— В Северной Америке индейцы строили платформы для ловли рыбы и таскали из рек лосося.

— Разве здесь происходит нерест рыбы? — спросила Ройан, и Николас опять пожал плечами.

— Неизвестно. Может быть, много лет назад? Кто знает?

— Больше ты ничего там не видел?

— Высоко на стене, ровно посередине между рядами ниш находилось что-то напоминающее барельеф.

Она резко села и посмотрела на Харпера.

— Ты его хорошо рассмотрел? Была ли на нем надпись или рисунок? И какого стиля?

— Увы, такой удачи мне не выпало. Он располагался слишком высоко, а внутри было чересчур темно. Я даже не уверен, что это не естественная выбоина в камне.

Ройан выглядела явно разочарованной.

— А что-нибудь еще там было?

— Да, — улыбнулся Николас. — Очень много быстро текущей воды.

— И что мы будем делать с твоим предполагаемым барельефом?

— Эта идея не слишком привлекательна, но мне придется снова спуститься и посмотреть.

— Когда?

— Завтра Тимкат. Наш единственный шанс проникнуть в макдас собора. После этого мы займемся исследованием ущелья.

— Время на исходе, Ники. И как раз тогда, когда начинается самое интересное.

— Можешь еще раз повторить это, — прошептал он. Дыхание Харпера коснулось ее губ, поскольку их лица почти касались друг друга, как у тайных любовников. Осознав, что ее слова имеют двойной смысл, Ройан вскочила на ноги и отряхнула пыль со штанов.

— У тебя пока что одна рыба, чтобы накормить многих. Или ты о себе слишком высокого мнения, или пора продолжить рыбалку.

Два дебтера, специально посланных аббатом для сопровождения путешественников, попытались проложить путь сквозь толпу. Однако не прошло и пары минут, как эскорт сам растворился в море людей. Николас и Ройан стали постепенно отделяться и от своих спутников.

— Держись поближе ко мне, — велел англичанин, твердо сжав ее руку и раздвигая плечом людей впереди. Конечно, он специально потерял Бориса и Тессэ в давке, так что пока все шло согласно плану.

В конце концов они добрались до места, где Николас смог прислониться спиной к колонне и таким образом частично отгородиться от толпы. Кроме того, отсюда был хороший обзор террасы собора. Ройан не хватало роста, чтобы смотреть поверх людей впереди. Поэтому Николас поставил ее на балюстраду лестницы, тоже прислонив к колонне. Ройан держалась за своего спутника, потому что за спиной у нее начинался обрыв.

Верующие непрерывно распевали низкий монотонный гимн, группы музыкантов били в барабаны и бренчали на цитрах. У каждого оркестра был свой глава, одетый в роскошные одежды и укрывшийся под огромным ярким зонтом.

Атмосфера радостного возбуждения, царящая вокруг, была ничуть не слабее жары и вони от немытых тел. Напряжение постепенно нарастало, и когда пение стало громче, толпа начала раскачиваться из стороны в сторону как единый организм, невероятная амеба, полная жизни.

Неожиданно рядом с собором зазвонили медные колокола, и им ответили сотни рожков и труб. Наверху лестницы раздались выстрелы — телохранители вождей принялись палить в воздух.

Некоторые были вооружены автоматическим оружием, и грохот огня «АК-47» смешался с громом древних мушкетов, заряжаемых с дула. Над собранием повисли голубые клубы порохового дыма, а пули рикошетили от скал и улетали на другую сторону ущелья. Женщины довольно жутко закричали и завизжали. Лица людей горели огнем религиозного рвения. Они упали на колени и молитвенно сложили руки, распевая гимны и прося Господа о благословении. Женщины поднимали кверху детей, по темным щекам струились слезы экстаза.

Из ворот подземной церкви вышла процессия священников и монахов. Впереди шли дебтеры, за ними следовали послушники, которых собирались крестить в воде. Ройан узнала Тамре — его голова возвышалась над окружающими мальчиками. Она помахала, он заметил ее и робко улыбнулся, перед тем как последовать за дебтерами по тропе к реке.

Наступала ночь. Глубины ущелья погрузились в тень, небо горело огнем заката, а в вышине зажигались первые звезды. У начала тропы пылала медная жаровня. Каждый из священников, проходя мимо, совал туда факел и, как только тот загорался, поднимал его вверх и шел дальше.

Процессия с факелами двинулась вниз по склону, напоминая реку лавы. Священники уныло распевали гимны, а барабаны вторили им, отдаваясь эхом от скал.

Вслед за кандидатами на крещение сквозь каменные ворота прошли рукоположенные священники. Они несли серебряные и медные кресты, а также хоругви, вышитые шелком, где были изображены святые в процессе мученической смерти или в молитвенном преклонении. Священники звенели колокольчиками и играли на дудках, потея и распевая, их глаза сверкали белоснежными белками на темных лицах.

За ними два служителя в роскошных одеяниях и высоких, изукрашенных камнями шапках несли табот. Ковчег завета был покрыт пурпурной тканью, свисающей до земли, поскольку такую священную вещь не должны видеть глаза простецов.

Верующие падали на землю в религиозном экстазе. Даже вожди простирались на грязных камнях террасы. Некоторые плакали от переполняющих чувств.

Последним шел Джали Хора, на сей разкоронованный не митрой с голубым камнем, а еще более роскошной митрой Богоявления, сделанной из сияющего металла и сверкающих поддельных камней. Она казалась слишком тяжелой для аббата — старческая шея так и сгибалась. Два дебтера поддерживали его под локти и помогали спускаться по лестнице, ведущей к Нилу.

Когда процессия принялась спускаться, верующие, находящиеся близко к началу лестницы, поднялись на ноги, зажгли свои факелы о жаровню и последовали за аббатом вниз. На террасе началось движение — все стремились присоединиться к ним, и когда стало довольно просторно, Николас снял Ройан с балюстрады.

— Мы должны проникнуть в церковь, пока вокруг достаточно людей, чтобы нас не заметили, — прошептал он.

Взяв ее ладонь одной рукой, а другой придерживая ремень сумки с фотоаппаратом, Харпер присоединился к всеобщему движению на террасе. Он позволил людскому потоку подхватить их, но все это время неуклонно пробирался ко входу в церковь. Англичанин увидел в давке Бориса и Тессэ, но те не заметили его. Он даже присел, чтобы получше спрятаться от их взоров.

Когда они с Ройан добрались до ворот во внешний зал церкви, Николас осторожно вышел из толпы и затащил ее следом за собой в сумрачное, пустое помещение. Быстро оглядевшись по сторонам и убедившись, что стража не стоит у внутренних ворот, Харпер быстро подошел к стене, на которой висел закопченный гобелен. Николас поднял складки тяжелой тканой шерсти и вместе с Ройан укрылся под их защитой — теперь снаружи они не были заметны.

Харпер и Ройан едва успели спрятаться, потому что стоило им прижаться спиной к стене и расправить гобелен, как раздались шаги со стороны квиддиста. Николас выглянул из-за уголка гобелена и увидел четверых священников, пересекающих зал. Они вышли наружу и затворили огромные двери церкви. Раздался довольно громкий стук — монахи задвинули засов. В пещере воцарилась тишина.

— Я на это не рассчитывал, — прошептал Николас. — Они заперли нас на ночь.

— По крайней мере это значит, что нас не потревожат, — отозвалась Ройан. — И мы можем немедленно приступить к работе.

Они осторожно вышли из укрытия и пошли по внешнему залу к дверям квиддиста. Там Николас остановился и предупреждающе положил ладонь на руку Ройан.

— С этого момента мы ступаем на запретную территорию. Давай я пойду вперед и разведаю, что там.

— Тебе не удастся оставить меня здесь. Пойдем вместе до конца.

Николас понял, что спорить бесполезно.

— Ну, тогда пошли.

Спутники поднялись по ступеням в средний зал.

Он оказался меньше и ниже того, откуда они только что вышли. На стенах висели гобелены более тонкой работы и в куда лучшем состоянии. На полу ничего не было, если не считать похожей на пирамиду конструкции из дерева, на которой стояли ряды медных ламп, полных масла. В каждой из ламп плавал фитиль. Они служили единственным освещением этой комнаты, а потолок и углы оставались в тени.