— Мы оба уродливые, — просипела она, и в ее глазах не было радости. Она стала такой сморщенной, маленькой, окружив себя, как это не печально, своей ядовитой ненавистью.

И вдруг мой гнев рассеялся, потому что я понял, что она права. Мы оба действительно уродливые, и единственно прекрасная вещь, которая присутствует в моей жизни — Лана и сын, которого она выносила в своем теле. Я снова посмотрел на Викторию, пытаясь вспомнить какие-то моменты, когда мы были обручены. Тогда в моей жизни ничто не пело и не плясало, но сейчас всплывали какие-то штрихи, дополняющие серость той картины, на которые я тогда даже не обращал внимание. Ее насмешки по поводу фаянса, ворчание на не соответствующее вино, она надменная в красном пальто и охотничьих сапогах, желающая поклонения и по существу видно озабоченная этим вопросом, при этом сама, по-видимому, ведет исключительно праздный образ жизни.

Лана изменила во мне все.

Я перевел взгляд на Брайана. Им потребовалось несколько минут, чтобы оттащить ее подальше от меня.

Она кричала ругательства и оскорбления, пока я выходил из комнаты. Все это было намного, намного более серьезно, чем я думал. Я выбрался на свежий вечерний воздух, достал свой телефон, просмотрел свою записную книжку. Вокруг пространство освещалось фонарями, из шатра доносились звуки музыки и празднование шло своим чередом.

Отец Виктории быстро снял трубку, его голос звучал удивлено.

Продолжение следует «Жертвоприношение любви» 5, заключительная книга.