненого:
– Тут всех ваших положили или есть кто живой?
– Полковник Усаков уехал на бэтээре. Может, это он возвращается за ранеными.
Макс без слов шагнул в кусты, зашуршал там, прячась. Таня осталась сидеть возле раненого. Рука Андрея сама потянулась к ППШ, лежащему на черной траве. Рокот все приближался. Захрустели ветви, и на поляну выехал БТР Усакова, сбежавшего от неминуемой смерти. Андрей и Таня встали, подняли руки, БТР остановился. Откинулся люк, оттуда вылезли два бойца с автоматами, обежали машину, оценили масштабы потерь. Один крикнул:
– Ни чистых, ни мутантов!
Командир подразделения, вышеупомянутый Усаков, высунул голову, повертел ею по сторонам, но ничего не увидел и медленно вылез по пояс. Затем сел, пригнувшись, на броне. Еще раз огляделся, чтобы самолично убедиться. Выпрямился, перекинул автомат за спину, спрыгнул, одернул камуфляжную рубаху, которая топорщилась на перетянутом ремнем пузике, и зашагал к раненому. Протянул руку, представился:
– Полковник Усаков.
Андрей представился в ответ. Лапка у полковника была маленькая, бледная, с миниатюрными, почти женскими пальчиками. Он смотрел на Таню и облизывал ее взглядом, от волнения у него аж жилка на виске задергалась, а желтые глубоко посаженные глаза подернулись поволокой.
– Татьяна, – представилась она и слегка покраснела. – Мы студенты, медики. Врачи будущие. Его бы в госпиталь… Посмотрите, какая рана…
Усаков покосился на солдата и снова уставился на Таню.
– Не могу нагибаться. У меня – грыжа Шморля! – Он произнес диагноз, будто у него не проблемы с позвоночником, а боевая награда. – Рана опасная, кость повреждена?
– Нет, только мягкие ткани, – ответила девушка.
Причмокнув, он попытался оттеснить Андрея от Тани:
– Врачи – это хорошо. А вы – пара?
Таня растерянно заморгала, уже открыла рот, чтобы ответить, но Андрей шагнул к ней и положил руку на ее плечо.
– Да. С нами еще человек, Макс, вон он, – Андрей указал на кусты. – Он в химзащите… был.
Зашевелились ветви, и пред взором Усакова предстал Макс. Полковник потеребил складку между бровей, пожевал поджатыми губами. У Андрея он вызывал отторжение. Несмотря на средний рост, он был весь какой-то мелкий, остроносый, узколицый, с востреньким подбородком. Фигурой похож на морского конька: сзади спина сутулая, спереди брюшко торчит. Стопы-копытца размера, наверное, тридцать девятого.
– А ты кем будешь? – спросил он и сжался, как ёж, который собрался свернуться.
Макс смотрел на него, склонив голову набок, жевал травинку.
– Главный конструктор Академии наук, специализируюсь на альтернативных источниках энергии: солнечные батареи, ветряки, магнитные поля. Почитатель Теслы и Эйнштейна, человек, очень полезный в хозяйстве.
Усаков крякнул, завел руки за спину и выпятил пузико:
– Говоришь, не из чистых?
– Вы бы лучше не меня допрашивали, а объяснили, что за чистые и почему вы с ними воюете.
Усаков обвел поляну отеческим взором и сказал, направляясь к БМП:
– Поехали с нами, не бросать же вас на погибель.
Взбираясь на броню, он замер с видом бога-Солнца, явившего лик простым смертным, воздел перст и добавил:
– Тебя в резине я бы не брал, но уж так и быть.
Он снова окинул масляным взором Таню. Макс вел ее под руку и почувствовал, как девушка напряглась.
– Позвольте спросить, Молодежным вы командуете? – поинтересовался Андрей, заранее планируя пути обхода. Думалось, что Усаков не даст им жизни, сгноит его и Макса, а Таню…
На лице полковника появилась самодовольная гаденькая улыбка:
– Я там не самый последний человек.
– А людей у вас сколько?
– Еще не пересчитали. Наших около ста, гражданских из наших столько же и пятьдесят спасенных. И да, Молодежный – закрытый военный гарнизон.
Интересно, врет или это на самом деле так? Что он не рядовой, понятно. Макс в БТР не спешил, многозначительно поглядывал. Андрей считал, что если гарнизоном командует адекватный человек, то они спасены. С людьми проще выживать, чем в одиночку. Макс, похоже, его энтузиазма не разделял, но решил подчиниться воле большинства, никто не будет его задерживать в гарнизоне, он в любое время сможет уйти.
В салоне БТРа пахло потом и сигаретами. На скамейках вдоль бортов друг напротив друга сидели два бойца в камуфляжах и зеленых касках, уперев приклады АК в пол. Обоим было немного за тридцать. Черноглазого крепыша звали Виктором, второго бойца, широкоплечего, поджарого, с прямоугольным лицом и выдающимся подбородком с ямкой, – Костей.
Таня уселась в самый конец кабины, подальше от Усакова, Андрей и Макс – сразу за ней. Полковник и безмолвные бойцы, которые сторожили на улице, – напротив. Раненого положили на пол.
– Ходу, – приказал Усаков механику-водителю, загудел мотор, и машина тронулась.
Макс прижался спиной к стенке, запрокинул голову и, устало закрыв глаза, проговорил:
– Пришло время рассказать, кто такие чистые, что им надо и почему вы с ними воюете.
Вместо Усакова, который от ярости аж затрясся, ответил черноглазый крепыш Виктор:
– Те, кто и в мирное время пил нашу кровь. Кремлядь всякая, олигархи и генералы. Их вовремя предупредили, и они спаслись, а мы…
Он махнул рукой.
Таня осторожно поинтересовалась:
– Подождите, а разве мы – не спаслись?