В последнем примере — антонимия на фразеологиче­ской основе (путевой лист —-составной термин), которая нередко используется в подобных целях. Вот пример раз­вернутого каламбура, построенного на антитезах: «Мно­гие американцы сложили головы в джунглях Ме­конга. Многие подняли их, бросив вызов «грязной войне». Одним агрессия навеки закрыла глаза, дру­гим— открыла на жизнь...» (М. Стуруа) ³ (разрядка наша — авт.), который нужно переводить, используя те же средства ПЯ- Несмотря на то, что обыгрываются две пары фразеологизмов-антонимов, перевод на несколько языков не представляет особого труда благодаря боль­шой распространенности подобных ФЕ (и шире — с ча­стями тела): болгарский и французский языки имеют ана­логичные по содержанию и форме соответствия; в англий­ском не хватает подходящего по форме эквивалента для сложить голову (to lay down one's life), но его нетрудно заменить другим, например, to lose one's head; в немец­ком мы не нашли эквиформных соответствий для первой пары антонимов, но подобрать их можно на основе дру­гого образа, причем перевод может звучать приблизи­тельно так: Viele Amerikaner haben im Dschungel des Me-

'Леонов Л.   Собр. соч. в 5-ти томах. Т. 2. М.: Худож. лит., 1953, с. 204

² И, 24.Х. 1975.

³ «Неделя», 1977, № 47, с. 10.                           '"."."                       э

303

1

kong ihren Kopf lassen mussen. Viele andere haben den Kopf gegen den „Schmutzigen Krieg" erhoben. Manchen hat die Agression auf ewig die Augen geschlossen, anderen hat sie die Augen fur das Leben geoffnet.

4. К лексическим относятся и каламбуры, построенные на особых лексических единицах, таких как термины, имена собственные и аббревиатуры. Пере­вод последних рассматривается в следующей главе, а ос­тальных— в настоящем разделе.

Говоря о терминах  (гл. 7), мы отмечали, что мно­гие созданы на основе общеязыковых слов, откуда, с од­ной стороны, смешение терминологического значения с нетерминологическим, а с другой — возможность их ка­ламбурного обыгрывания. Таков пример со словом   ши­рота,  приведенный  выше;  таковы  случаи  обыгрывания обоих значений терминов, созданных на основе наимено­ваний частей тела. Яркий пример участия термина в ка­ламбуре приводит С. А. Колесниченко (иллюстрируя по­следовательное    раскрытие    содержания     каламбура): "Uncle William has a new cedar chest." "So, last time I saw him he just had a wooden leg."' Игра опирается на два значения слова chest: 1) ящик, сундук, коробка (зна­чение, которое имеет в виду подающий первую реплику) и  2)   грудная  клетка   (значение,  которое воспринимает его собеседник). Перевод на другие языки, с одной сто­роны, облегчен: эта анатомическая часть связана с на­поминающим коробку предметом: рус. и фр. — клеткой (cage thoracique), нем. — сундуком (Brustkasten), болг.— корзиной (гръден кош), а с другой, затруднен обязатель­ным присоединением к существительному определения: клетка еще не есть грудная клетка.    В зависимости от контекста, играющего в конечном счете решающую роль, в переводе можно воспользоваться другими соотноситель­ными частями тела или даже другими терминами, если не удастся найти иного решения с этими;  а в случае, если это самостоятельная шутка, такое решение вполне приемлемо.

В общем перевод каламбуров, основанных на терми­нологии, ничем существенным не отличается от перевода обычного каламбура на основе многозначного слова. Важно не упускать из виду возможности натолкнуться на такую игру слов.

Имена     собственные,   в частности говорящие

'Колесниченко  С. А.  Указ, соч., с. 109.                                              • •'

304

(значащие, смысловые) имена, являются чрезвычайно активными и своеобразными компонентами единиц, со­ставляющих особую группу каламбуров (в немецкой сти­листике — Namenwitze). В принципе каждое смысловое имя можно считать если не выраженным, оформленным каламбуром, то потенциальным каламбуром или заготов­кой для него. «Иванка Большой (разрядка наша — авт.), Иванов, был астраханский купец не плохой ста­тьи», — пишет в «Степане Разине» Ст. Злобин, и до сих пор Большой — это просто говорящее, имя, прозвище куп­ца, не больше. Но дальше: «Жил в Австрахани еще Иван-ка-купец, Иванов же, того звали Малым»¹ (разрядка наша — авт.), и получается некоторое подобие игры слов, правда, самой элементарной, построенной как будто на одной антонимии, но она-то и выявляет нарицательные значения обоих прозвищ, а известно, что каламбурный эффект в таких случаях получается обычно при «столкно­вении совпадающих или близких по звучанию имен собственных и нарицательных»², на раскры­тии в данном контексте внутренней формы имени собст­венного.

Судя по известным нам двум работам В. С. Виногра­дова³, он весьма успешно работает над переводом гово­рящих имен. Согласно его схеме, каламбур состоит из двух компонентов: опорного компонента (стимулятора), позволяющего начать игру, и второго компонента — «пе­ревертыша» (результанта, результирующего компонен­та), завершающего каламбур. Эта схема нам кажется очень привлекательной своей простотой и наглядностью, но, как каждая схема, она дает лишь приблизительное представление о каламбуре как единице перевода; ве­роятно, усложненных форм, о которых автор, впрочем, также упоминает⁴, больше, чем основных, двукомпонент-ных. Кроме того, несколько смущает термин «стимуля­тор», так как опорный компонент играет, пожалуй, пас­сивную роль, являясь лишь посылкой в своеобразной «предкаламбурной ситуации», где роль стимулятора при­надлежит скорее второму компоненту, действующему на-

¹ Злобин   Ст. Указ, соч., с. 241.

²Ходакова Е. П. Словесная шутка, с. 42.

³ Виноград о в В. С. Формально-обусловленный перевод ка­ламбуров-созвучий. — ТП, 1979, № 9; Лексические вопросы пере­вода художественной прозы, с. 52—64.

⁴Виногдадов    В. С. Формально-обусловленный перевод ка­ламбуров-созвучий, с. 77.

305

подобие пускового механизма, который активизирует опорный компонент, выводя его из состояния нейтраль­ности. И еще один момент, на наш взгляд очень важный: роль второго компонента нередко играет не одна точно определенная языковая единица, а контекст, и даже боль­ше того — подразумеваемые его элементы. Таково, на­пример, обыгрывание имени Булгарина Пушкиным и дру­гими, которые переделывают его фамилию на Фиглярин и Флюгарин¹(от «фигляр» и «флюгер»), не называя настоящей. Здесь, наряду с эффектом комичного — желч­ной издевки, наличествуют и другие характерные призна­ки каламбура — фонетический и семантический; однако опорный компонент отсутствует. То же у Ильфа и Петро­ва: «На стенах появляются... миниатюры времен, так ска­зать, Дантеса и Аллигьери»².

Сюда же можно отнести каламбурное обыгрывание имени Жан-Жака Руссо. Каламбур — французский, о не­коем тезке великого гуманиста, который не упускал слу­чая похвастаться этим; ему отвечали: «tu es Jean, tu es Jacques, tu es roux, tu es sot, mais tu n'es pas Jean-Jacques Rousseau». Игра слов строится на омонимии фамилии Rousseau со словами roux ( = рыжий) и sot ( = глупый, ду­рак).

Успех перевода во всех подобных случаях зависит от наличия в ПЯ подходящих лексических средств    (гово­рить об эквивалентах практически невозможно). Напри­мер, обыгрывание фамилии Булгарина возможно лишь в том случае, если в ПЯ можно обнаружить близкие по значению слова; при переводе на славянские языки зада­ча облегчается привычным суффиксом, обеспечивающим фонетический опорный элемент каламбура, но при пере­воде на другие языки передача игры —вопрос изобрета­тельности переводчика. Еще хуже обстоит дело с калам­буром Ильфа и Петрова: для незнакомых с русской исто­рией и культурой имя Дантеса не говорит ничего, а стало быть, пропадает и каламбур.    Каламбурный   перевод с французского Руссо можно сделать (с небольшой поте­рей) благодаря возникновению рифмы «ты и Жан, ты и Жак, ты и рыжий дурак, но не Руссо Жан-Жак»³.