– Я тебе не говорил о Мельнице, – злобно сказал Аджухам, роясь в сумках в поисках еды.

– Не трудно догадаться, – Арлинг подошел к Камо и вытащил из седельных торб пару клубней заразихи, которые он выкопал накануне. Все равно есть было больше нечего. – А у кого вам еще просить помощи? Не думаю, что вы всерьез рассчитывали на наместника Самрии. Только все это пустое. Романтика и юношеские страсти. Ничего не исправить. Пусть все идет так, как идет. Надо успокоиться и вернуться домой. Вот, что я думаю.

– Домой?! – от возмущения Сейфуллах едва не подавился куском заразихи. – У меня нет дома! Ты вообще не знаешь, о чем говоришь. Что для тебя Балидет, драган? Что тебе наша жизнь? Твое служение халруджи не отличается от песка под моими ногами. Сейчас ты здесь, а в следующий миг – там, за барханом. Ты клялся мне в верной службе, но за моей спиной всегда делал то, что было нужно только тебе. Я никогда не забуду того чертова кинжала! И септорию тебе не прощу. Иман допустил большую ошибку, что посвятил тебя в наши таинства. Лучше бы ты никогда не приезжал в Сикелию!

– Альмас правильно сделала, что отдала вам кольцо. Она достойна лучшего мужа.

– Ах ты, пес паршивый!

Они уже давно ругались в полный голос и не заметили, как драганы проснулись, с любопытством прислушиваясь к их ссоре.

– Кто этот человек, Сейфуллах? – не выдержав, спросил один из них.

Арлинг с Аджухамом замерли друг против друга, с трудом переводя дыхание. Регарди только сейчас заметил, что его кулаки сжаты, а ноги приняли боевую стойку. Он давно не чувствовал себя таким злым. Опомнившись, халруджи запоздало сделал шаг назад, но сказанного было не вернуть.

– Кто это? – переспросил Сейфуллах и задумался.

В воздухе повисла напряженная тишина. Ее можно было кромсать на куски и складывать в причудливые фигуры. Регарди понял, что с нетерпением ждет того, что скажет Аджухам. Действительно, кто он?

Но ответить Сейфуллах не успел. С неожиданной четкостью Арлинг вдруг осознал, что чувствует керхов. Запахи детей пустыни, их верблюдов и оружия ощущались совсем рядом. Кочевники уверенно приближались в сторону оазиса, но их появление не удивляло. Пустыня не прощала беспечность.

– Керхи! – крикнул халруджи, бросаясь распутывать верблюдов.

Лишних слов не потребовалось. Сейфуллах и драганы тут же присоединились, наспех собирая раскиданные вещи. Из оазиса они летели так, словно за ними гнались пайрики. В пустыне было две беды: самумы и керхи. И если от первых можно было укрыться, то от вторых спасение было только в бегстве. К счастью, верблюды успели отдохнуть и бежали хорошо. И хотя Арлинг получил пару болезненных укусов от Камо, к тому времени как кочевники ворвались в оазис, они были уже далеко.

Сухой узбой тракта верблюды встретили недовольным ревом. Регарди остановился первым, и долго прислушивался, выискивая керхов. Но вокруг лишь звенел песок, да шептал песни ветер. Им повезло – дети пустыни их не заметили. Впрочем, расслабляться было рано. Впереди лежало много арок пути по землям кочевников. Им придется проявлять чудеса бдительности, если они не хотят закончить свое путешествие рабами. Тракт Земли Сех был самым коротким путем в Самрию, здесь через каждую сотню салей встречались оазисы и колодцы и почти никогда не бушевали самумы. Но, несмотря на все это, караванщики предпочитали дорогу через Муссаворат, проходя длинные участки пустыни, где хозяйничали песчаные бури, а колодцы встречались крайне редко. Керхи были страшнее самумов и безводных песков.

Оставшуюся часть дня путешественники провели в молчании. Арлинг постоянно ощущал на спине недовольный взгляд Сейфуллаха, но говорить им было не о чем. Драганы плелись последними, изредка перебрасываясь короткими фразами. Они ругали пески, солнце, керхов и какого-то Евгениуса, которого за что-то должна была настигнуть кара Амирона. Жара тоже не способствовала общению. Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, Регарди следил за драганами, слушал пески и старался не упасть с Камо, который еще злился на него после зыбучих песков и раскачивался сильнее обычного.

Напряжение спало с появлением первых звезд. Воздух остывал, проясняя мысли и чувства. Ночлег решили устроить недалеко от тракта. Все равно прятаться от керхов среди барханов было бессмысленно.

Предоставив Сейфуллаху устройство лагеря, Арлинг отправился на охоту. Больше всего ему хотелось побыть в одиночестве. Впрочем, далеко отходить он не стал, стараясь не упускать из внимания драганов и мальчишку. Первым он не доверял, а второго боялся. Страх перед Сейфуллахом появился внезапно, но возрастал с каждой минутой, пока он выслеживал что-нибудь съедобное в холодеющих песках.

Чтобы охотиться в пустыне, нужно было обладать поистине звериным терпением. Сейчас у Арлинга его не было. Слушая, как Сейфуллах мирно переговаривался с драганами и разводил костер из верблюжьего помета, он бесился, проклиная себя за глупость и слабость. Зачем было говорить про Альмас? Пропустив несколько жирных пауков и пару песчанок, он с трудом заставил себя сосредоточиться. В сумках еще оставалась пара черствых лепешек, но четырем людям их было мало.

От костра уже давно вился манящий аромат чая, когда халруджи, наконец, удалось поймать ящерицу. Добыча была небольшой и легко умещалась в ладонях, но из нее можно было сварить суп.

При его появлении оживленный разговор оборвался. Проигнорировав всех, халруджи достал котелок и, сев поодаль, занялся ящерицей. Повар из него был плохой, но он на него и не нанимался. Пока Сейфуллах не разорвал клятву, он был его халруджи. А халруджи должен был накормить господина, когда тот хотел есть. В животе у Аджухама бурчало уже давно.

Некоторое время Сейфуллах наблюдал за ним, но потом не выдержал и решительно отодвинул от котелка, из которого поднимался не слишком аппетитный запах. Это было мудрое решение. Кроме Аджухама, который, будучи опытным караванщиком, знал, как приготовить изысканное угощение даже из пресного клубня заразихи, спасать ужин больше было некому.

Не став возражать, Регарди наполнил чаем потертую кружку, которую нашел в сумках Камо, и, усевшись на свернутое одеяло, вытянул ноги. Думать и говорить не хотелось. Усталость робко коснулась его плеча, но он отмахнулся от нее, уткнувшись в чашку и запретив себе расслабляться. Пустыня только этого и ждала. Чай у Аджухама получился на славу. Каждый глоток был похож на маленькое счастье. Может, такое оно и было – счастье? Внезапное и нежданное, в окружении бурь и гроз, готовых разыграться в любой момент и развеять туман заблуждений, чтобы показать правду. Все будет хорошо. Только, может быть, не сейчас.

– Ты откуда?

Голос драгана вернул его на землю, и Арлинг едва не обернулся. Иногда старые привычки еще смеялись над ним. Один из новых друзей Аджухама опустился рядом, с любопытством разглядывая повязку на его лице.

– Из какого города спрашиваю? Ты кажется слепой, а не глухой.

Шутка показалось ему смешной, и драган зашелся хриплым, срывающимся смехом.

– Не лезь к нему, – вмешался второй драган. – Не хочет говорить – его право. Но познакомиться надо, идти вместе еще долго. К тому же, он нам жизнь спас. Вот только предложить нам тебе нечего, парень. Мы каргалы. Слыхал, наверное?

Больше всего халруджи хотел, чтобы его оставили в покое, но Сейфуллах бросал в их сторону подозрительные взгляды, и пришлось ответить. После ссоры в оазисе, Арлингу не хотелось его злить.

– Волшебные земли ищите, – кивнул он. – Сочувствую.

На самом деле ему было наплевать на драганов, но он старался быть вежливым. И где Аджухам нашел каргалов? В Балидете их никогда не было. И снова прошлое заскреблось в двери его некогда прочной крепости.

Каргалов придумал его отец, канцлер Согдарийской империи и ее настоящий правитель, умело прятавшийся за хилыми плечами сумасшедшего императора. Элджерон Регарди не мог смириться с тем, что границы его державы уперлись в неприступные горы Гургарана и потратил немало лет, чтобы найти путь в страну царя Негуса, легенды о которой давно ходили по Сикелии. После встречи с Маргаджаном и его рассказа о переходе через Гургаранский хребет, Арлинг по-другому смотрел на эту кучеярскую сказку, но времени все обдумать и отделить правду от лжи у него не было.