Естественная пауза в неудобной беседе стала для них обоих знаком, что стоит поесть, а порции закусок с морепродуктами были такими маленькими, что все было съедено за считаные минуты.

Нежный гул стрекоз, бьющих крылышками по стеклу позади Одри, обратил на себя ее внимание. Она повернулась, чтобы изучить коллекцию, давшую название этому ресторану. В Гонконге существовало более ста видов этих насекомых – ярких и светящихся, больших и маленьких, – и «Цинтин» бережно сохранял это безупречное и потрясающее сообщество в специальном террариуме.

Она осторожно сделала несколько глубоких вдохов, чтобы взять свои своенравные эмоции под контроль.

– Каждый раз я забываю, насколько это потрясающе.

И каждый год она завидовала насекомым и жалела их в равной степени. Их жизнь в плену казалась роскошью, все их мыслимые потребности были удовлетворены. Их жизнь была длиннее и легче, чем у диких собратьев, их водно-болотные угодья не пересыхали, а источник пищи никогда не иссякал. Тем не менее стеклянные границы их мирка были незыблемы. Прибывавшие к ним новички еще какое-то время робко бились о стекло, пока в конце концов не прекращали эти попытки, смирившись со своей роскошной судьбой.

В конечном счете разве не все так поступали?

– Только дай шанс хранителю стрекоз, и он прожужжит тебе все уши о последних разработках и новинках в условиях содержания беспозвоночных.

Его тон заставил Одри отвести взгляд от террариума и повернуться обратно к столу.

– Я думала, ты прилетел только на один день. Когда ты успел встретиться с хранителем стрекоз «Цинтина»?

– В прошлое Рождество. У меня неожиданно появилось свободное время.

Потому что она не пришла.

Стыд снова накрыл ее.

– Это было… слишком рано. Я не могла уехать из Австралии. И Блейка не стало.

Он уставился на нее. Созерцая.

– В какое из этих объяснений ты хочешь чтобы я поверил?

Одри вспыхнула:

– Все это чистая правда. – Его молчание только подчеркнуло ее ложь. Она сделала глубокий вдох. – Я сожалею, что не пришла в прошлом году, Оливер. Если бы у меня было больше мужества…

– Мужества?

– Сказать тебе, что это наша последняя встреча.

Он откинулся на диван:

– И сегодня ты пришла, чтобы сказать это?

Да. Хотя произнести это вслух показалось ей вдруг невозможным. Поэтому Одри только кивнула.

– Ты могла бы сделать это по телефону. Так было бы дешевле для тебя. Но я хочу знать, почему ты не приедешь в будущем.

Внутри у нее все сжалось.

– Я не могу продолжать бесконечно и необоснованно летать сюда, Оливер. Разве мы не можем просто сказать «Это было здорово, проехали»?

Несколько мгновений он обрабатывал сказанное ею.

– Ты со всеми друзьями устраиваешь прощальные свидания?

– Так, значит, вот кто мы? Друзья? – прошептала она.

– Разве нет? – Его глаза сузились. – У меня никогда не возникало ощущения, что ты была здесь против воли. И казалось, что ты с удовольствием помогала мне тратить деньги.

– Оливер…

– Что происходит на самом деле, Одри? В чем проблема?

– Блейка больше нет, – выдохнула она. – Если я продолжу прилетать и встречаться с тобой… Для чего?

– Чтобы поболтать, рассказать, что произошло у каждого в жизни. Чтобы увидеть друг друга.

– Зачем нам это делать?

– Потому что друзья поддерживают отношения.

– Наши отношения построены на ком-то, кого больше нет.

Он моргнул два раза, и его прекрасные губы открылись.

– Возможно, это началось именно так, но сейчас уже все по-другому. – Правда, в его взгляде промелькнуло сомнение. – Если помнишь, я познакомился с тобой за шесть минут до Блейка. Это означает, что формально наша дружба предваряет твои отношения с Блейком.

Это были мучительные шесть минут, которые ей пришлось пережить рядом с самым сексуальным мужчиной, которого она когда-либо встречала, пока его намного более заурядный друг не появился в сиднейском баре – Блейк со своими узкими плечами, безобидной улыбкой и неувлекательными историями. Но она практически задушила его своим вниманием, пытаясь вырваться из-под микроскопа Оливера, от которого у нее по коже бегали мурашки.

Она знала, когда замахивалась выше своих возможностей, и тридцать секунд в компании Оливера Хармера подсказали ей, что тот был в высшей лиге. Чрезвычайно привлекательный, чрезвычайно умный и чрезвычайно скучавший, если он стал развлекаться, заигрывая с нею.

– Это не в счет. Ты болтал со мной, чтобы скоротать время, пока не появится Блейк.

Он что-то взвешивал.

– А что, если я заложил фундамент будущих отношений?

– С Блейком?

Его громкое фырканье привлекло несколько взглядов гостей, сидящих в другом конце зала.

– Со мной. Блейк всегда самостоятельно справлялся со своими грязными делишками… – Оливер тут же осекся, словно вспомнив, что они говорят о покойнике. – Во всяком случае, как только он вошел в комнату, ты сразу была им очарована. Я понял, что меня обошли.

Что бы сказал Оливер, если бы знал, что она уцепилась за разговор с Блейком специально, чтобы избежать общения с его более красивым другом? Или если бы она призналась, что фиксировала каждое движение Оливера до момента, когда наконец оставила Блейку свой номер телефона и с облегчением ускользнула в австралийскую ночь.

Он, вероятно, посмеялся бы над ней.

– Я уверена, что это не имело необратимых негативных последствий для твоей самооценки, – едко заметила она.

– Мне пришлось терпеть его злорадство в течение недели. Не каждый день ему удавалось увести у меня из-под носа женщину, которую я… – Он осекся.

– Женщину, которую ты что?..

– Вообще любую женщину на самом деле. Ты была первой.

Одри покачала головой:

– Это просто невыносимо. Вот почему я оставила свой номер телефона ему, а не тебе.

Да. И еще потому, что всегда была трусихой.

Оливер откинулся на спинку дивана:

– Представь себе, как по-другому все сложилось бы, предпочти ты меня ему.

– О, умоляю тебя. Я бы наскучила тебе через несколько часов.

– Кто это сказал?

– Для тебя это просто спорт, Оливер.

– Опять. Кто это сказал?

– Это говорит твой послужной список. И Блейк.

Говорил.

Он подался вперед:

– Что он говорил?

Достаточно, чтобы она задавалась вопросом, не пошло ли что-то не так между двумя друзьями. Одри пожала плечами:

– Он переживал за тебя. Хотел, чтобы у тебя было то же, что и у него.

Коричневые крапинки на зеленой радужной оболочке его глаз, казалось, пришли в движение.

– А что у него было?

– Стабильные отношения. Постоянство. Семья.

Интересно, он заметил, что она не сказала «любовь»?

– Услышать такое из его уст особенно ценно.

– Что ты имеешь в виду?

Его язвительное выражение лица сменилось наигранно скучающей гримасой.

– Не важно, что я имею в виду. Давняя история. Я не осознавал, что старина Блейк был такой страстной натурой.

– Прости, что?

– Такой собственнический инстинкт. У меня сложилось впечатление, что ваш брак был таким же соглашением сторон, как и все остальное.

Одри бросило в жар. «Что, Оливер, не представляешь себе, что я могу вызывать страсть в мужчине?»

– Ты не видел нас вместе много лет, – процедила она сквозь зубы.

Зачем он это сказал?

– Мой бизнес зависит от умения видеть людей насквозь и понимать их, Одри. В те годы до вашей свадьбы я много общался с вами. Прежде чем переехать в Шанхай. Трое амигос, помнишь? Достаточно долго, чтобы сформировать свое мнение.

Помнит ли она?..

Она помнила неторопливые обеды, блестящие беседы на троих. Она помнила, как однажды Оливер встал между ней и какими-то пьяными идиотами на улице, в то время как Блейк прикрывал ее с безопасной стороны. Она помнила, как у нее перехватило дыхание, когда Оливер вышел к ним из сумеречной тени, и какой опустошенной она почувствовала себя, когда он ушел.

Конечно. Она помнила.