Многих участников тех драматических событий, которые полвека назад изменили историю нашей страны, я знал. За годы знакомства у нас сложились доверительные отношения. Бывший первый секретарь Московского горкома партии, председатель КГБ, заместитель председателя Совета министров России, заведующий отделом ЦК КПСС, председатель Гостелерадио, начальник 4-го главного управления при Министерстве здравоохранения СССР… Ключевые фигуры острейшей борьбы за власть, которая осенью 1964 года развернулась в Кремле и закончилась сменой высшего руководства партии и государства, видные чиновники партийно-государственного аппарата, которые все видели и знали, говорили со мной охотно и откровенно.

Смена власти резко изменила их собственную судьбу, так что закулисные переговоры, интриги и тайные беседы того времени навсегда врезались им в память. Это не те тайны, которые уносят с собой в могилу. Напротив, им хотелось выговориться. Откровенность была рассчитанной и продуманной. В какой-то степени они надеялись на меня – речь шла об их месте в истории.

Книга, которую вы держите в руках, писалась много лет. По мере того как собирались свидетельства участников тех событий, рассекречивались документы, шло осмысление хрущевской эпохи.

Молодому читателю, наверное, непросто сейчас представить себе это время. Если описать его одним словом – Хрущев дал стране надежду. Общество пыталось отойти от сталинской заморозки, вернуться к нормальной жизни. Исчез страх, сковывавший страну, и она двинулась вперед. Оттепель – время бурного расцвета литературы, искусства, кинематографа, науки.

Большей частью соотечественники несправедливы к Никите Сергеевичу. Хрущев представляется сумасбродом, человеком неуравновешенным, неспособным справиться с эмоциями. Но это поверхностное впечатление. Его ближайшие помощники знали, что Хрущев держал себя в руках, а если демонстрировал ярость и гнев, то это был обдуманный жест.

Единоличную власть он рассматривал как инструмент улучшения жизни людей. Выпустил невинно осужденных из лагерей не ради славы, а потому, что считал: их посадили беззаконно. Как только стал хозяином партии, взялся вытащить деревню из нищеты, в которую ее загнали при Сталине. Колхозная система, выжимание из деревни всех соков, уничтожение биологической науки привели к невероятному отставанию агропромышленного комплекса. В последние сталинские годы крестьян обложили непосильными налогами. Платить надо было не только поставками продовольствия, но и деньгами. А денег крестьяне не зарабатывали. За бесценок продавали все, что выращивали. Крестьяне бежали из колхозов. Работать было некому. Страна не могла прокормить себя.

Экономическая статистика свидетельствует: хрущевское десятилетие (1954–1964 годы) – лучшее в советской истории. Никита Сергеевич, человек энергичный и властный, выжал максимум из авторитарной системы, управляемой вручную. Но он же и продемонстрировал пределы роста: нет демократии, нет рыночной экономики – нет и перспективы у государства.

Главные герои этой книги – люди, которые многие годы управляли нашей страной.

На трибуне мавзолея лица членов высшего партийного руководства казались значительными, жесты – исполненными особого смысла. Многие сталинские соратники чуть-чуть не дожили до ста лет. Помимо природного здоровья от всех испытаний их спасали устойчивая нервная система и полная безжалостность. Ни самоубийство брата, ни ссылка жены, ни арест сына не могли ни нарушить их олимпийского спокойствия, ни поколебать готовности служить Сталину. Зачем геронтологи ездят на Кавказ и просят горцев поделиться секретами своего долголетия? Достаточно понять, как эти люди чуть-чуть не дотянули до ста. Работа без отдыха, ночные бдения, переменчивый нрав хозяина, низвержение с Олимпа – как они все переносили? Вероятно, спасали отсутствие совести, чести, сострадания к чужим несчастьям и чувство собственного достоинства…

Страдания людей не находили ни малейшего отклика у правящего класса. Крупные чиновники оторвались от реальной жизни и преспокойно обрекали сограждан на тяжкие испытания. Как показывает анализ поступавших к ним документов, они были прекрасно осведомлены о страданиях людей. Но не найден ни один документ, в котором хозяева страны сожалели бы о смерти миллионов сограждан. Начисто отсутствовали простые, человеческие чувства. В этом смысле Хрущев, искренний и живой, сильно отличался от соратников.

Он чувствовал, что монополия на власть губит страну. Молодежь растет, а должности все заняты. Приходится ждать, когда кто-нибудь из старшего поколения освободит кресло в силу естественных причин. Но на серьезные политические реформы Хрущев не решился. Не мог представить себе реальную демократизацию, рыночную экономику или свободу слова. И для его окружения – людей необразованных и ограниченных, не представляющих себе жизни за железным занавесом, все это было анафемой.

Тоталитарная система создавала дефицит всего, в том числе лидеров. Образовалась своего рода каста, попасть в которую было так же сложно, как и удержаться в ней. Правящий класс формировался из своих. Партийная карьера гарантировала то, что оставалось недоступным для остальных. Вот стихи из сатирического журнала той эпохи, когда начиналась карьера героев этой книги:

В учетной карточке одного из руководителей страны в графе «Образование» было написано: «Не учился, но пишет и читает». Отсутствие образования (даже в школу не ходил!) не мешало успешной карьере. Армия не шибко грамотных и бескультурных чиновников определяла политический и экономический курс страны. Более всего они сопротивлялись дискуссиям, реальной критике, вообще любому вольнодумству.

Амбициозные и тщеславные чиновники обладали неограниченной властью над людьми, давно уже немыслимой в других обществах. Уверенность в своем величии подкреплялась системой распределения благ в Советском Союзе, доступных только тем, кто занимал высокий пост. Система была ориентирована на максимально комфортное устройство собственной жизни, извлечение благ из своей должности.

Железный занавес – запреты на поездки за границу, иностранные газеты, книги и фильмы – нужен был для сохранения власти. Себе, своим детям и родственникам высшие чиновники разрешали все. И это придавало дополнительную сладость принадлежности к высшему кругу избранных: нам можно, а вам нельзя.

Нашедшие себя в системе не испытывали никакого разлада со своей совестью. Необходимость по долгу службы произносить ритуальные речи о коммунизме усиливала привычку к двоемыслию и воспитывала безграничный цинизм.

Элита жила в мире интриг, коварства, вражды, подсиживания. В системе власти все друг друга ненавидели и объединялись против удачливого соратника. Никита Сергеевич Хрущев старательно убирал тех, кто казался опасным. Но в борьбе за власть ни одна самая громкая и убедительная победа не может считаться окончательной…

Хорошо помню, что свержение Хрущева не вызвало недовольства в стране. Люди устали от его новаций, часто нелепых, жаждали покоя, порядка, стабильности и улучшения жизни. А дождались застоя, который закончился развалом страны.

«Что ж Хрущев? – писал знаменитый режиссер Михаил Ромм. – Что-то было в нем очень человечное и даже приятное. Но вот в качестве хозяина страны он был, пожалуй, чересчур широк. Эдак, пожалуй, ведь и разорить целую Россию можно. В какой-то момент отказали у него все тормоза, все решительно. Такая у него свобода наступила, такое отсутствие каких бы то ни было стеснений, что, очевидно, это состояние стало опасным – опасным для всего человечества».