Но ведь ты привязана: ты испросишь академический отпуск, но будешь и дальше поддерживать связи со столь ненавидимым тобою испанским университетом.
Конечно! А ты против? Разве ты сам не живешь на свою пенсию? Не знаю, какой подвох скрыт в твоем замечании. Надеюсь, ты не станешь спрашивать меня, почему я, вся такая храбрая и решительная, не рву все связи.
Именно этот вопрос я и собирался тебе задать.
Потому же, почему и ты. Потому, что сейчас тяжелые времена для таких людей, как мы с тобой, потому, что снаружи холодно, а внутри, в доме, еще можно кое-как выдержать. И что же? Мое нынешнее место я заработала сама, своим трудом, и не собираюсь от него отказываться не только ради себя самой — в конце концов, для меня оно не так уж и важно, — но и ради своей семьи. Бывают связи, которые нельзя разорвать, если ты не безумец или не эгоист. Порвать с университетом — это зависит не только от меня, это зависит и от моих дочерей, и от моего мужа.
Ну, так не уезжай — и конец проблеме.
Ты прав. Это неправда. Это неправда.
Кроме того, твой муж сам неплохо зарабатывает.
Пожалуйста, не надо сарказма. Скажи честно: тебе интересно то, что я рассказываю, или ты просто ждешь случая подколоть меня побольнее?
Нет, нет. Мне очень интересно. Просто в ходе разговора у меня вдруг возникают сомнения, и я их высказываю, но у меня и в мыслях нет подкалывать тебя. Это… это что-то вроде профессиональной деформации мышления.
Мне сейчас не до деформаций — мне необходимо как раз нечто формирующее.
Короче, твоя жизнь в университете лишена смысла.
Лишена стимулов.
Признаю, что приглашение Армстронга как нельзя более кстати. С этой точки зрения действительно единственная проблема, которая остается нерешенной, — твоя семья, что делать с твоей семьей. Все остальное решено — правда решено.
Что-то я не поняла.
Мы свели число проблем к минимуму. По-моему, это шаг вперед.
Какой же ты…
Я? Какой?
Я начинаю думать, что ты не способен мне помочь. Что в тебе так сильно желание командовать и быть правым, что ты даже сейчас предпочитаешь вести себя как светило, как профессор, а не как друг. Ты… ты меня не уважаешь, это так, и в этом все дело. Это тяжко признавать, но это правда. Вот великий учитель, который так заботится о своих ученицах, защищает их и напитывает духом мудрости. По-моему, до тебя так и не дошло, что мы уже выросли и что это должно было бы превратить тебя в настоящего учителя, а не в того Дон Жуана, каким ты был прежде, и не в того сварливого старика, каким ты стал сейчас.
В тебя я вложил немало мудрости.
Я начинаю думать, что это я выцарапала ее у тебя, пока ты обхаживал меня так же, как и других.
Я ничего не стану отрицать, мне все равно, я соглашусь с чем угодно, потому что все это смертельно скучно. Но не надо передергивать: я всегда высоко ценил и до сих пор ценю твои умственные способности. И тебе это отлично известно.
А какое мне сейчас до этого дело?
Слушай, ты будешь взбрыкивать каждый раз, как я вкладываю перст в твою рану? По-моему, это и есть самое главное. По-моему, это и есть ключ к твоим проблемам: твои интеллектуальные способности.
Что с тобой? Ты больше ничего не хочешь?
Я не голодна.
Это соматическая реакция.
Да что бы это ни было. Мне не хочется есть, и всё.
Дождь перестал.
Вижу.
Это все не так просто. Такой день, как сегодня, и вдруг погода начинает разгуливаться… это бодрит и придает сил. Обычно такого не бывает. Такой серый, мрачный, упрямый день обычно не дарит погожего вечера.
Об этом пока и речи нет — просто дождь перестал.
Это лишь начало. Скоро мало-помалу начнет проступать светлое пятно, и это затянутое тучами небо начнет обретать прозрачность. И внезапно — раз! — луч света пробьет слой туч, и они всего за несколько минут разбегутся в стороны и растают. Вот увидишь, это великолепное зрелище.
Отлично. Я хотела бы выпить кофе.
Сейчас.
А может, бросим все это?
Да что ты говоришь! Ты хочешь снова отступить?
Я начинаю думать, что так будет лучше. Зря я решила приехать к тебе.
Какое ужасное утверждение.
Я ехала не к тебе… я ехала, чтобы рассказать тебе эту историю… или что бы это ни было.
Да ни за что на свете! Как раз когда мы вступили на самый верный путь, начали хоть что-то различать…
Различать? Что мы начали различать? Все вокруг темно и слепо, нигде не пройти… единственное, к чему я пришла с твоей бесценной помощью, — это к самой черной темноте. Что мы можем различить? Что все стало еще чернее?
Ай, ай, ай. Не нужно быть такой импульсивной, и не нужно давить на меня. Свет родится из тьмы, разве ты не читала Библию?
Нет, никогда.
Что ж, тогда доверься мне, я ее читал. Библия — Книга книг, это говорит тебе твой бывший педагог, твой исповедник, твой соучастник. Как же ты можешь колебаться сейчас?
Слушай, я в полном отчаянии, а самое главное — я очень устала, мой мозг устал. Давай бросим все это.
Нет и еще раз нет.
Как бы ты ни старался, тебе не удастся… для того чтобы продолжать, нужно участие обоих.
В таком случае, ты меня принуждаешь к жесткой игре.
А разве ты когда-нибудь играл иначе?
Много раз, дорогая. У меня вдруг возникло ощущение, что это не ты, а совсем другой человек, который отдаляется от меня — так, как собираешься сделать ты. Но если жизнь идет как ей заблагорассудится, то у нас, людей, все по-другому. Раз совершенные действия не пропадают втуне. Ты здесь, и тебе не удастся убежать, пока я не приведу тебя туда, куда тебе самой хочется прийти. И можешь не сомневаться — так оно и будет.
Да что это с тобой? Ты мне угрожаешь?
В некотором смысле — да.
А вот я считаю, что приехала не к тому человеку. Ты действительно учил меня многому, и я действительно многому научилась у тебя. Однако теперь это все в прошлом. Честно говоря, по-моему, все мнения, которые ты высказываешь, принадлежат прошлому — они заблудились в нем. Тебе нечего сказать мне о том, что я тебе рассказала, и ты стараешься замаскировать это при помощи словоблудия, а в результате все становится еще более темным и смутным. Что мне стало ясно? Ничего, ровным счетом ничего. Ты не понимаешь, в чем моя проблема, и не знаешь, как к ней подойти. Все это — просто трюк, чтобы выиграть время. А главное — ты уже давно не учитель мне. Разумеется, я поняла это только сейчас, а не тогда, когда собиралась сюда ехать. Думаю, ошибка заключается вот в чем: ты принял мой приезд за паломничество к святыне, а я ехала просто повидаться с другом, с человеком, которого я уважаю — вот и всё.
А я, напротив, вижу только человека, бесконечно повторяющегося, да еще и уклоняющегося от цели, потому что он не пожелал услышать тех слов, которые заранее предполагал услышать.
Ты считаешь, что я способна приехать сюда ради этого?
Я считаю, что ты не подумала об этом и потому сейчас столкнулась с тем, с чем столкнулась, и тебе это не нравится. Но я рискую говорить то, что вижу, а вижу я ясно — гораздо яснее, чем ты можешь предположить. Ты осмелишься выслушать все до конца? Потому что, вопреки тому, что ты думаешь, у меня есть ясные представления на этот счет. И они совершенно не в пользу той позиции, которую ты выстроила для себя.
Я ничего не строила, не обдумывала заранее никакой позиции, неужели ты этого не понимаешь?
А тогда почему ты избегаешь говорить о настоящей проблеме?
О настоящей проблеме? И какова, по-твоему, эта настоящая проблема?
Твой брак и твои интеллектуальные способности.
Что? Да ты с ума сошел.
Это они, твои интеллектуальные способности, твой ум, включившись, высветили твое желание найти для себя наилучшее применение, но вместе с тем, к сожалению, и то, насколько ничтожны твой брак и твой муж.
Послушай, неужели… да нет, не может быть, чтобы ты говорил это всерьез.
Но кто может поверить, что все эти хитросплетения, вся твоя английская авантюра имеют какое-то отношение к призванию? Что тобою движет любовь к профессии? Да ни за что на свете! Это просто бегство вперед, затеянное, чтобы не вникать в суть дела. Ты мне сказала, что счастлива, а я не поверил. Почему? Очень просто: потому, что не ощутил в твоих словах никакого счастья. Счастье всегда видно, дорогая, видно невооруженным глазом, потому что это простое чувство — дорогое и редкое, но простое. А тебя счастье как будто подавляет, ты не наслаждаешься им. Что же это тогда за счастье, можно узнать?
