'История Византии. Том 3'
Редакционная коллегия:
академик Сказкин С.Д. (отв. редактор),
члены-корреспонденты АН СССР В. Н. ЛАЗАРЕВ, Н. В. ПИГУЛЕВСКАЯ,
доктора исторических наук А. П. КАЖДАН, Е. Э. ЛИПШИЦ, Е. Ч. СКРЖИНСКАЯ, М. Я. СЮЗЮМОВ, З.В. УДАЛЬЦОВА (зам. отв. редактора),
кандидаты исторических наук Г. Г. ЛИТАВРИН, К. А. ОСИПОВА
ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА»
МОСКВА 1967
ОТВЕТСТВЕННЫЙ РЕДАКТОР ТОМА Г. Г. ЛИТАВРИН
ГЛАВА 1. ИСТОЧНИКИ
Последний период византийской истории обеспечен историческими источниками значительно лучше, нежели предыдущий. Это не удивительно, ибо в XIII—XV вв. люди писали больше, чем в раннее средневековье, да и то, что было написано позднее, сохраняется, как правило, лучше. Именно к этому времени относится основная часть неопубликованных произведений византийских писателей — множество писем и речей, хранящихся в разнообразных архивах. Напротив, археологические материалы, памятники эпиграфики, сфрагистики, нумизматики XIII—XV вв. сохранились в сравнительно малом количестве и не играют существенной роли для изучения поздневизантийской истории.
От последнего периода осталось, безусловно, большее количество деловых документов, чем от предшествующих столетий. С этого времени акты становятся главнейшим источником для изучения правовых отношений и аграрных порядков. К XIII столетию относится архив богородичного монастыря Лемвиотиссы, находившегося близ Смирны1; первой половиной XIV в. датируется основная масса актов из архивов различных афонских монастырей (Хиландарского, Зографского, Ивирского, Ватопедского, Русского и ряда других)2, а также картулярий Меникейского монастыря3, — эти акты относятся преимущественно к району Южной Македонии. Наконец, третий район, освещенный документальными источниками, — это Трапезунд, где сохранился архив Вазелонского монастыря4.
Среди поздневизантийских актов можно выделить три основных вида: императорские жалованые грамоты (которые в соответствии с типом формуляра распадаются на хрисовулы и простагмы:
первые из них оформлялись более торжественно)5, описи6и купчие грамоты7. Именно описи (в Византии они назывались практиками) содержат наиболееважные сведения о крестьянском имуществе и феодальной ренте, причем некоторые описи, составленные в разное время, относятся к одним и тем же деревням и, следовательно, дают возможность ставить вопрос об эволюции аграрного строя.
Использование описей позволяет получить известные статистические данные, однако значение их не следует преувеличивать: во-первых, почти все описи относятся к одному сравнительно небольшому району, бассейну реки Стримон, а во-вторых, мы не всегда можем достаточно четко выяснить, что скрывается за цифрами практиков, и в частности, охватывают ли они всю сумму крестьянской ренты или какую-то ее часть.
В отличие от описей хрисовулы и простагмы содержат материал скорее для изучения византийских правоотношений, нежели для экономической и социальной истории
7а
.
К деловым документам близки разного рода канцелярские формуляры и образцы задач (например, упражнения для землемеров)8; хотя памятники этого рода, подобно актам, имеют дело с
конкретными казусами, однако в силу своей природы они придают этим казусам известную абстрактность и мы не можем быть уверенными, что они оперируют с жизненными ценами или размерами.
Юридические памятники представлены прежде всего императорскими законами, которые посвящены
конкретным вопросам. К их числу должны быть отнесены также жалованью грамоты9. Пересмотр законодательного свода в это время не предпринимался, и суды руководствовались нормами Юстинианова права и Василик. Попытка систематизировать Юстинианово право была предпринята фессалоникским номофилаком исудьей Константином Арменопулом, составившим к январю 1345 г.
«Шестикнижие»10, служившее юридическим руководством на Балканах еще после падения Византии. Сборник Арменопула был основан на Прохироне и некоторых других византийских юридических руководствах.
11
Церковное право отражено в постановлениях патриархов и соборов и в сочинениях канонистов, среди которых наиболее значительными были Иоанн Апокавк12и Димитрий Хоматиан13, жившие в
XIII в. Письма и судебные решения обоих юристов знакомят с экономическими порядками и этнической средой на Балканах после захвата Константинополя латинянами.
В 1335 г. фессалоникский монах Матфей Властарь — современник и соотечественник Арменопула — составил компилятивный юридический сборник «Синтагму», где статьи были расположены в алфавитном порядке. Значение «Синтагмы» состоит прежде всего в том, что она представляет собой попытку соединить нормы церковного права со светским законодательством и дать в руки судей единое руководство.
К юридическим сочинениям может быть причислен и анонимный трактат «О должностных лицах Константинопольского двора и о должностях Великой церкви», ошибочно приписанный куропалату Георгию Кодину и известный как произведение Псевдо-Кодина14. Составленный в середине XIV в., трактат этот является одним из важнейших источников по изучению византийской администрации.
Монастырские уставы, которые в известном смысле могут быть отнесены к деловым документам (см. о них т. 2, стр. 107—108), имеют для позднего периода меньшее значение, нежели для XI—XII вв. Среди поздневизантийских типиков наибольший интерес представляет устав Михаила VIII Палеолога для монастыря св. Димитрия, содержащий также автобиографию императора15.
Помимо греческих деловых и юридических документов, сохранились латинские, старофранцузские и староитальянские памятники, существенные в первую очередь для территории Пелопоннеса. Это «Ассизы Романии» — сборник правовых норм, которые применялись в основанных крестоносцами государствах16, и описи феодальных владений на захваченной крестоносцами территории17.
Юридические памятники и деловые документы XIII—XV вв., освещающие сравнительно полно аграрные отношения этого времени, крайне бедны сведениями по истории византийского города. Правда, среди императорских жалованых грамот встречаются привилегии как иноземным купцам, так и византийским городам (Янине, Монемвасии), но эти привилегии затрагивают лишь ограниченный круг вопросов. Помимо того, мы располагаем другими источниками по истории города, однако они скудны: сохранилась, например, записная книжка за 1419—1437 гг. должностного лица Фессалоникской митрополии (быть может, Иоанна Евгеника)18, счетные книги венецианских купцов19, живших в Константинополе накануне захвата его турками. Кое-какие сведения о ремесле и торговле может дать византийский задачник XV в.20
Сохранилось большое количество сочинений византийских историков, рассказывающих о последних столетиях существования империи. Тенденция к мемуарности византийской хронографии, наметившаяся в XI—XII вв., отчетливо чувствуется и в исторической литературе последующих столетий — авторская личность окрашивает рассказ своими индивидуальными симпатиями и антипатиями. Традиционная философия истории, искавшая причину событий в личном отношении бога к «избранному народу» — византийцам, связывавшая вторжения варваров и внутренние неурядицы с божьей карой за нечестие, теперь в некоторых сочинениях уступает место гуманистическим тенденциям — стремлению объяснить движение истории воздействием
неопределенного теистического принципа — судьбы или рока21. Чем более плачевным становилось положение Византии, тем настойчивее обращались византийские историки мыслью к величественным картинам прошлого Эллады и Рима, наследниками которых они себя считали. Это преклонениеперед далеким прошлым часто сковывает писателя, порождает мертвящий архаизм: и если мы наблюдаем попытки создать хронику на разговорном языке, то одновременно господствует пуризм, доходящий даже до того, что хронисты приводят старинные, аттические, давным давно уже вышедшие из
