Неожиданно что-то заставило меня повернуться, и я увидела, как из свечи вылетают искры и падают на кни­гу, купленную в Шаоси.

Нет! Я пролетела через комнату, но было слишком поздно. Страницы загорелись, и из комнаты повалил дым. Вскоре прибежали И и Жэнь. Он схватил кувшин с вином и выплеснул его содержимое на огонь, из-за чего он вспыхнул еще ярче. Я была в ужасе и отчаянии. Я не знала, что делать. И стянула с кровати одеяло и поту­шила огонь.

В комнате стало темно. И и Жэнь, задыхаясь от спеш­ки, упали на пол, вне себя от страха. Жэнь обнял всхли­пывающую жену. Я опустилась на пол рядом с ними и свернулась калачиком под боком у Жэня, потому что мне тоже хотелось, чтобы он утешил и успокоил меня. Мы лежали так несколько минут. Затем Жэнь стал мед­ленно и осторожно пробираться по комнате. Он нашел свечу и зажег ее. Лаковый столик был покрыт черными подпалинами. На полу растеклось вино. В комнате было душно от алкогольных паров и воняло горелым гусиным пухом и дымом.

— Неужели это значит, что твои жены не хотят, что­бы их работа оставалась в мире людей? — дрожащим голосом спросила И. - Может, это все устроили духи. Что, если в этой комнате притаился злобный призрак, который хочет уничтожить комментарий?

Они испуганно смотрели друг на друга. Впервые со дня их свадьбы я вернулась на стропила и повисла на балке, дрожа от страха и отчаяния. У меня была надеж­да, но меня лишили ее.

Жэнь помог И подняться с пола и подвел ее к стулу.

— Подожди меня здесь, - сказал он и вышел из комнаты.

Через минуту он вернулся. Он держал в руках какой-то предмет. Я соскользнула вниз с балки, чтобы посмот­реть, что это такое. Оказалось, Жэнь принес новую ко­пию комментария, которую И подготовила для печат­ников.

— Я уронил ее, когда мы увидели, что начался по­жар, - пояснил он, показав ее И. Она подошла к нему, и мы вместе стали с беспокойством наблюдать за тем, как он отряхнул снег с обложки и открыл ее, чтобы убедить­ся в том, что она не была повреждена. Мы с И облегчен­но вздохнули. С ней все было в порядке.

— Возможно, огонь был благословением, а не плохим предзнаменованием, - заметил он. - Когда-то записи моей первой жены сгорели в огне. А теперь уничтожен тот том, который я купил для Цзе. Ты понимаешь, И. Отныне вы втроем будете вместе в одной книге. Он сделал вдох и добавил: - Вы так много работали. Теперь ничто не мешает нам опубликовать ваше сочинение. Я обещаю тебе это.

Слезы благодарности голодного духа смешались со слезами третьей жены моего мужа.

На следующее утро И приказала слуге выкопать под сливовым деревом яму. Она собрала пепел и обгорев­шие отрывки издания из Шаоси, завернула их в ярко-красное полотно и сожгла под деревом, после чего эти записи стали частью меня. Они служили напоминани­ем о том, что случилось, чтобы я — мы — соблюдали осторожность.

Я подумала, что будет неплохо, если несколько человек прочитают мой комментарий, прежде чем он отправит­ся в большой мир. Особенно важным для меня было мне­ние читателей из поэтического общества Бананового Сада. Я вышла из дома, опустилась к озеру и впервые за шестнадцать лет вновь присоединилась к ним. Теперь они стали еще более знаменитыми, чем тогда, когда я неот­ступно следовала за ними во время моего добровольного затворничества. К ним пришел успех, и они стали боль­ше интересоваться сочинениями других женщин. Поэто­му я просто прошептала им на ухо, что на горе Ушань живет женщина, которая надеется опубликовать удиви­тельное сочинение, и они тут же загорелись энтузиазмом и любопытством. Через несколько дней И получила при­глашение присоединиться к поэтессам общества Бана­нового Сада во время их прогулки по озеру.

И никогда не бывала на таких прогулках и не встре­чалась с известными женщинами, занимающими столь высокое положение. Она была напугана, Жэнь доволен, а я сильно волновалась. Я сделала все, что могла, чтобы

И оказали теплый прием. Я помогла ей выбрать про­стой и скромный наряд и, когда она вышла из дома, села ей на плечи.

Когда мы остановились у паланкина, который дол­жен был отвезти нас к озеру, Жэнь обратился к ней с напутствием:

— Не нужно переживать. Они все согласятся в том, что ты очаровательна.

Так оно и было.

И рассказала женщинам из поэтического общества Бананового Сада о своей самоотверженной и неустан­ной работе, а затем прочитала написанные мной сти­хотворения и показала копию «Пионовой беседки» с нашими заметками на полях.

— Мне кажется, будто мы уже давным-давно знаем Чэнь Тун, — заметила Гу Южэ.

— Как будто мы слышали ее голос раньше, поддер­жала Линь Инин.

Женщины в лодке даже заплакали при мысли обо мне — томимой любовью девушке, которая не знала, что ее смерть уже близка.

— Не хотели бы вы написать какие-либо замечания, чтобы я могла поместить их на последних страницах нашего комментария? — спросила И.

Гу Южэ улыбнулась и сказала:

— Я буду рада написать концовку для вашей книги.

— И я тоже, — поддержала ее Линь Инин.

Я была очень обрадована.

Мы с И приходили к ним несколько раз, и благодаря этому женщины имели возможность прочитать и обсу­дить все то, что я писала вместе с другими женами мое­го мужа. Я не вмешивалась, потому что мне хотелось, чтобы они поведали миру свои собственные мысли. Наконец настал день, когда женщины достали кисти, тушь и бумагу.

Гу Южэ посмотрела на гладь озера, покрытую цвету­щими лотосами, и написала: «Многие женщины, кото­рые, как Сяоцин, читали “Пионовую беседку ” в женских покоях, весьма верно понимали значение этой пьесы. Мне очень жаль, что их комментарии так и не увидели свет. Но теперь у нас есть комментарий, написанный тремя дамами из семьи У. Их понимание пьесы отличается та­кой полнотой, что им удалось выявить даже скрытые зна­чения, спрятанные между строк. Разве это не великая уда­ча? Так много женщин стремятся найти общество верных подруг, во всем похожих на них самих. Эти три дамы были счастливы, потому что совместное сочинительство по­могло этому желанию сбыться».

Я подлетела к Линь Инин, чтобы прочитать то, что написала она: «Сам Тан Сяньцзу не смог бы написать к своей пьесе такой замечательный комментарий». Отве­чая на нападки тех, кто считал, что Линян вела себя не­подобающим образом и подавала молодым девушкам дурной пример, она добавила: «Благодаря работе трех дам, Линян вернула себе доброе имя. Она соблюдала все пра­вила приличия и никогда не изменяла своему высокому про­исхождению». Обращаясь к несогласным, она насмеш­ливо замечала: «Не стоит тратить время на то, чтобы убеждать неотесанных мужланов». Ее раздражали те, кто желал сослать женщин во внутренние покои, чтобы никто их не услышал. «Мы познакомились с тремя та­лантливыми женщинами, по очереди создававшими этот комментарий, столь полный, что с этих пор любой, кто хочет познакомиться с мудростью учений о литературе, должен начинать учебу с этой книги. Этот великолепный труд будет жить целую вечность».

Трудно передать, что я чувствовала, когда читала эти строки!

В течение следующих недель мы с И приносили копию «Пионовой беседки» с заметками на полях многим другим женщинам, например Ли Шу и Хун Чжицзе. Они тоже решили доверить свои мысли кисти и бумаге. Ли Шу написала, что роняла слезы, читая комментарии. Хун Чжицзе вспоминала, что однажды, когда она еще была маленькой девочкой, она слышала, сидя на коленях отца, как Жэнь признался в том, что это не он напи­сал первый вариант комментария. Но он пытался защи­тить своих жен от нападок. «Мне жаль, что я родилась слишком поздно и не успела познакомиться с его первой и второй женой», — написала она.

Теперь, когда мы с И отправлялись на прогулки, я видела, как смело и отважно эти писательницы прослав­ляли и защищали нашу работу. Мир изменился. Боль­шинство мужчин считали, что сочинительство опасно и потому женщинам не подобает им заниматься. В эти дни немногие семьи гордились тем, что опубликовали сочинения своих родственниц. Но мы с И не только на­стаивали на этом, мы полагались на других женщин, которые поддерживали нас.