После раскрытия убийства Мередит Марию перевели в одну из служб, которые отслеживают такие случаи. В службе состояли тридцать агентов и психологов, которые постоянно поддерживали связь с отделениями полиции и моргами всего мира, отслеживая случаи возобновления серийных убийств. Каждый раз, когда где-то происходило необычное преступление, в эту службу присылали протоколы вскрытия, чтобы ее сотрудники могли сравнить почерк убийцы с тем, что им известно по прежним делам. Сравнить обряды, технику расчленения, надрезы на коже или срезание ее участков, следы надругательства над телом. Обычно им присылали отпечатки лап серийных хищников. С небольшим дополнением – убийства совершались в разных странах и были хирургически точными, что характерно для убийц-путешественников. И не было никаких улик – это еще один характерный признак таких убийц: они контролируют свои чувства и потому не оставляют следов.

Именно так Мария напала на след Гарри Дуэйна, серийного убийцы, который менял местами руки и ноги своих жертв. Он пришивал женские руки к волосатому туловищу мужчины, а между мужскими бедрами помещал женский половой орган. Такая гнусная мания была у этого Дуэйна.

Эта серия убийств возобновилась в Санкт-Петербурге через два года после того, как внезапно прервалась в пригороде Чикаго. Перерыв был очень долгим, и они решили, что Дуэйн умер.

Но, сравнивая поступавшие к ней сообщения, Мария обнаружила информацию о других расчлененных трупах в других странах. Зверь проснулся. Четыре жертвы на сырых улочках Венеции, две на круизном судне в море у берегов Турции, пять в Персидском заливе, еще одна в Москве и последняя в Санкт-Петербурге. У каждой были отрублены руки и ноги, а на их место пришиты другие. Это означало, что Гарри Дуэйн превратился из серийного убийцы в убийцу-путешественника: он путешествовал. Безумный архаичный порыв серийного убийцы и заученная сдержанность убийцы-путешественника соединились в одном человеке. Это был весьма редкий и крайне опасный случай изменения психики.

Мария отправила русским властям по факсу полный профиль Дуэйна, и они отдали всем своим службам приказ находиться в максимальной готовности. Потом она прилетела в Санкт-Петербург. Там видения привели ее в старый ангар для лодок на берегу Невы, где воняло смолой и клеем для дерева. Именно там русская полиция нашла последнюю жертву Дуэйна. И в нем Мария прожила последние секунды жизни этой женщины – Ирины, безвестной проститутки, которая вышла попытать счастья на ледяные бульвары города царей. Укус пилы, которая отрезает части ее тела. Хрип Дуэйна. Скребущие звуки, когда пила задевает пол, и давление ремней, которое потом ослабевает. Поток боли. И Мария, которой не удается умереть. Мария, которая еще живет после того, как Ирина перестала жить.

Через два дня Дуэйн был убит русской полицией в ночном поезде, направлявшемся в Берлин. После этого Мария попросила отпуск. Она сделала вид, что едет отдыхать в Калифорнию. У нее был выбор: или то, что она решила сделать, или глубокая депрессия и самоубийство с помощью лекарств от тревоги, которое стало бы драгоценным избавлением. Она поехала в Санта-Монику – город кинопродюсеров, белых акул и известных нейропсихиатров. Ей сделали множество анализов – сканер, IRM, Pet-Scan. Никакой опухоли, даже самой маленькой.

Диагноз ей был поставлен в больнице Кармел. Произнес его доктор Ханс Циммер, старый сумасшедший немец, который изучил психиатрию, чтобы лечить себя своими руками. Этот специалист по неизвестным областям мозга объяснил Марии, что видения, от которых она страдает, – это что-то родственное медиумическому реактивному синдрому. Этот синдром встречается лишь у некоторых людей с множественными черепными травмами и возникает в результате сильнейшего шока, настолько мощного, что он нарушает глубинные структуры мозга. Как будто этот шок приводит в действие область мозга, которая никогда не должна была включаться, одну из тех его глубоко упрятанных зон, которые эволюция человечества отвергла по загадочным причинам, или, вернее, бездействующих зон, которые она предполагает использовать лишь через тысячи лет. Ничем не заполненные участки мозга. Нейроны, не связанные с другими и бездействующие. Как будто миллиарды совершенно новых батареек ждут, чтобы их соединили проводом и выпустили наружу ток, который в них содержится. И медиумический реактивный синдром освобождает его.

Циммер объяснил Марии, что, очевидно, произошло под ее красивыми черными волосами. Ее мозг, который сильно встряхнула травма, погрузился в глубокую кому, чтобы попробовать восстановиться. Он одно за другим активизировал разорванные соединения. Это все равно что строить заново линию электропередачи из тысяч столбов и многих километров проводов. Один нейрон для зеленого цвета, еще один для коричневого. Третий нейрон для слова «лист», четвертый для слова «ветка» и пятый для слова «ствол». Пять нейронов медленно восстанавливали связи друг с другом, чтобы снова хранить в ее памяти образ дерева, которое она увидела в лесу. Мозгу нужно было снова найти миллионы образов и заново построить из них миллиарды воспоминаний.

Но иногда случается, что эти новые соединения по ошибке попадают в запретные зоны мозга – те зоны, которые позволяют человеку сгибать маленькие ложки, не касаясь их руками, читать чужие мысли, вращают столы или устанавливают связь с мертвыми. Или в еще более странные незадействованные области мозга, которые заставляют человека почувствовать себя на месте маленькой девочки, убитой серийным маньяком, или проститутки, которую Гарри Дуэйн заживо разрезал на части в старом ангаре на берегу Невы. Медиумический реактивный синдром. Марии не повезло.

Шесть месяцев Мария училась контролировать свои видения. Училась принимать их и понимать. Училась отличать старые образы, которые относились к далекому прошлому, от новых образов недавнего преступления. Иногда она видела преступление в тот момент, когда оно происходило, и эти видения были самыми тяжелыми.

Потом она стала применять свой проклятый дар при выполнении служебных заданий. В результате были арестованы двенадцать серийных убийц и четыре убийцы-путешественника. Для этого понадобилось пять лет невыносимых видений и повторяющихся кошмаров. Были обнаружены тела шестидесяти убитых жертв и спасены в последний момент две маленькие девочки, сильно травмированные и на всю жизнь отгородившиеся от мира стеной молчания.

Вот почему Мария Паркс принимает снотворные. По этой же причине она запивает их стаканом джина.

На часах 0:20. Тишину разрывает сигнал телефона. На четвертом пронзительном звонке Мария вздрагивает и просыпается. Ее горло пересохло и покрыто вязким налетом. Во рту противный вкус спирта и сигарет. Она снимает трубку, но ничего не говорит. В трубке раздается голос шерифа Баннермена, начальника полиции в Геттисберге, штат Мэн. У этого добродушного толстяка всегда одышка.

– Паркс?

– Сейчас меня нет дома. Вы можете оставить сообщение.

– Перестань дурачиться, Паркс. У нас проблема.

Мария мгновенно замечает, что голос Баннермена дрожит.

Шериф испуган. Она протягивает руку за пачкой сигарет, которая лежит на ночном столике, зажигает одну и смотрит на кружок красного света, который конец сигареты отбрасывает в темноту.

Страх Баннермена пытается проникнуть в Марию. Она делает глоток дыма, чтобы прогнать этот страх. Ее легкие наполняет запах соломы и сырой земли. Мария курит не сигареты с ментолом, не «блондинки» и не ложные коричневые. Она выбрала «Олд Браун» – хороший старый ковбойский сорт, с едким и жгучим дымом.

– Паркс, ты у телефона?

Паркс нет у телефона. Паркс сдохла. Один чинарик среди ночи, чтобы выкурить мертвецов, и снова в койку.

– Черт, Паркс! Не говори мне, что снова приняла свои гадости, от которых ты храпишь!

Голос шерифа по-прежнему дрожит от страха, но уже гораздо сильнее.

– Что тебя пугает, Баннермен?