Продолжая традиции римского права, византийские законодатели постоянно подчеркивали справедливость византийского права и суда: законы торжественно провозглашались «очами государства» и подданным гарантировался принцип справедливого возмездия. Однако византийская «справедливость», как и византийское «равенство», были классово-ограниченными. Византийское право сохранило античное деление на рабов и свободных; оно полностью подчиняло раба господину, рассматривая его лишь как объект права в и то же время карая более тяжелыми наказаниями, нежели свободного.

Сложившийся в античном обществе принцип частной юрисдикции (власть рабовладельца над рабом) был теперь расширен: частная власть распространена была с рабов на мистиев и других свободных лиц, находящихся в подчинении, господин рассматривался — если не правом, то обычаем — как судья своих рабов, мистиев и свободных слуг.

Между богачом и бедняком византийские правовые нормы, как и римские, проводили отчетливое разграничение, карая во многих случаях того и другого по-разному: там, где богач отделывался денежным возмещением или ссылкой, бедняка ждало бичевание или даже продажа в рабство. Определенными привилегиями перед судом пользовались протоспафарии и вельможи более высокого ранга: даже уличенные в убийстве или в составлении заговора, они не карались смертной казнью, ибо чин давал им преимущество перед остальными гражданами³¹ (правда, в самом конце X в. была предпринята попытка уничтожить эту привилегию.

На рубеже IX—X вв. византийскому чиновничеству удалось добиться важной льготы: служебные преступления (в том числе присвоение казенных средств) не рассматривались как уголовные и виновник не карался смертью, но должен был возместить похищенное в двойном либо в четырехкратном размере³².

Воин. Мозаика. Церковь Неа Мони на Хиосе. XI в. Таким образом, в Византии стали зарождаться некоторые элементы судопроизводства, основанного на сословном принципе: привилегии чиновничества, с одной стороны, и подчинение свободных слуг, подобно рабам, частной власти — с другой.

Характерной чертой византийской администрации было наличие наряду с судебными специального контрольного ведомства. Контроль за всеми чиновниками центрального аппарата (преимущественно — за финансовым ведомством) осуществлял сакеларий (которого не следует смешивать с хартуларием сакеллы, возглавлявшим соответствующий секрет казначейства): в каждом секрете сакеларий имел собственного нотария, наблюдавшего за всеми делами этого секрета. Сакеларий был одним из первых государственных чиновников в начале IX в. (см. выше, стр. 39), но к середине X в. объем его прав, по-видимому, значительно сократился: обрядники этого времени ставят его даже ниже такого сравнительно малозначительного чиновника, каким был логофет стратиотской казны³³.

Иного рода контрольные функции осуществляло ведомство логофета дрома (см. выше, стр. 37), который руководил внешними сношениями, почтой и охраной государственной безопасности.

Византийская армия VIII столетия была по преимуществу крестьянским ополчением (см. выше, стр. 35). В IX—X вв. положение изменяется: крестьянство (по-видимому, к середине IX в.) было разделено на две большие категории: одни крестьяне должны были платить налоги и выполнять повинности, основной функцией других стала военная служба (см. выше, стр. 120). Стратиоты имели неотчуждаемые земельные наделы и обязаны были являться в армию со своими лошадьми и вооружением. Процесс феодализации приводит в X в. к быстройдифференциации стратиотов: если беднейшие стратиоты теряли свои земельные наделы (вопреки закону о неотчуждаемости) и превращались в частновладельческих париков, то к середине X в. все отчетливее вырисовывается иная группа стратиотов. «Житие Луки Столпника» рассказывает о стратиотской семье X в.: это не были «бедные стратиоты», нуждавшиеся в хлебе и уклонявшиеся от воинской повинности (о таких стратиотах постоянно упоминают новеллы императоров X в.), — зажиточные родители Луки давали соседям хлеб в долг, а сам Лука мог позволить себе роскошь отказаться от получения причитавшихся воинам выдач и питаться продуктами, полученными из дому.

Процесс обособления стратиотской верхушки был юридически оформлен в середине X в., когда был установлен новый, гораздо более высокий минимум стратиотского надела — втрое превышавший прежний. Тем самым стратиоты были окончательно отделены от крестьянства, к которому они принадлежали прежде, и резко противопоставлены ему в правовом отношении. Выделению стратиотской верхушки способствовало в значительной мере изменение военной тактики: основным ядром византийского войска становятся теперь катафракты — одетые в панцирь всадники: легковооруженная пехота несет лишь охрану лагеря и прикрывает кавалерию в случае отступления. Естественно, что крестьянам было трудно приобрести тяжелое вооружение. Войско катафрактов оказывалось по своему существу феодальным войском.

Оттеснение пехоты на задний план и подчинение военной тактики действиям сравнительно немногочисленного отряда тяжеловооруженных всадников приводило к изменению всей организации военного дела: сократилась численность военных подразделений, широко внедрялась тактика внезапных нападений иночных сражений, от которой с пренебрежением отказывались полководцы еще в начале IX в.³⁴Интерес к военным проблемам выразился, в частности, в появлении ряда военных трактатов.

Помимо стратиотского войска, византийцы используют также и наемные отряды: варягов, русских, хазар (которые, однако, составляли в X в. еще сравнительно незначительную часть армии).

Византийское войско IX—X вв. разделялось на две основные части: константинопольские гвардейские отряды, размещавшиеся преимущественно во Фракии и Македонии, и фемные контингенты. Фактически командующим войском был с середины IX в. доместик схол (первоначально — командир одного из гвардейских отрядов). В середине X в. под властью доместика схол были оставлены лишь восточные войска, тогда как западные отряды стали подчиняться особому командиру — доместику Запада³⁵. Должности обоих доместиков, а также фемных стратигов занимали по преимуществу представители знатнейших феодальных родов: Фоки, Куркуасы, Аргиры, Дуки. На протяжении X в. постепенно значение фемных контингентов уменьшается.

Византийский военный флот состоял из больших кораблей (дромонов, насчитывавших свыше 200 гребцов и около 70 стратиотов), вооруженных греческим огнем, и различных более мелких судов; специальные грузовые суда служили для перевозки продовольствия, осадных орудий и лошадей. Быстроходные тахидромы несли разведывательную службу и перевозили гонцов. На протяжении X в. постепенно уменьшалось число тех судов, которые выставлялись фемами, и соответственно возрастала численность так называемой императорской эскадры³⁶.

Военным флотом командовал друнгарий флота. В отличие от доместиков и стратигов, друнгарий флота IX—X вв. большей частью были людьми незнатными, начинавшими свою карьеру, подобно будущему императору Роману Лакапину, с низших ступеней служебной лестницы.

Помимо государственных чиновников, заполнявших разнообразные финансовые, судебные и военные ведомства, в Византии существовала многочисленная и влиятельная группа дворцовых слуг: одни из них ведали жизнью самого дворца, его хозяйством и церемониалом; другие составляли императорскую стражу, третьи были секретарями василевса. Среди придворных было множество евнухов: существовали должности, которые могли занимать только евнухи; не любивший их Константин Багрянородный говорил, что евнухов во дворце столько же, сколько весною мух в овечьей ограде³⁷.

Евнух-препозит, распоряжавшийся церемониалом, занимал чрезвычайно высокое место в государстве и, в отличие от большинства дворцовых слуг, являлся членом синклита. В его подчинении находились группы придворных, которым были поручены определенные роли во время императорских выходов и приемов. Одни из них выносили царские одежды, другие накидывали плащ на плечи василевса, третьи распахивали двери, четвертые возглашали: «Повелите!» Царским гардеробом ведал протовестиарий со штатом подчиненных ему лиц; за императорским столом следил стольничий, за императорской конюшней — комит конюшни и протостратор. Комендантом Большого дворца был папий, которому подчинялись диэтарии, наблюдавшие за отдельными покоями дворца, а также многочисленная прислуга: банщики, истопники, ламповщики и т. п.