– Это обнадеживает. А то я уже начала беспокоиться. Так я отношусь к хорошим или к плохим?

На мгновение она приняла озабоченный вид, и они с бутылками воды в руках уселись на скамейку.

– А ты сама как думаешь? – со сдержанной улыбкой спросила Джиллиан, превращаясь в психоаналитика.

– Не знаю. Наверное, и того и другого понемножку.

– Добро пожаловать в общество нормальных людей. Я тоже не каждый день очаровашка, хотя и не отношусь к высокопоставленным леди, – сказала Джиллиан, и они принялись укладывать ракетки в чехлы.

– В офисе я стараюсь быть строгой, но справедливой, иначе они перестанут со мной считаться, особенно председатель совета директоров. – Сказав это, Фиона подумала о Хардинге Уильямсе. – Но когда была замужем, я старалась оставить гладиаторские доспехи в офисе и быть просто женщиной. По мнению Дэвида, я потерпела сокрушительное поражение в этом вопросе.

– Посмотри, на ком он женился. Ты хотела бы быть такой же? Она милая женщина, но ее главное достижение в жизни – приготовить по рецепту Марты Стюарт[1] объемные снежинки для пасхального зайца. Признайся, Фиона, ты не хочешь стать такой. И никогда не хотела.

Джиллиан была бы разочарована, если бы ее сестра этого хотела. Джиллиан очень уважала ее. Фиона была способна на гораздо большее, чего Дэвид никогда не ценил. Фиона тоже хотела большего для себя, к радости Джиллиан. Сестры вели очень разный образ жизни, но в некоторых отношениях были похожи. Обе стремились к высоким достижениям и были перфекционистками, обе относились к себе суровее, чем к остальным, и обе были успешны в своих областях. И Фиона к тому же обладала властью. Джиллиан считала, что таким образом они старались оправдать надежды своих родителей даже после их смерти. И Фиона была согласна с этим. В университете они были образцовыми студентками. Фиона – более мягкой, Джиллиан – более твердой и прямой. И Фионе нравились обязательства, которые накладывало замужество, а Джиллиан – никогда.

Фиона все еще размышляла над тем, что Джиллиан сказала о жене Дэвида.

– Нет, я не хотела бы быть такой, как Дженни, но не уверена, что хочу быть такой, какая я есть. Заметь, по ночам в моей кровати никого, кроме меня, нет. И никто не стучится в мою дверь. Значит, что-то идет не так. Снежинки на пасхальном зайце намного безопаснее, чем женщина, которая управляет крупной корпорацией.

Фиона не выглядела огорченной, говоря это, потому что знала: все это правда, – и Джиллиан тоже этого не отрицала.

– Вот об этом я и говорю. Если бы ты была мужчиной, все гонялись бы за тобой. Женщине же найти достойного мужчину намного труднее. Особенно такого, которому ты нравилась бы такая, как есть, и кто не злился бы из-за этого.

– Ну и что в таком случае я должна сделать? Сменить пол, чтобы иметь возможность ходить на свидания, если мне вдруг этого захочется? – со смехом спросила Фиона.

Она никоим образом не была доведена до отчаяния, и хотя уже не обращала на это внимания, но время от времени думала о том, что приятно было бы иметь кого-нибудь, с кем можно поговорить вечерами после работы или проснуться рядом утром в выходные дни. Этого в ее жизни давно уже не было. А в другое время она была убеждена, что сейчас, в одиночестве, счастливее.

– Нет, тебе нужно найти мужчину с характером, который бы не боялся тебя или твоей работы, не ревновал бы тебя и умел видеть дальше, чем табличка на двери твоего кабинета.

Джиллиан была совершенно серьезна. Она считала, что Фиона должна обзавестись партнером, причем хорошим, что было легче сказать, чем сделать.

– Не думаю, что такой мужчина существует, – ответила Фиона и тихо добавила: – Может быть, я уже слишком стара, – чем возмутила Джиллиан.

– В сорок девять лет? Это просто смешно. Ты можешь прожить еще пятьдесят. Семидесятипятилетние ходят на свидания и влюбляются. Один из моих пациентов женился в прошлом году в восемьдесят девять, и все еще полон сил.

– Они уже на пенсии и не работают генеральными директорами, у которых вообще нет свободного времени. И у меня такое чувство, что, пока я работаю – по крайней мере на этой должности, – ни один мужчина ко мне не подойдет. Не уверена, что это меня огорчает – совсем нет, – и думаю, что просто такова жизнь. И я не брошу свою работу ради свиданий. После развода шесть лет назад, когда я перешла на эту работу, мои свидания нельзя назвать слишком удачными.

– Ты даже и не старалась, – неодобрительно сказала Джиллиан.

– У меня нет времени, – откровенно призналась Фиона. – Я работаю как каторжная, но все же стараюсь общаться и видеться с детьми при каждой возможности. И к тому времени, когда я заканчиваю читать принесенные домой документы, у меня не остается сил, чтобы встать и раздеться. Когда, по-твоему, я должна ходить на свидания? И даже если я пойду, обязательно что-нибудь случится и мне позвонят раз четырнадцать в течение ужина. Ни один мужчина такого не потерпит.

Никто и не терпел за прошедшие шесть лет. И Дэвид ненавидел все это, а в результате возненавидел и ее саму.

Мужчины, которые общались с Джиллиан, были более терпимы в отношении ее, она меньше пугала их, хотя и высказывалась гораздо откровеннее, чем Фиона.

– Настоящий мужчина это переживет, – уверенно сказала Джиллиан. – Может быть, равного положения.

Она и раньше думала о таком варианте для Фионы, потому что ей было тяжело смотреть на то, как та одинока, особенно сейчас, когда дети покинули дом.

– Два генеральных директора? – в ужасе воскликнула Фиона. – Это кошмар. Кроме того, мужчины подобного моему положения встречаются с двадцатилетними. Я уже не котируюсь. И они в основном либо стриптизерши, либо порнозвезды. Я ни та ни другая. Успешные мужчины не встречаются с серьезными, успешными женщинами. Они соображают, что к чему.

– Просто ты еще не встретила подходящего мужчину, – уверенно сказала Джиллиан.

– Может быть, подходящих просто нет. Все подходящие уже женаты, – заметила Фиона.

– И изменяют женам, – со знанием дела объявила Джиллиан.

– Таких мне не нужно, – сухо ответила Фиона.

– Тебе надо чаще выходить из дому и встречаться с людьми, – откровенно заявила Джиллиан.

– Да, может быть, – неуверенно согласилась Фиона. – Вот выйду на пенсию…

Джиллиан мрачно посмотрела на нее и решила сменить тему: начала расспрашивать об утечке информации, о чем прочитала в газете. Фиона объяснила ей ситуацию и возможные последствия, а также рассказала о расследовании с целью выявить источник утечки. Она также упомянула о том, что Хардинг Уильямс опять пытался осложнить ей жизнь, что возмутило Джиллиан.

– Какого дьявола ему нужно?

– Ты забыла, он был другом Джеда Айвори в Гарварде. Он винит меня за нашу связь, за развод Джеда и с тех пор обращается со мной как с грязью.

Фиона улыбнулась, хотя временами он сильно ей докучал.

– Господи, да ты же была еще ребенком. Джед уже не жил со своей женой, когда ты встретилась с ним. И он что, забыл, что Джед путался еще с кем-то, пока ты верила его дерьмовым рассказам о настоящей любви? Я тебя умоляю!

– Хардинг в это не верит и никогда не поверит. Он всегда считал Джеда святым, потому что учился с ним вместе в Принстоне. Школьное братство и вся эта дребедень. Кроме того, я подозреваю, что Хардинг просто ненавидит всех женщин, кроме своей непогрешимой жены, о которой постоянно рассказывает.

– Возможно, у нее есть борода и усы, – предположила Джиллиан, и Фиона громко рассмеялась.

– Должна признаться, она не слишком хороша собой. Но, похоже, он думает иначе. Ну что ж, тем лучше для него! Мне только хотелось бы, чтобы он перестал изводить меня и прекратил корить за то, что я явилась причиной небольшого скандала, происшедшего двадцать пять лет назад. Все это уже быльем поросло. Я практически забыла Джеда, пока снова не столкнулась с Хардингом. Это настолько старая история, что трудно поверить, что его до сих пор это волнует.