Отдельные адепты продолжали конспиративно собираться, одежде всего члены мистических братств. Правительство о том фцало, но от репрессивных мер воздерживалось. И потому Нико-4ШЙ I решил 1 апреля 1826 г. продублировать прежний запрет, р; новом документе говорилось: «Из дел комитета, учрежденного •для изыскания о злоумышленном обществе, усматривается между прочим, что небольшое число злоумышленников против спокойствия государства, составив тайные под разным наименованием общества, стараются привлечь в оные людей благонамеренных». Вопреки фактам далее утверждалось, будто «ни один из членов» подобных организаций не заявил о характере такового в подпи санных обязательствах, чем не исполнил высочайшей воли мо-ррха. И потому предлагалось «истребовать по всему государству рровь обязательства от всех находящихся в службе и отставных $тювников и не служащих дворян в том, что они ни к каким ЗДйным обществам» не принадлежат и впредь принадлежать не %Дут. Если же кто-либо ранее входил в них, то должен указать ВХ названия, цели и меры для достижения последних. Аналогичные сведения вменялось в обязанность давать и лицам, не состоявшим в таких обществах, но слышавшим о них «чрез разговоры» йли знавшим что-либо на сей счет. Сокрытие таких фактов подвергнет соответствующих лиц «строжайшему наказанию как государственных преступников»¹²⁵. Текст обязательств подлежал на-Чмшлению тогдашнему министру внутренних дел B.C. Ланскому,

являвшемуся масоном в молодые годы, для последующего доклада государю. То была типичная бюрократическая затея, встреченная в обществе скептически, серьезно к ней отнеслись немногие, сообщив более или менее подробные данные.

Исследователи давно полагали, что репрессивные меры властей привели к постепенному прекращению масонских занятий. Г1о словам Т.А. Бакуниной, сведения о русских «вольных каменщиках» после 1822 г. в литературе почти не встречаются, о них можно встретить лишь отрывочные упоминания. Тем не менее оно продолжало существовать не как самостоятельная организация, а в лице отдельных членов иностранных лож, главным образом французских. В России же «масонство не могло проявить настоящую жизненность. Утратив регулярность, оно утратило и свое значение деятельного фактора в культурной жизни страны. Внимание общества было завоевано новыми веяниями и интересами». Действительно, констатирует она в другой работе, масоны первоначально проводили лишь «собеседования» без соблюдения ритуалов. До 1826 г. якобы работали ложи «Нептуна» в Москве и «Эвксинского Понта» в Одессе, в следующем году состоялось и собрание адептов «Астреи» в Петербурге. Проводились также собрания московских братьев «теоретического градуса» в 1829 г. В 30-х годах XIX в. масоны собирались в помещичьих имениях, притом довольно часто, тайно посвящались и новые члены¹²⁶.

Из малочисленных документов сошлемся на некое «постановление» группы масонов 10 сентября 1827 г. Сперва они рассмотрели отдельные стороны истории масонства России XVIII в., подчеркивая заслуги Шварца в его становлении после заграничного вояжа, откуда тот возвратился «со светильииком», озарившим жаждущих. И сорок лет спустя после такого события находятся «еще такие братья, кои желают у света сего согреваться, им питаться и возрастать». Конечно, имелось в виду заимствованное из Пруссии розенкрейцерство. Отмечалось далее, что расположение императора Александра I к ряду мистических писателей давало повод считать, что и он принадлежит к братству, но это оказалось неверным.

Затем произошло запрещение всех тайных обществ. «Число истинных братьев со дня на день уменьшалось. Смерть похищала

В?:

кого за другим, так что теперь едва ли найдется современник Йфгского в отечестве нашем благоустройства». Ведь мы теперь ясны видимых начальников, изустного от них поучения». Конечно, масоны находят руководство «в истинных степенях, пра-цьных материалах на отечественном и иностранных языках». $ЙЙедовал призыв «в совокупности употреблять сии материалы», Шк>Д°^лжая возведение здания на базе, заложенной предками. Ав-

Рры документа излагали программу работ в одной шотландской трех иоанновских (степенях по утвержденным особой печатью ||ктам, осуществляя посвящение в четыре первые степени. При-вместо клятвенного обещания рекомендовалось ограничиваться честным словом кандидата о согласии умалчивать обо всем ^виденном и услышанном. Упоминалось и какое-то высшее на-эдльство, которое будет назначать пожизненно «главного пред-,Деятеля теоретической степени». Принадлежавшими к такому |р$юзу признавались все прикосновенные к Н.И. Новикову, т.е. |Й&вшие мартинисты. Братьев «других связей» в случае их жела-да*я сблизиться надлежало испытать в чистосердечии намерения Й^ринимать только с разрешения начальства. Вообще же, отме-||1лось в заключении, надо с крайней осторожностью приступать #-умножению числа адептов прежде всего «по причине существующего подозрения со стороны правительства»¹²⁷.

$#■' Приведенный текст явно перекликается с рукописью одного ^ руководителей Великой Провинциальной Ложи С.С. Ланского, рый еще в 1821 г. основал вместе с М.Ю. Виельгорским

& «теоретическую ложу» «Св. Ивана Теолога». На обложке зна-$|^я: «Материалы для истории масонства. Протоколы заседаний Щб|ретической степени в 1826—1829 годах». Там содержатся тек-''Фа выступлений на собраниях по религиозно-философским во-^бсам вр<оде «О стихиях», «О человеке», «О Боге», «О натуре», w Материи и форме», лекции о бестелесных духах, включая аи-ские и элементарные. Как подчеркивалось в лекции «о цели Йена», суть всех работ состоит в познании Иисуса¹²⁸. Крайний Щстицизм и духовная примитивность рассуждений свидетельствуют о попытке возрождения в новых условиях мартинизма XVIII в.

Архивные дела полиции содержат немало доносов о проведении малочисленных собраний адептов в Москве и других городах, но не по масонским ритуалам. В частности, таковые проходили в домах А.О. Поздеева и Свешникова. Близкие по содержанию отрывочные данные сохранились в бумагах за 1834, 1839, 1847, 1853 и 1870 годы. Однако органы сыска не обнаружили наличие лож, а одни кииги и документы. При проверке многих доносов сведения в них оказались вымышленными¹²⁹. Приводимые данные из личного архива известного масоноведа Г.В. Вернадского могут считаться почти исчерпывающими, поскольку они тайно сообща лись ему одним из родственников, служивших в Департаменте полиции.

По утверждению публициста М.И. Пыляева, князь М.А. Обо ленский передавал ему, будто «еще в конце пятидесятых годов (XIX в. — О. С.) где-то на Полянке существовата тайно масонская ложа, где, но ходившим в городе слухам, мастером стула был известный в то время проповедник одной из церквей на Арбате». Более интересен малоизвестный дневник отпрыска старин ного дворянского рода, помещика А.Д. Тейльса, который в молодости был принят в одно из братств Ордена. После 1822 г. он, увлекшись масонством, целиком списыват или конспектировал акты своих степеней, разные мистические и алхимические трак таты, но мало интересовался судебными делами но службе сначала в Одоевске, затем в Туле, не говоря уже о событиях всерос сийского масштаба. Как он откровенно признает, «мистико-ма сонские воззрения мало-помалу утрачивали значение даже среди круга бывших масонов»¹³⁰.

Из современных ученых больше других занимался «подпольным» масонством А.И. Серков, затронувший проблему в кандидатской диссертации и обширной монографии. Выводы его в основе не расходятся с изложенными выше суждениями, исключая краткие сведения о кружках «вольных каменщиков» до 60-х го ij|$B XIX в., а в одном случае и до конца последнего. То были передники мистического течения, хранившие заветы былого наставника, просветителя Н.И. Новикова¹³¹.

Р Затухание масонской детельности в России отчасти компенсировалось, особенно со второй половины XIX в., участием нардах эмигрантов в иностранных, главным образом французских, доках. Эти лица либо оказались за рубежом в начале следствия декабристами, либо скрылись туда от преследований, составе небольшую группу диссидентов. Из довольно известных лиц Центом отечественных и иностранных братств был Н.И. Турге-фв, двое других — П.В. Долгоруков и Я.Н. Толстой — к Ордену lie принадлежали. Позднее к ним присоединились видные либералы Н.А. Старынкевич, С.Д. Полторацкий, М.А. Кологривов, Д.И. Философов, В.П. Боткин и другие, близкие по взглядам к «вольным каменщикам». Однако самыми крупными величинами доли А.И. Герцен и Н.П. Огарев, радикальные мыслители и деятели, обосновавшиеся во Франции, откуда развернули идейную борьбу против царизма. Масонами они не были, хотя в их окружении и среди единомышленников находилось немало членов братств. А душеприказчиком Герцена являлся представитель руководства Великого Востока Франции Г.Н. Вырубов. В «Былом и думах» находим чистосердечное признание первого из них. «Вре-Мя тайных обществ миновало только в Англии и Америке. Везде, еде есть меньшинство, предварившее понимание масс и желание осуществить ими понятую идею, если нет ни свободы речи, ни права собрания, будут составляться тайные общества... После $0ношеских попыток, окончившихся моей ссылкой в 1833 г., я не участвовал никогда ни в каком тайном обществе, но совссм не ijoroMy, что я считал расточение сил на индивидуальные попытки id лучшее. Я не участвовал потому, что мне не случилось встре-Ипъ общества, в котором я мог что-нибудь делать. Если б я встретил союз Пестеля и Рылеева, разумеется, я бросился бы в И$го с головою»¹³².