Среди крупных византийских феодалов видное место занимали иноземцы, при этом не только болгары и армяне, которые давно уже стали проникать в господствующий класс Византийской империи, но и выходцы из Венгрии, Моравии, Италии. Печенежский вождь Кеген получил после своего перехода на византийскую территорию в середине XI в. многочисленные земельные владения и три крепости на берегу Дуная; богатый город был пожалован в середине XII в. византийским императором Богуте, родственнику моравского герцога Конрада11. Число таких примеров может быть увеличено — к сожалению, они так или иначе останутся только примерами, не давая возможности точно определить долю земельной собственности в руках крупнейших феодальных фамилий.
Значительно меньшими сведениями мы располагаем опредставителях другой социальной группировки — феодалах средних и мелких, которые, естественно, гораздо реже попадали на страницы хроник или удостаивались пожалования императорских грамот. Тем более интересно составленное в 1059 г. завещание феодала средней руки Евстафия Воилы, содержащее немудреную повесть о его жизни (см. выше, стр. 107). Евстафий был выходцем из Каппадокии, но обстоятельства вынудили его в 1036 г.12перебраться в Тайк, где он стал вассалом наместника области дуки Михаила Апокапа и сохранял верность его сыну Василию.
В глухой лесистой области Евстафий расчистил территорию для нескольких проастиев и поселил там рабов и зависимых людей. Часть владений Евстафий был вынужден передать своим сеньорам Василию и Михаилу, которые к тому же удержали у себя 25 литр (золота?), принадлежавших Евстафию; у него осталось всего четыре проастия, приносивших ему, помимо ренты хлебом и вином, около 200 номисм. Если считать, что среднее крестьянское хозяйство платило 2 номисмы денежной ренты, то Воиле должно было принадлежать около 100 крестьянских семей.
Значительными земельными богатствами располагали в XI— XII вв. монастыри. Если в IX в. преобладающим типом монастыря была расположенная в городе обитель, обладающая мастерскими, лавками, кораблями, мельницами, огородами, или затерянная в горах, на пустынном острове, в лесу группа келий, существующая на императорские солемнии и доброхотные даяния, то с X в. растут, а в XI—XII столетиях все шире распространяются монастыри — крупные землевладельцы. Основанный в конце XI в. на запустевшем острове Патмосе монастырь Иоанна Богослова постепенно приобрел владения на соседних островах Липсосе и Леросе, а к концу XII в. располагал даже имением на далеком Крите. Примерно в то же время возник основанный крупным феодалом Григорием Бакуриани Бачковский монастырь, деревни которого находились в окрестностях Филиппополя, близ Серр, неподалеку от Фессалоники и в ряде других мест; домениальные земли Бачковского монастыря обрабатывало 47 упряжек. В конце XI в. был основан монастырь Богородицы Милостивой в Македонии, чьи владения еще более расширились в середине следующего столетия; обширные земли принадлежали и другому богородичному монастырю — Спасительницы мира, который находился близ Эноса; в его распоряжении было 15 сел, не считая проастиев, крепостей и другой недвижимости. Если в конце IX в. Афон был населен отшельниками, обитавшими в неустроенных кельях, если в X в. основным источником существования афонских монахов оставались императорские солемнии, то в XI —XII вв. афонские монастыри быстро приобретают деревни и стада скота, луга и рощи; к 1089 г. одна только лавра Афанасия обладала 4 тыс. гектаров земли; по всей Южной Македониибыли рассеяны владения афонских монастырей13.
Расширяются в это время и императорские домены. В X в. налоги составляли основной источник доходов казны, рядом с которым сравнительно незначительной оставалась доля, даваемая домениальными землями. Однако по мере того, как прежние государственные земли все больше и больше переходят в руки духовных и светских феодалов, сами императоры стремятся опереться не столько на государственные налоги, сколько на свои фамильные владения. Если источники X в. лишь в исключительных случаях упоминают о «царской земле», то хронисты XI столетия постоянно сообщают об «императорских деревнях», об «императорских владениях», расположенных в Малой Азии (за рекой Сангарием) и в Македонии14; целые области, завоеванные в X и начале XI в., были превращены в императорские вотчины: так, в XII в. в Болгарии находились обширные домены, где паслись табуны императорских коней. Обильные находки печатей, принадлежавших управляющим императорскими поместьями XI — XII вв., в свою очередь свидетельствуют о значительных масштабах домениального землевладения.
В X в. византийские государственные крестьяне были разделены на несколько категорий, права и повинности которых были сравнительно четко очерчены (см. выше, стр. 120). Все эти категории (стратиоты, экскуссаты дрома, просодиарии, димосиарии и пр.) не встречаются в поздних источниках15. По-видимому, четко организованная система эксплуатации государственных крестьян, существовавшая в X столетии, теперь исчезла, а сами государственные крестьяне в своем большинстве превратились в зависимых людей императорского домена или в частновладельческих париков. Ни у когоиз византийских писателей нет, пожалуй, такой яркой картины превращения подданных в частновладельческих крестьян, как у Никиты Хониата, который с возмущением рассказывает, как император «голод войск лечил так называемыми раздачами париков»; сколько было тогда ловкачей, которые давали чиновнику взятку — персидского скакуна или щедрый куш золотых монет — и получали плодородную землю, населенную людьми, своей доблестью превосходившими новых господ; прежние данники казны должны были платить теперь налоги какому-нибудь жалкому человечишке, нолуромею-полуварвару16.
Положение зависимых людей на землях византийских феодалов было неодинаковым: среди них встречались и бесправные рабы и лично свободные поселенцы.
Миниатюра из рукописи парижской национальной библиотеки. Начало XI в.
Рабский труд был по-прежнему довольно широко распространен в Византии XI в. Во всех сохранившихся завещаниях, датированных этим столетием, упоминаются рабы: и в известном уже нам завещании малоазийского феодала Евстафия Воилы, и в завещании гречанки Сирики из южноитальянского города Бари, и в завещаниях Смбата и Кали Бакуриани, владения которых были расположены в Македонии17. Византийские войска, отправляясь в поход, как и раньше, несли с собой веревки и ремни, чтобы тут же на поле брани связывать пленных18, которых затем продавали в рабство.
А вместе с тем в единственной поместной описи, сохранившейся от XI столетия, — в описи селения Варис от 1072 г.— говорится, что все рабы в этом поместье перемерли19. Там, где рабы еще
встречались, они были по-преимуществу челядинцами, домашними слугами, например подручными, месившими тесто. В XII в. пленных далеко не всегда превращали в рабов, но расселяли как крестьян, наделяя землей, а то даже зачисляли в войско.
По-видимому, большое число рабов в XI в. было отпущено на свободу, и хотя сохранившиеся завещания единодушно называют вольноотпущенников «свободными гражданами-ромеями», на практике отпущенные на свободу рабы становились зависимыми людьми либо своих прежних господ, либо других лиц, либо церкви. Но и те, кого в это время продолжали называть рабами, изменили свой статус: в конце XI в.было разрешено венчать рабов при вступлении их в брак и закреплены известные права рабов на их имущество20. Процесс слияния рабов с зависимым крестьянством практически завершается в XI—XII вв. Рабы сохраняются лишь как челядь.
В отличие от рабов, которые не могли покинуть своих хозяев, частновладельческие парики XI в. пользовались свободой перехода21; это отличало их, кстати сказать, и от государственных париков
