«Свято место пусто не бывает…»

Кейт вернулся к домам на Бар Йохай, поставил мотоцикл. Огляделся. Время не перевалило еще за полдень. Иерусалимские городские холмы — и необжитые, и те, что заросли негустым лесом, и застроенные, с наползшими снизу домами из белого камня, — были в мареве.

«Жаркий ступенчатый город крыш…»

На месте убийства — в квартире еще работали эксперты, криминалисты, медики. Служители из «Хевра Хадиша ГАХША» — бородатые мужики в черных парадных тройках и шляпах уехали, так и не получив мертвого тела… Труп отправили в Абу — Кабир, в Институт Судебной Медицины.

Оперативники участка Катамоны еще обходили жильцов Бар Йохай. Народ на лестнице и галерее внизу и не думал расходиться. Тут было чуть прохладней. Полицейский детектив постоял несколько минут — на верхних площадках его не видели. Продолжали судить — рядить.

Крика убитого никто не слышал, только крик Ицхака Выгодски, взбудораживший всю Бар Йохай…

Рассказ о происшедшем все начинали с утреннего истошного вопля. Никто не мог припомнить, чтобы не то в самом доме — на всей извилистой, узкой, как ручей, улице Бар Йохай, многоголосой, с запутанными номерами блоков, стандартной унылой планировкой квартир, с дюжиной детей на каждом этаже, кого — нибудь убили! Перемалывание одного и того же в пустой ступе давало говорившим ощущение самостоятельного расследования.

— А где этот молодой идиот, который к нему приходит?… — вспомнила крупная крашенная блондинка. — Что же он не явился?

Она выглядела представительно, несмотря на наряд — тапки на босу ногу, длинная майка, глубокие черные рейтузы, натянутые на крутые бедра, как на многоведерный котел, сужающийся книзу. Никто, впрочем, в жару не обращал внимания на одежду. На руках она держала малыша, другой, должно быть, уже шевелился внутри нее. Обычное состояние религиозной женщины.

— Почему он не приехал до сих пор? Не знает? — Блондинка затянулась сигаретой, с которой ни на секунду не расставалась — это был израильский «Тайм». — Обычно Амран не успевал чихнуть, как он уже здесь…

— О ком она? — Кейт нагнулся к уху старика тайманца.

— У Амрана Коэна был друг. Навещал его. Такой же, как он, чокнутый… Люди перестали жить по Торе! А ведь умирать будем!

— А кто он? Как с ним поговорить?

— Может, она знает — Старик махнул рукой в сторону черных рейтуз. Детектив начал осторожно перемещаться, пока не оказался рядом с женщиной.

— Шалом. Как здоровье?

— Все в порядке. Как ты?

— Тоже все хорошо.

Они с секунду смотрели друг на друга. Женщина оценила его мужскую стать, мгновенно рассмотрела серебристые джинсы «Ливайс», туго обтягивавшие ноги выше колен. Он скользнул взглядом по ее ногам и дальше вверх, по животу.

— Как тебя зовут?

— Варда.

— А я Юджин Кейт…

Они быстро нашли общий язык, как его находят крупные, физически здоровые люди

— Как он был как сосед?

— Амран? Нормальный. Я, правда, никогда не подавала ему милостыню. Другие соседи тоже. Зачем? Он мог сам меня содержать. С моими детьми…

— Много их у тебя?

— Четверо, слава богу! Я даю двести шекелей в год на благотворительность. Достаточно. Это еще с тех пор, как была в армии… Но не нищим!

— Нет?

— Нет. Поровну — на борьбу с раком, со СПИДом, на детей — инвалидов, сирот… И еще солдатам.

Получалось вроде интервью.

— В Иерусалиме еще недавно и нищих особенно не было. Человека три. Один стоял по пятницам у банка «Дисконт». В «Едиот» писали: у него вилла за городом. Может, и нашего тоже…

Разговор плавно перешел на связи Коэна.

— Молодой друг. Каждый четверг приезжал…

— На машине?

— «Судзуки» серая. Ночует и утром рано в дорогу. Там одна постель?

— Да. Еще тахта.

— Тахта в салоне. Спят в другой комнате. Они спали в одной постели…

— Откуда это известно?

— Ты сам сказал! Там негде больше! Не знаю, сладко ли им было вдвоем!

— Думаю, твоему мужу слаще.

Она огладила на боках рейтузы. Почесала спину под майкой.

— Надеюсь…

— Молодой этот, он женат?

— Я слышала: женат и имеет двоих детей…

— Как его зовут?

— Не знаю. Амран при мне никогда не обращался к нему по имени…

— Действительно молодой?

— Лет тридцать… Да! Хасид. Черная кипа под шляпой…

— Твоя квартира тут, на «дне»? Я бы с удовольствием выпил стакан холодной воды. Как у тебя с этим, Варда?

— Что — нибудь найдем…

В квартире было просторно. Мраморная плитка под ногами блестела. В салоне работал кондиционер. Кейт осмотрелся. На стенах висели акварели самодеятельного художника. Скалы Масады над Мертвым Морем, раскопы какой — то крепости.

— У тебя в семье кто — то рисует?

— Это я. Когда была в армии. После ни разу не взяла кисти в руки.

— Неплохо, честное слово.

— У меня мать не плохо рисовала… — Варда поставила перед ним на стол холодное питье, орешки. — Прошу…

— Большое спасибо. Я хотел спросить: женщины не было у Амрана?

— Нет.

— Он был женат?

— Не знаю. Я ничего об этом не слыхала.

— Меня интересует парень, который постоянно приходил к Амрану Коэну. Что ты знаешь о нем?

— Его зовут Рон. Мне кажется, он из Меа — Шеарим.

— Думаешь?

— Да. Я не помню, кто мне об этом сказал…

Кейт не мог себя с этим поздравить: религиозный район Меа — Шеарим был наиболее многолюдным, тестым, суетным. Полиция в нем сама чувствовала себя неуютно, особенно с наступлением субботы, когда хасиды принимались атаковать машины, нарушавшие святость дня — проезжавшие по Бар Илан.

— Откуда ты знаешь его имя?

— Мне было слышно. Пойдем. Покажу.

Они прошли в совмещенную с туалетом небольшую ванную. Обтянутый рейтузами круп Варды заполнил половину помещения между дверью и умывальником. Свет в ванной включен не был. Кружек отверстия, прорезанного в стене для вентиляции, белел в темноте.

— Видишь? Ванная Амрана прямо напротив…

Отверстия вентиляторов выходили в общую шахту колодца с домовыми коммуникациями, тянувшегося с «карки» до крыши. Кейт поспешил выйти в прихожую. Варда занимала в темной ванной слишком много полезной площади. Они вернулись в салон.

— Когда молодой его мыл, Амран все кричал: ! Рон, ты меня ошпарить решил! Рон!»

— Он часто его мыл?

— Раз в неделю. По четвергам. Потом переносил в спальню.

— На руках?

— Он ведь легкий!

— Не понимаю, что же у них за отношения…

— Рон помогал ему по хозяйству. Стирал, это точно. Я слышала, когда он тянул проволоку за окном. Вешал белье.

Кейт подумал.

— Он может появиться. Я буду тут поблизости. Хорошо, если бы ты показала его мне.

С уличного автомата детектив вначале с ходу позвонил сыщику полицейского участка района Катамоны, который должен был обеспечивать поиск агентурной информацией. Тот был где — то поблизости, разговаривал по сотовому телефону.

— Алло, Джерри! — Юджин Кейт рассказал о молодом Роне, связи убитого. — Тебе что — то известно о нем?

— Нет…

— Надо, насколько окажется возможным, поинтересоваться этим человеком.

— Хорошо, Юджин.

Служба Джерри прошла в десантной дивизии «Гивати». Через два месяца ему предстояло получить первое офицерское звание. Незаметный, худой, вроде бы даже медлительный — для тех, кто представляет себе коммандо тушей дикого мяса, — в черной куртке с короткими рукавами, униформе секьюрити, он не выпускал из рук блокнот с «паркером». К своей работе Джерри относился чрезвычайно серьезно. Аккуратно записывал все задания, которые ему поручали.

— Это все, Юджин?

— Все.

Следующим был араб — христианин — полицейский на Кикар Цион.

— Самир! Это Юджин! Как ты?

— В порядке. Сам — то ты как?

— Спасибо!

Можно перейти к разговору.

— Мне рассказали о друге Амрана Коэна. Ты слышал о нем?

— Молодой религиозный! Я упустил его из вида…