– Очарование, – сказал он. – В какой-то степени есть у большинства вампиров, хотя мы редко используем его. Глориана одна из немногих, у кого оно развито и может использовать его на собственном виде.

– Не круто.

– Не незаконно, – поправил он. – Она устанет от него достаточно скоро, через год или два. Мой совет: отдать его ей, а не рисковать, став ее врагом. Он вернется к тебе. Возможно, утомленный, но…

– Нет, – сказала я. Мои щеки пылали под светлым макияжем. – Ни за что на свете. Он мой парень, и я не позволю ей играть им. Было бы иначе, если бы он хотел этого, но он не хочет.

Оливер мрачно и с сожалением улыбнулся и наклонил меня назад.

– Ты в этом уверена? – спросил он. – Потому что Глориана может воздействовать только на тех, кто открыт для этого. Майкл – новый вампир. Он никогда не был с одним из нас. Я уверен, что у него есть... вопросы.

Есть. Он прямо сказал это мне, и теперь это меня пугало.

– Уверена, – сказала я. Мои глаза наполнились слезами. – Но он не может просто так... уйти к ней. Он любит меня.

Оливер поднял меня – или, вернее, подхватил меня в вертикальном положении – и опустил меня через сложный комплекс вращений.

– Боюсь, любовь не так проста, – сказал он. – Или безболезненна. О, смотри, они уходят.

Я задержала дыхание, которое уже собиралось вырваться криком, и высвободилась от него, или попыталась; он удерживал меня достаточно долго, чтобы сказать:

– Не впутывайся, Ева. Притяжение сильно. Майкл не может противостоять независимо от того, что ты делаешь. – Он улыбнулся немного грустно. – Поверь тому, кто точно знает.

Я высвободила свое запястье и выбежала следом за Глорианой и Майклом.

* * *

Это был момент, когда я должна была сделать выбор. Я знала, что я хотела сделать... Кричать, плакать, начать холивар с неживой мразью, которая пытается увести моего парня. Но почему-то я знала, что борьба за Майкла таким образом только заставит меня выглядеть мелочной и вздорной рядом со зрелой уравновешенностью Глорианы.

Я не знала, какая есть альтернатива, но я должна найти ее, и быстро.

Они были на середине лестницы, когда я догнала их. Свет здесь в основном обеспечивался от белой призрачной луны, и они выглядели одинаково бледными, когда повернулись, чтобы посмотреть, как я бросилась вниз к ним.

– Майкл! – Выдохнула я, останавливаясь на одну ступеньку выше них. – Майкл, пожалуйста, подожди!

Глориана улыбнулась мне, по-прежнему невыносимо сладко. Я говорила с ним, но она была той, кто ответил мне.

– О, не беспокойся, я верну его, – сказала она. – Если он хочет вернуться.

– Иди обратно, Ева, – сказал Майкл. – Увидимся позже.

– Ты хочешь сказать, бросишь меня позже? – Я словно запыхалась. Задыхалась. – Нет, если хочешь расстаться, будь мужчиной. Сделай это сейчас, лицом к лицу.

– Я не хочу делать тебе больно, – сказал он, и я верила. Я видела это в его лице. – Я не могу сделать это прямо сейчас, ясно? Просто иди домой. Я не…

– Сам не свой? Да, это потому, что она обводит тебя за… за нос! Пожалуйста, послушай! Я люблю тебя. Ты не хочешь этого делать ради меня. Или ради себя.

Глориана больше не улыбалась. Я чувствовала исходившие от нее волны давления, смыкающиеся вокруг Майкла. Она усиленно работала над этим, поняла я. Тяжелее, чем она ожидала. Я бы получила от этого некоторое удовлетворение, если бы не была в ужасе, что ее усилий может быть достаточно.

– Майкл, – сказала она. – Скажи ей, чтобы возвращалась к своим друзьям. Она просто ребенок. Тебе нужен кто-то... опытнее. Кто-то, кто понимает, чего ты хочешь, что тебе нужно, и не боится помочь пережить это... трудное время.

Он ничего не сказал. Это само по себе было победой, но я видела, как он снова вздрогнул. Вибрировал, на самом деле. Когда она положила свои пальцы в перчатках на его руку, я увидела, как его губы раскрылись в беззвучном вздохе.

– Нет, – сказала я и сделала шаг вниз, оказавшись на одном уровне с ним. Я столкнула ее руку, обняв его. – Нет, я никуда не пойду. У тебя там полный зал кандидатов. Ты не получишь его, только через мой труп.

Глориана отступила, хмурясь. Боже, даже то, как она хмурится, было очаровательно, хотя гнев кипел в ее глазах, и он не был так изысканен. Я удивила ее. И теперь она начинает понимать, что она не может заполучить Майкла так, как планировалось… и она была недовольна. Очень.

Майкл перестал дрожать, и я чувствовала, как он расслабился рядом со мной. Сладкое облегчение. Его голова опустилась мне на плечо, и я повернула голову и уставилась на другого вампира. Она оставалась бесстрастной, не улыбается, не смеется, не источает шарм. Она была похожа на восковую куклу, и не особо хорошенькую.

– Так вот как все будет? – спросила она.

Майкл втянул в себя воздух и сказал:

– Я с Евой.

Только это. Всего три слова, но они заставили меня почувствовать слабость, облегчение и любовь.

Я не потеряла его.

Глориана медленно, неохотно улыбнулась, и привлекательность вернулась.

– Я приношу свои извинения, – сказала она. – Моя ошибка. Я не думала, что ты серьезно относишься к ней, или что она такая... сильная. Я ошиблась в вас обоих. – Она сложила ладони вместе и поклонилась – насмешливо, я была почти уверена. – Я уверена, что мы снова увидимся, Майкл. Ева.

Он не ответил ей. Он был пугающе тихим, подумала я. Глориана взглянула наверх, на вершину лестницы, и я увидела, как ее лицо на мгновение превратилось в очень, очень некрасивое.

Там стояла Амелия, сияя в лунном свете, как ослепительное серебро. Такая красивая, какой Глориана никогда не будет со всем своим обаянием и внешностью.

– Вернись на вечеринку, – сказала Амелия. – Твоим обожателям тебя не хватает, Глори. Уверена, что ты не хочешь нести ответственность за еще несколько разбитых сердец сегодня вечером.

Она повернулась и ушла, и я слышала, как Глориана издала легкий шипящий звук, почти как змея. Она последний раз искоса взглянула на Майкла, и тут я почувствовала что-то… щелчок, как если бы давление вокруг нас сломалось.

Как только она ушла, Майкл сжал руки вокруг меня, почти отрывая от пола, и прошептал:

– Боже, Ева... Боже, мне так жаль. – Он был потрясен, и его голос звучал сердито – не на меня, а на себя. – Я не мог удержаться. Это было как... Это было как во сне. И я не хотел просыпаться.

– Оливер назвал это очарованием, – ответила я. – Я не могу его чувствовать.

– Только если она не захочет. Она… наркотик. Это ужасно, но… так приятно.

  Я закрыла на мгновение глаза и задушила свою внутреннюю королеву драмы, прежде чем я очень осторожно сказала:

– Майкл, если на самом деле... Она нужна тебе...

Майкл Гласс поднял голову. Лунный свет освещал его лицо, и я могла видеть на нем все: противоречие, любовь и отчаяние.

– Я хочу тебя, – сказал он. – Я хочу остаться с тобой. Я люблю тебя. Боже, Ева, я люблю тебя.

От того, как напряженно он это произнес, мое сердце больно сжалось. Хотелось плакать от облегчения, но мне удалось подавить слезы.

– Тогда больше так не делай, – сказала я. – Обещай.

– Нет, – ответил он. – Это ты мне кое-что обещай.

Я моргнула.

– Я… обещаю больше не танцевать с Оливером?

Он не засмеялся.

– Обещай мне, что ты выйдешь за меня замуж, – сказал он. – Обещай мне, что ты не оставишь меня. Я нуждаюсь в тебе, Ева, всегда нуждался и всегда буду. Пожалуйста. Обещай мне.

Я не была уверена, что правильно расслышала. Выйти замуж. Не то чтобы я не думала об этом, не мечтала, но… услышать, как он сказал это вслух, было… страшно. И волнующе. И снова страшно.

Я не знала, что сказать, кроме как, наконец:

– Да. – Получился шепот, робкий и медленный, но казалось, звенел, как колокол в застывшем воздухе. Я сказала это снова, громче. – Да. О, Боже, да.

Он поцеловал меня. Это был не его нормальный сладкий, нежный поцелуй – он был полон той же интенсивности, той же отчаянной сосредоточенности. Внезапно, я захотела его во всех смыслах так же сильно. Он слабо зарычал и скользнул руками вниз по моим рукам.