Достаточно малого, очень малого числа людей, поставленных во главе государства, для того, чтобы исправить или испортить нравы народа.

Когда выступают с обвинением против кого-либо, то нет ничего несправедливее останавливаться на длинном перечне фактов, говорящих против обвиняемого, и умалчивать о фактах, говорящих в его пользу. Таким приемом легко можно было бы дискредитировать самый суд, соединив все погрешности судей. Но не будь злоупотреблений, которые мы так охотно выставляем, не было бы и благодеяний, которыми мы пользуемся.

Марк Туллий Цицерон. Скульптура во Дворце юстиции. Брюссель. Бельгия

Лучше быть страдающим лицом в праведном деле, чем торжествовать в неправедном.

Занимаете ли вы общественные должности или состоите только на частной службе; выступаете ли вы защитником чужих интересов на суде или заботитесь лишь только о своих домашних делах; живете ли вы одни или вступаете в обязательные отношения с другими людьми – нет момента в вашей жизни, свободного от долга. Честь заключается в его соблюдении, позор – в пренебрежении к нему.

По-видимому, человеку свойственно искать, исследовать истину. Если мы не заняты неотложными делами, не поглощены тяжелыми заботами, ничто не возбуждает нас в такой степени, как желание видеть, слышать, уразуметь то, чего мы еще не знаем. Тогда мы считаем необходимым для нашего счастья познание чудес, из которых природа, по-видимому, сделала для нас тайну. И действительно, нет ничего более приличествующего человеку, чем истина во всей ее чистоте, во всей ее простоте.

Марк Туллий Цицерон. Скульптор Ж.-А. Гудон

Нас увлекает какая-то страсть к знанию и разумению. Нам кажется прекраснее всего блистать своими познаниями: мы стыдимся ошибаться, впадать в заблуждение, пребывать в неведении, даваться в обман.

Но, следуя этой благородной и в то же время естественной наклонности, должно избегать двух ошибок. Первая состоит в уверенности, что нам известно то, чего мы в действительности не знаем, и в безрассудной поспешности, с которой мы подтверждаем заблуждение. Кто желает избегнуть этого недостатка (а стараться его избегнуть должны все без исключения!), не станет щадить времени и усилий для исследования предмета, к познанию которого он стремится. Другая ошибка заключается в уделении слишком большого времени и внимания предметам трудным, темным и в то же время бесполезным.

Опасаются нажить врагов, боятся работы, желают избежать расходов, поддаются беспечности, лености, косности, не могут оторваться от увлекательных занятий и – вот под какими ничтожными и жалкими предлогами оставляют несчастных, помощь которым и защита – наш долг.

Марк Туллий Цицерон. Копия с античного бюста

Можно вести борьбу двумя способами: доводами и силою. Первый приличествует людям, второй – животным. Не следует прибегать ко второму, пока есть надежда достигнуть успеха первым. Вести войну можно только для того, чтобы жить в мире, не опасаясь стать жертвой несправедливости.

Удовлетворяя только букве клятвы, мы обходим ее, а не соблюдаем. Освободившись от слов, мы можем еще оставаться связанными сущностью вещей. Когда речь идет об исполнении вашего обещания, обращайте внимание на то, что вы думали, а не на то, что вы сказали.

Можно быть несправедливым, пользуясь силой, можно быть также несправедливым, пользуясь хитростью. Хитрость свойственна лисице, сила – льву. Та и другая недостойна человека; но в особенности отвратительна хитрость. Действительно, возможно ли сильнее нарушить справедливость, чем желая казаться честным в тот самый момент, когда думаешь только об обмане?

Марк Туллий Цицерон. Фрагмент капители. Палаццо Дукале. Венеция

Нет ничего более согласного с природою человека, чем благотворительность; но она должна иметь свои законы. Следует остерегаться, чтобы наши благодеяния не повредили другим и не причинили зла тем, которым мы желаем благодетельствовать; чтобы наша щедрость не превысила наших средств и чтобы наш дар соответствовал заслуге тех, которые его получают: ибо это основа справедливости, которой должны подчиниться все наши действия.

Нередко можно встретить людей, которые, безумно стремясь к блеску и славе, вырывают у одних, чтобы дать другим. Пусть они обогащают своих друзей; этого достаточно. Они мало стесняются средствами, которыми пользуются, и воображают, что прослывут щедрыми. Нет ничего более противного долгу, чем такое поведение.

Существует два рода людей, расходы которых отличаются неодинаковым блеском: одни расточительны, другие заслуживают названия щедрых. Первые расточают свои богатства на празднества, борьбу гладиаторов, охоту и игры. Что останется от всего этого мотовства? Мимолетное воспоминание, если не полное забвение. Люди, истинно щедрые, употребляют свое состояние на выкуп несчастных, попавших в плен к пиратам, на уплату долгов и на приданое дочерям своих небогатых друзей, на вспомоществования, обеспечивающие или усиливающие их благополучие.

Деций, Публий Корнелий Сципион Африканский и Марк Туллий Цицерон. Художник Д. Гирландайо

Обратим наши благодеяния на тех, которые наиболее в них нуждаются. В этом отношении часто грешат: в особенности стараются обязать тех, от которых всего более ожидают и которые ни в чем не нуждаются.

Многие люди по природе своей далеко не щедры, но, побуждаемые тщеславием, они делают все, чтобы казаться щедрыми: из чванства и как бы по злой своей природе, они сыплют щедроты. Это лицемерие гораздо больше связано с детским тщеславием, чем с благородными и добродетельными чувствами.

Так как нам не дано жить с людьми совершенными или постигшими мудрость, и много раз уже довелось встречать в обыкновенном обществе слабое подобие добродетели; не станем пренебрегать людьми, в которых заметны похвальные качества, но в особенности будем дорожить теми счастливыми характерами, теми избранными и украшенными добродетелями душами, которые составляют прелесть жизни. Добродетели эти – скромность и умеренность, которые больше других образуют характер честного человека.

Марк Туллий Цицерон. Средневековая гравюра

Хотя всякая добродетель обращает на себя наше внимание, привлекает нас и заставляет любить тех людей, которые ею обладают, но ни одна из них не проявляет этой силы в большей степени, чем справедливость и щедрость. Однако нет ничего более привлекательного, теснее связывающего людей между собой, чем отношения, основанные на склонности и одинаковости нравов, между благомыслящими людьми.