1 Пример взят из книги Н. И. Сукаленко «Двуязычные словари и вопросы перевода» (Харьков: Вища школа, 1976, с. 115). Несмотря на то, что перевод «Над пропастью во ржи», сделанный Р. Райт-Ковалевой, согласно критике, отличается высокими качествами, в этом конкретном случае фраза нам кажется слишком урезанной. Судить по такому узкому контексту, правда, трудно, но здесь от образа почти ничего не осталось.
2Семенова О. Н. Указ, соч., с. 77.
3РецкерЯ. И. Теория перевода и переводческая практика, с. 45.
слова (нулевой перевод) — его содержание передается при помощи трансформированного соответствующим образом контекста.
Удобной иллюстрацией контекстуального перевода является пример А. Д. Швейцера с реалией путевка1: на английский язык фразу «Сколько стоит путевка (разрядка наша — авт.) на советский курорт?» можно перевести, элиминировав, казалось бы, центральное смысловое звено путевка — "How much are accommodations (разрядка наша — авт.) at Soviet health resorts?"
В обоих случаях — приблизительного и контекстуального перевода, — при всей их правильности и удовлетворительности, в результате всегда получается нейтральный, довольно бесцветный заместитель оригинала, реалия исчезает, скрашивается. Налицо лишь относительное знание, понимание и умение переводчика справиться с реалией как таковой в ИЯ, но отнюдь не в ПЯ-
Таким образом, общая схема приемов передачи реалий в художественном тексте получит следующий вид:
I. Транскрипция.
II. Перевод (замены).
1. Неологизм:
а) калька,
б) полукалька,
в) освоение,
г) семантический неологизм.
2. Приблизительный перевод:
а) родо-видовое соответствие,
б) функциональный аналог,
в) описание, объяснение, толкование.
3. Контекстуальный перевод.
Весь этот перечень возможностей справиться с трудной переводческой задачей будет лишен практического значения, если не указать некоторые ориентиры, которые позволят переводчику, экономя время на поиск, остановиться на оптимальном для конкретного случая приеме. Стало быть, нужно ставить вопрос, не который из приемов лучше и который хуже вообще — каждый, употребленный не к месту, плох!, — а какой путь приведет к наилучшему результату в данном конкретном случае.
Швейцер А. Д. Указ, соч., с. 253—254.
93
92
Выбор приемов передачи реалии
Реалии каждый раз ставят переводчика перед альтернативой: тр а нскр и б ир о в ать или переводить? Транскрипция или перевод приведут к лучшему восприятию текста и его колорита? Транскрипция или перевод позволят наиболее мягко и ненавязчиво раскрыть перед читателем новое для него понятие, не разорвав канвы повествования? Наконец, транскрипция или перевод приведут к минимальным потерям и максимальным шансам их компенсировать, т. е. окажутся меньшим из двух зол?
Выбор пути зависит от нескольких предпосылок: I — от характера текста, II — от значимости реалии в контексте, III — от характера самой реалии, ее места в лексических системах ИЯ и ПЯ, IV — от самих языков — их словообразовательных возможностей, литературной и языковой традиции, и V — от читателя перевода (по сравнению с читателем подлинника).
I. Выбор в зависимости от характера текста делают с учетом жанровых особенностей соответствующей литературы: в научном тексте реалия чаще всего является термином и переводится соответственно термином. В публицистике, где, по данным некоторых исследователей, чаще прибегают к транскрипции, и в художественной литературе выбор зависит от самого характера текста. Например, в обычной прозе, транскрибируя, можно рассчитывать дать пояснения в сноске, что в принципе невозможно для драматического произведения; при переводе рассказа решение может быть иным, чем при переводе романа; в детской повести следовало бы максимально воздерживаться от транскрипции или, вводя в текст чужую реалию, тут же пояснять ее; в приключенческом романе транскрипция может оказаться хорошим решением — элемент экзотики, присущий этому жанру, — но, опять-таки, это не должно быть самоцелью; в научно-популярном произведении уместны были бы и достаточно исчерпывающие комментарии в соответствии с познавательной направленностью произведения.
Наблюдения показали, что в «гладком» художественном тексте, в авторской речи, в описаниях и рассуждениях транскрипция принимается легче, шире возможности раскрытия содержания реалии, в то время как в прямой речи, в диалоге, лучше искать иных решений.
94
II. Выбор в зависимости от значимости реалии в контексте.
Решающими в выборе между транскрипцией и переводом реалии являются та роль, которую она играет в содержании, яркость ее колорита, т. е. степень ее освещенности в контексте. В зависимости от того, сосредоточено ли на ней внимание читателя, стоит ли она на виду или же является незаметной деталью в тексте подлинника, по-разному будет решаться вопрос о выборе. А это, в свою очередь, нередко зависит от того, своя это для подлинника реалия или чужая.
Чужая реалия в плане выражения, как правило, уже выделяется из своего словесного окружения, а в плане содержания обычно нуждается в осмыслении: автор подлинника должен найти средства, которые позволят ему максимально полно и конкретно раскрыть значение этого слова, обозначающего чужое для читателя понятие. Сказанное в одинаковой степени относится и к тексту перевода с той лишь разницей, что при подборе средств переводчик в значительной мере связан авторским текстом.
Своя реалия ставит перед переводчиком значительно более сложные задачи в отношении как распознавания, так и выбора между транскрипцией и переводом в данном конкретном тексте; именно к ним, внутренним реалиям — своим для подлинника и чужим для перевода,— главным образом и относятся приведенные выше предпосылки и, в первую очередь, вопрос о том, каким образом место, положение, значимость или малозначительность реалии в контексте подлинника сохранить и в переводе.
При транскрипции «обычные и привычные в языке оригинала, эти слова и выражения в языке перевода выпадают из общего лексического окружения, отличаются своей чужеродностью, вследствие чего привлекают к себе усиленное внимание»', а это нарушает равновесие между содержанием и формой, которым отличается адекватный перевод. При передаче же их иным путем теряется характерная окраска, носителем которой они являются: исчезает какая-то частица национального или исторического колорита — произведение «сереет». Поэтому совершенно логично будет заключить (сказанное выше, так же как и наши наблюдения и многочисленные источники
1 Финке ль А. М. Об автопереводе, с. 112.
подтверждают это), что меньшим злом транскрипция реалии будет в тех случаях, когда и в подлиннике на ней сосредоточено внимание, когда она так или иначе стоит на виду или является носителем более интенсивной семантической нагрузки. Иллюстрируем это положение выдержкой из «Фрегата «Паллады», в которой И. А. Гончаров принуждает переводчика на любой язык сохранить старые сибирские реалии:
«Где я могу купить шубу?» — спросил я одного из якутских жителей.
«Лучше всего вам кухлянку купить, особенно двойную..», — сказал другой.. «Что это такое кухлянка?» — спросил я. — «Это такая рубашка, из оленьей шкуры шерстью вверх. А если купите двойную, то есть и снизу такая же шерсть, так никакой шубы не надо».
«Нет, это тяжело надевать, — перебил кто-то, — в двойной кухлянке не поворотишься. А вы лучше под оди-накую кухлянку купите пыжиковое пальто, — вот и все». — «Что такое пыжиковое пальто?» — «Это пальто из шкур молодых оленей».
«Всего лучше купить вам борловую доху, — заговорил четвертый, — тогда вам ровно ничего не надо». — «Что это такое бордовая доха?» — спросил я. — «Это шкура с дикого козла, пушистая, теплая, мягкая: в ней никакой мороз не проберет»..
