Схизма 1054 г. не привела к резкому изменению в соотношении сил. Не помешала она и дальнейшему развитию экономических и политических отношений Византии с западными странами. Но она обострила политическую обстановку на Балканах, активизировала деятельность католического духовенства на Адриатическом побережье, в Хорватии и Западной Сербии. Вместе с тем схизма усилила сопротивление западному влиянию в Восточной Сербии, в Болгарии и в Киевской Руси. Раскол 1054 г. стал для папства и западных государств сильнейшим пропагандистским средством против схизматиков — греков и славян, извлекаемым на свет всякий раз, когда нужно было оправдать враждебные им политические акции.
В истекшие после смерти Мономаха два с половиной года внешнеполитическое положение оставалось тяжелым, хотя хронисты и говорят об этом периоде как о спокойном. Действительно, ни печенеги, ни сельджуки не совершали в то время крупных вторжений. Но в Паристрионе кочевники по-прежнему чувствовали себя, как дома, норманны продолжали захватывать владения империи в Италии, а турецкие отряды рыскали по территории пограничных восточных фем. Претензии военной знати приобретали в такой обстановке все большее оправдание в глазах жителей Константинополя, высших иерархов, части синклита. Даже синклитик Пселл заявил во время мятежа Комнина, что обида военных на Стратиотика была справедливой46.
Послы Михаила VI к Исааку Комнину — Михаил Пселл, Константин Лихуд и Лев Алоп — предлагали узурпатору титул кесаря с правом наследования престола после смерти Михаила. Предложение было отвергнуто. Одним из важнейших требований военной знати было предоставить Исааку право самому назначать людей на военные посты, а также сохранить за приверженцами узурпатора все те богатства, владения и титулы, которые он им успел раздать. Вернувшись через день, послы сообщили, что император готов усыновить Исаака и сделать его своим соправителем. Военная аристократия, ободренная победой над Никеей, требовала безраздельного господства. Она не доверяла столичной знати. Сами императорские послы, и прежде всего Михаил Пселл, зорко следя за обстановкой в столице, вели двойную игру, давая понять Исааку, что положение Стратиотика крайне непрочно,что население столицы расположено в пользу Комнина.
Переговоры еще не были завершены, когда события в городе решили исход дела. Кируларий открыто стал на сторону Исаака и возглавил его сторонников в столице. Патриарх не остановился перед применением силы против враждебных Исааку и колеблющихся синклитиков. Дома части знати, оставшейся верной Михаилу, подверглись разгрому. Кируларий предложил Стратиотику оставить трон, ибо «так хочет народ». «Что обещает мне патриарх взамен этого?» — спросил Стратиотик, сбрасывая багряные сапожки. — «Царство небесное», — ответили ему. 1 сентября Исаак торжественно вступил в столицу, на следующий день состоялась его коронация.
Духовенство сыграло важную роль в победе Исаака. Не случайно еще в самом начале мятежа Комнина митрополиты советовали старому императору отречься от престола47. Неслучайно первое собрание заговорщиков произошло в св. Софии. Не случайно, наконец, Пселл указывал Михаилу на
раздор с патриархом как на серьезную опасность48. Кируларий третировал Мономаха, не любил Феодору и открыто враждовал со Стратиотиком. Желая распоряжаться троном, он содействовал воцарению Исаака, но его теократические претензии встретили отпор военной аристократии.
Новый этап борьбы за власть между двумя группировками господствующего класса Византии завершился победой военной аристократии провинций. Впервые ее представитель стал самодержцем не через институт соправительства, не благодаря родственным узам с членами Македонской династии, а по праву сильного. Однако это еще не было окончательной победой. Столичная знать не была разгромлена. Она пошла на компромисс, надеясь, что новый император оценит ее уступчивость и не будет ущемлять ее интересов.
Глава 11. ВНУТРИПОЛИТИЧЕСКИЙ КРИЗИС В КОНЦЕ XI В. И ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКИЙ РАЗГРОМ
Исаак Комнин поднял мятеж против всемогущества столичной служилой знати, но, придя к власти, оказался вынужденным опереться на тех самых лиц, которые управляли страной при Михаиле VI. Ключевые позиции в государственном аппарате по-прежнему оставались в руках все того же Константина Лихуда и Пселла. Иными словами, оказалось, что провинциальная военная аристократия в состоянии захватить трон, но бессильна разрушить освященные традицией формы господства, несмотря на то, что они уже не отвечали интересам экономически наиболее сильной группировки господствующего класса.
Исаак Комнин был властным и честолюбивым человеком. Он требовал безусловного повиновения и не выносил возражений. На новых номисмах он приказал изобразить меч, приписывая тем самым все свои успехи не всевышнему, но собственной мощи и военному опыту. Он носился с идеей провести реформы в церкви и реформировать государство. «Он все хотел преобразовать», — восклицает Пселл, осуждая Исаака за его беспокойную деятельность1.
Важнейшее мероприятие Исаака Комнина — конфискация части земель, полученных византийской аристократией при его предшественнике. Многие частные лица были лишены поместий, и им не могли помочь щедрые хрисовулы, гарантировавшие их собственность. Отнятая земля передавалась фиску. Более того, Комнин стремился поддержать мелких собственников: он убеждал, если верить Пселлу, «всех» довольствоваться своими доходами, не обращаясь несправедливо с крестьянской беднотой2. Мы узнаем в этих мероприятиях традиции политики Василия II.
Отношение нового правительства к церкви при всей своей противоречивости соответствовало тем же принципам. На первых порах Исаак как будто даже санкционировал известную независимость церкви,
предоставив константинопольскому патриарху право распоряжаться церковными прениями3; соответственно великий эконом и скевофилак, прежде подчинявшиеся самому императору, теперь были поставлены под непосредственное начало патриарха. Но вслед за тем император нанес удар монастырскому землевладению, конфисковав у монастырей немалые угодья. Сторонники императора связывали и это мероприятие с защитой мелких собственников, которые теперь будто бы были освобождены от притеснений со стороны монахов и от страха потерять свои владения4. Наконец, вполне отвечало традиционной политике византийского правительства и стремление укрепить контроль государства за ремеслом и торговлей. Атталиат рассказывает, как император назначал из числа своих сторонников надзирателей над коллегиями, что, видимо, вызывало враждебное отношение к нему константинопольского плебса5.
Итак, мероприятия нового василевса имели целью сохранить централизованное византийское государство. И если вожди чиновничества выступили против императора-воина и принудили его, как мы увидим, отказаться от трона, то это случилось не потому, что внутренняя политика Исаака была для них принципиально неприемлемой; дело в том, что конфискации земель и попытки оздоровить государственный аппарат задевали интересы широкой касты лиц, привыкших видеть в государственной власти неограниченный источник для личного обогащения. Действия Исаака возбудили против него могущественные силы: прежних сторонников Михаила VI, церковь, константинопольские коллегии. Ктому же столичная знать опасалась, что активизация внешней политики повлечет за собой сокращение доходов чиновничества и уменьшение его политического веса6. Успешные действия Исаака против печенегов обеспокоили одного из идеологов столичной знати, Пселла, и он обратился к императору с письмом, где, восхваляя победы своего повелителя, тем не менее осуждал активную внешнюю политику. «Сколькими головами варваров ты уравновесишь гибель одного ромея, — наставляет Пселл, — пусть это даже копейщик, или пращник, или вестник, или трубач. Куда лучше было бы, если бы никто из наших не пал на поле брани, а
