Охрана императора была возложена на различные отряды гвардии. Личная императорская гвардия состояла в середине IX в. преимущественно из иноземцев (варягов, хазар и пр.); ее возглавлял этериарх; наружной охраной дворца ведал друнгарий виглы; императорская опочивальня охранялась особыми слугами — китонитами, находившимися под надзором паракимомена.
Большое число придворных обслуживало императорскую канцелярию: тут был начальник жалоб, подготовлявший судебные решения императора; протонотарий, передававший императору донесения; каниклий — хранитель императорской чернильницы, принимавший участие в оформлении императорских грамот; наконец, мистик — личный секретарь василевса. В подчинении этих лиц находилось немало чиновников-писцов.
Разница между придворными ведомствами и государственными учреждениями во многих случаях стиралась. Особенно трудно провести грань между государственной и патримониальной казной: если в государственной казне хранилась часть императорского гардероба, то зато штрафы подчас уплачивались в личную казну императора. Придворные активно вмешивались в государственное управление и даже командовалифлотом и сухопутными войсками.
Основной единицей провинциального управления по-прежнему оставалась фема (в некоторых случаях создавались более мелкие территориальные единицы — клисуры или архонтии)38. По мере упрочения феодальных порядков стратиги фем все отчетливее стремились к феодализации своей должности: они добивались того, чтобы их пост стал наследственным. И действительно, в X в. должность стратига одной из важнейших фем, Анатолика, становится фактически наследственной в роде Фок. Стратиги получают право на известную долю податей в своей феме: так, стратиги западных фем не получали ругу из казны, но зато имели право собирать со своих областей «обычные» подати. Аналогичные права приобрели и некоторые из восточных стратигов: например, стратигу Месопотамии поступал весь коммеркий этой фемы39.
Вместе с тем византийские императоры в X в. стремились ограничить власть стратигов. Стратигу запрещено было приобретать земли в своей феме (что, впрочем, не соблюдалось), срок его пребывания в одной феме пытались ограничить четырьмя годами. Делались попытки уменьшить объем его функций. В IX—X вв. стратиг уже не был единовластным наместником фемы, как в начале VIII столетия. Он командовал войсками, расположенными в феме, и в частности являлся судьей своих стратиотов, но гражданское управление фемы находилось в руках независимого от него чиновника, так называемого претора, или фемного судьи; обо всем управлении фемой претор должен был доносить непосредственно императору. Независимым от стратига был и протонотарий фемы, находившийся в подчинении хартулария сакеллы: его обязанностью было снабжать войска, проходящие через фему, заготовлять провиант перед походом и поставлять припасы для императорского двора, если император проезжал по феме.
С конца X в. в организации провинциального управления намечаются некоторые новые тенденции40: командование войсками сосредоточивается в руках дук и катепанов, объединяющих под своей властью отряды нескольких фем; при этом под власть одного дуки могут быть поставлены соединения, расположенные в самых различных фемах — например в Фессалонике, Вукелариях и Армениаке. Фемный судья постепенно освобождается от своего военного коллеги — стратига и превращается в высшеедолжностное лицо фемы; стратиги становятся комендантами крепостей или командирами соединений в небольших «фемах», возникающих в результате раздела старых фем. Короче говоря, исчезает старое соединение в одних руках военных и гражданских функций (хотя при отсутствии четкого разграничения властей дука иной раз выполнял обязанности гражданского чиновника) и соответственно обнаруживает тенденцию к разложению и старая система фем.
ЦЕРКОВЬ И МОНАШЕСТВО
Императорская власть и церковь в Византии были связаны множеством прочных нитей. Дело не только в том, что императоры присвоили некоторые священнические права (они были единственными из мирян, кто мог вступать в алтарь), и, наоборот, некоторые высшие иерархи церкви (как патриарший синкелл, ближайший советник патриарха) являлись непременными членами синклита, — императорская и патриаршая власть взаимодополняли друг друга, и их функции нередко смешивались. Так, наряду с императорским патриарший суд мог принимать апелляции на решения всех судебных инстанций, вплоть до суда эпарха и квестора. Если император обладал решающим словом в поставлении патриарха, то начиная с IX в. патриарх приобретает право помазания на царство; если императоры вмешивались в церковные дела и даже в богословские диспуты, то и патриархи бывали регентами, управлявшими политической жизнью государства.
Развитие византийской церкви во второй половине IX—X в. определяется в конечном счете общим направлением истории Византии этого времени, и прежде всего укреплением феодальных порядков. После восстановления иконопочитания, а особенно с начата X в., византийские церкви и монастыри расширяют фонд своих земельных владений, превращаясь нередко в крупных феодальных собственников (см. выше, стр. 124); впрочем, в X столетии церкви и монастыри жили не только за счет земельных владений, но и по-прежнему продолжали получать различного рода выдачи (солемнии) из государственной казны. Так, константинопольская церковь св. Софии в середине X в.
получала от государства 100 золотых фунтов, а к 1028 г. эта сумма возросла до 180 фунтов
41
.
Укрепление феодальных элементов во всем византийском обществе и в самой византийской церкви накладывало определенную печать и на ее организационные формы. Если в середине IX в. всякие приношения епископам (и мирян, и духовных лиц) носили еще нерегулярный характер, то с середины X в. византийская церковь предпринимает попытки превратить эти приношения в
обязательные42. С этого времени епископы начинают взимать определенные взносы за священнические действия; клирики должны были платить им за рукоположение, миряне — за разрешение на брак, взималась также поминальная плата. Особенно важным было введение церковного налога — каноникона (с конца X в.); каноникон взимался с каждой деревни пропорционально числу домов в ней; он уплачивался как деньгами, так и натурой: баранами, курами, мукой, ячменем, вином. И все же, в отличие от Западной Европы, в Византии не взималась церковная десятина.
С увеличением экономической мощи византийской церкви постепенно возрастал и усложнялся управляющий ею аппарат должностных лиц. К X в. высшие епископальные чины (хартофилак, эконом, сакеларий, скевофилак и сакелий) образовали замкнутую «пятерку» (пентаду), сосредоточившую в своих руках управление епископией. Хартофилак был начальником епископального секрета (канцелярии), сакелий и эконом — казначеями епископии, скевофилак ведал церковной утварью, а сакеларий (подобно императорскому сакеларию) осуществлял функции контроля за всем финансовым управлением епископии, в том числе он контролировал хозяйство подчиненных епископии монастырей.
Централизацияцерковного управления значительно укрепилась в сравнении с ранневизантийским периодом. Константинопольский патриарх стал к этому времени непререкаемым главой византийской церкви, поскольку все остальные патриаршие престолы Востока оказались с VII в. на территории, принадлежащей арабам. В X в., правда, византийским войскам удалось вступить в Антиохию, но, разумеется, патриарх завоеванного города не мог соперничать с епископом византийской столицы.
В усилении политического влияния константинопольского патриарха немаловажную роль сыграло право ставропигии, т. е. создания епископальных монастырей. Постепенно епископы и митрополиты были лишены права ставропигии, и только константинопольский патриарх мог основывать монастыри — в том числе и в чужих епархиях. Ставропигиальными монастырями со временем стали называть монастыри, находившиеся в непосредственном подчинении патриарха.